Магический квадрат

Научится, она ведь здесь совсем недавно.
Видишь, какие важные вещи я тебе рассказываю.
А он совсем потерял разум. Да, совсем. Бедняга.
Жаль.
Я говорю о Профе.
Ну и хрен с ним. Он утратил цель.
К счастью, есть я.
Избранный.
И это действительно судьба, что в самый ответственный момент мне повстречался… кто?..
Она. Настоящая Избранная.
В тот самый момент, когда я должен был отступиться от своей Миссии и подчиниться бреду этого старого идиота.
Ох, Мег, видела бы ты, какая она нежная.
Ее формы! Ее черты!
Что ты говоришь?
Что она не европейка? И не англичанка?
Ты насмехаешься надо мной, Мег.
Что за чушь ты несешь, глупая криминалистка, кусок дерьма. Ты расистка, вот ты кто.
Видишь, опять меня вывела из себя.
С тобой я становлюсь вульгарным, Мег, черт бы тебя побрал!
С тобой я опускаюсь. Моя высшая природа омрачается.
Так не пойдет, Мег. Это нехорошо.
А может, ты ведешь себя так, потому что ты завистница, пылкая Мег?
А? Услышать такие замечательные слова, но не о твоей дочери!
Я знаю, ты никогда в этом не признаешься.
Но тебе придется смириться.
С тем, что твоя Майя — страшилище.
И радуйся, что я не собираюсь даже приближаться к ней.
  
ГЛАВА 26
 
— Джон, что за дребедень ты слушаешь?
— Bang Bang.
— ???
— «Sonny & Cher», 1966 год. «Bang Bang, you shot me down. Bang bang, I hit the ground, bang bang that awful sound, bang bang my baby shot me down» [14].
— Так я тебе и поверила! Совсем шизанулся, что ли? Шер уже, наверное, дет двести пятьдесят!
— Бэнг-бэнг.
— Кончайте, вы оба! Какая муха вас укусила? Уже несколько дней клюете друг друга. Лучше б не забыли позвать Юкико на сегодняшний вечер.
Майя положила конец пикировке между Джоном и Фло. Вся троица, сопровождаемая Фебой, направлялась к станции метро «Олдгейт-Ист», располагавшейся довольно далеко от клубов и винтажных магазинчиков Брик-Лайн, среди тоскливых однообразных доходных домов для чиновников. Этот торговый район города еще помнил гнусные делишки Джека-потрошителя и вселял забредшим туда туристам ощущение легкого страха.
Линия «Хаммерсмит и Сити», пересадка на «Фаррингтон», одной из самых ужасных станций лондонского метро, о которой говорили, что она кишит привидениями, на линию «Нортерн», по ней до «Чалк-Фарм», следующей станции после «Камден-Таун».
Цель: клуб «Хоулей Арме». Кастелхэвен-роуд, 2.
Когда ребята наконец добрались до места, их встретили на входе два татуированных по самые уши, набитых злобой и тестостероном гиганта в тесных черных джинсах и растянутых майках.
— Эти амбалы ни за что не пустили бы сюда Юкико, — констатировал Джон.
— А она и не придет, — сказала Майя. — Она прислала мне эсэмэс. Пишет, что сегодня вечером занята.
Клуб был знаменит тем, что являлся любимым местом времяпрепровождения Эмми Вайнхаус, Келли Осборн, Лиам Галлахер, Кирстен Данст и других знаменитых актеров, певцов и музыкантов, и неукоснительно соблюдал свои собственные правила.
Один из двоих охранников оглядел компанию, взял Фло за плечи и втолкнул внутрь. Потом оглядел Майю, криво усмехнулся и дал знак проходить. Стоящий рядом с ним второй охранник решительно встал на пути Фебы и, несмотря на ее умоляющий взгляд, отрицательно покачал головой. Джон вынужден был вмешаться:
— А ей почему нельзя?
Охранник хмуро посмотрел на него и вновь отрицательно покачал головой.
— Потому что она не так одета?
На этот раз охранник даже не удостоил его взглядом. Видно было, что Джон и Феба начали действовать ему на нервы.
— Парни, — сказал Джон, — а вы не могли бы объяснить мне, почему вы предпочли лохматую лахудру и сумасшедшую лолиту-готку моей элегантной девушке?
— Хватит, Джон, я хочу уйти, — прошептала Феба.
— Даже и не думай, Феба. Сегодня никто отсюда не уйдет.
Решимость Джона нарастала. Она была обратно пропорциональна гранитному спокойствию двух амбалов, глядящих сквозь него пустыми глазами и всем своим видом демонстрирующих, что нет такой силы, которая заставила бы их изменить свое решение. Ибо это место не для таких, как supper class блондинка Феба. Этот клуб был off limits. Его правило гласило: если ты хотел войти сюда, чтобы отведать лучшее пиво королевства, послушать отличную музыку и насладиться видом какой-нибудь знаменитости за соседним столом, то — да. Да дредам, обтягивающим джинсам, желательно темным, выцветшим майкам и другим примочкам любого типа. И категорическое нет так называемому высокому гл амуру.
Феба, по крайней мере, в душе относила себя к последнему. Смирившись с судьбой, она наблюдала за тем, как Джон пытается договориться с амбалами:
— Послушайте, давайте я вам заплачу. За то, что вы закроете глаза. Пять фунтов достаточно?
Охранники хмыкнули и не двинулись с места.
— Я понимаю, деньги небольшие, но и мы не богачи… Не знаю, за кого вы нас приняли. О'кей, тогда я вам вот что скажу. У этой девушки проблемы, и мы не можем оставить ее одну.
— ДЖОН!.. Мистер Джон Далтон, я не разрешаю вам рассказывать о моих проблемах! — обожгла его Феба оскорбленным взглядом.
Джону ничего не оставалось делать, как использовать последний аргумент. Он велел Фебе снять ее шикарный серебряный пуховик, стянул с себя черную застиранную майку и заставил девушку надеть ее поверх свитерка в розовую и лиловую полоску. После чего встал перед охранниками, держа Фебу под руку.
— А сейчас есть проблемы?
Амбалы, хмыкнув, отступили, открывая им проход.
Грохот децибел в помещении контрастировал с обстановкой старого лондонского паба. Шум голосов смешивался с ностальгическими звуками оркестра, наигрывавшего популярные мелодии минувших лет. Майя и Фло уже заняли столик рядом с камином и теперь ждали, когда им принесут их любимое розовое ирландское пиво.
— Наконец-то мы можем вытянуть ноги!
— Если бы не эти амбалы у входа…
— Джон, ты был великолепен!
— О да, я превзошел самого себя.
Два парня, сидевшие за стойкой бара, начали махать руками, желая привлечь внимание друзей.
— Смотри, это же Марк и Стенли из параллельного класса!
— Только не зови их сюда, а то мы отсюда не уйдем.
Но парни сами подошли к их столику, коротко поздоровались и принялись болтать с Джоном.
— Что это за старые перечницы там на сцене?
— «Dream Again», группа шестидесятых годов.
— Терпеть не могу шестидесятые!
— Эта была одной из самых известных в те времена. Не меньше чем «Crosby, Stills, Nash and Young».
— Да кто б они ни были, Джон…
— Ты что! Они часть истории рока!
— А по мне, тоска смертная.
Группа на сцене завершила свое выступление под жидкие аплодисменты публики. Наступила очередь бешеных ритмов группы неопанков.
— Вот это другое дело! Наконец-то!
— А это кто, Джон?
— «Doomsday», трио из Бристоля. Чем-то напоминают «Clash» в их лучшие времена, не правда ли?
— Ну…
— С добавлением «Sex Pistols».
— Ну…
— И подмешано немного «Eminem». Я услышал их впервые на «MySpace». Великая группа!
— Девчонки, а вам они напоминают что-нибудь?
— Да. День Страшного суда.
— Точно, в тот момент, когда тебя тянут за шкирку на этот самый суд. Бррр…
— Джон, иди и смеши свою маму.
— Ее фиг рассмешишь. Она хроническая пессимистка.
— Нет, вы только послушайте, что они поют! «Когда Он снял шестую печать, я взглянул, и вот произошло великое землетрясение. О беби. Мы не спасемся. Нет-нет-нет. Пришел гибельный день. Время платить за наши грехи».
— Зато мне нравится их музыка.
— Это понятно, Феба, а слова?
— Слова — цитата из Апокалипсиса от Иоанна. Там говорится о 2012 годе, точнее, о 21 декабря 2012 года.
— Дата-конца-светаааа…
— Браво, Джон, даже в твоей башке осело знание о Пророчестве древних майя, согласно которому…