Через реку забвения

– Может, еще подскажешь способ, как это сделать?
Произнесено это было отрывисто, как будто Тереза так и не смогла определить, следует ли ей обидеться на слова Брюса или стоит воспринять их как дружеский совет.
– Подскажу, – усмехнулся тот. – Но при одном условии.
Видя, что Брюс не собирается конфликтовать с ней, Тереза расслабилась и откинулась на спинку стула.
– Каком?
– Что ты проявишь выдержку и не будешь воспринимать сказанное мною в штыки. Иначе нечего и затевать подобный разговор.
– Согласна, – усмехнулась Тереза. – Кажется, меня ожидает сеанс психотерапии, верно?
Брюс пожал плечами.
– Не знаю. Психотерапевтов никогда не посещал.
– Правда? – с интересом взглянула на него Тереза. – А мне только с их помощью и удалось немного прийти в норму после… ну, ты знаешь.
Разумеется, Брюс знал: после того как Тереза пережила шок, узнав, что человек, в которого она была влюблена, ее обманывает. Теперь об этом было известно не только Брюсу, но и доброй половине населения земного шара – благодаря песням Терезы.
– Что ж, вполне допускаю, что психотерапия многим помогает, – заметил он. – Но я, так сказать, сам себе психотерапевт.
– В таком случае тебе можно только позавидовать, – сказала Тереза и с едва слышным вздохом отправила в рот последний кусочек слойки, запив его глотком чая.
– Готова слушать? – спросил Брюс.
Она кивнула.
– Вполне. Выкладывай свою теорию.
Брюс качнул головой.
– Я бы не сказал, что это теория, а просто взгляд на жизнь, что ли. Понимаешь, нужно научиться не воспринимать свое существование всерьез, тогда тревог и переживаний становится гораздо меньше.
Тереза недоверчиво посмотрела на него.
– Как же это возможно? Ведь с человеком происходят реальные неприятности. Он реагирует на них и, естественно, расстраивается. Разве может быть иначе?
– Почему нет? Вспомни хотя бы наш недавний разговор. Ты высказала предположение, что моя школьная подружка Эми в действительности любила меня гораздо меньше, чем мне казалось в те времена. И что, я огорчился? Впал в истерику? Погрузился в транс?
Интерес Терезы увеличился еще больше.
– Неужели даже не огорчился? – с любопытством спросила она.
Брюс усмехнулся.
– Не без того. Не каменный же я, в конце концов.
Глаза Терезы блеснули торжеством.
– Вот видишь!
– Да, на минуту мне стало обидно, я этого и не скрываю. Но потом на передний план выступил комизм ситуации и это помогло мне успокоиться.
– Не понимаю, что здесь комичного? – сморщила Тереза лоб.
– Как! – удивился Брюс. – Ведь это же очевидно.
Она опустила взгляд.
– Для тебя, возможно, да. А с моей точки зрения, все довольно грустно.
Брюс окинул ее пристальным взглядом.
– Тебе определенно нужно развивать чувство юмора, дорогая моя.
Тереза задумчиво провела пальцем по столу.
– Может быть. И даже наверное. Но пока я не вижу ничего смешного в ваших с Эми взаимоотношениях.
– Объяснить?
Она кивнула.
– Буду признательна.
– Ну сама посмотри. Я был уверен, что девушка придерживается неких религиозных убеждений, поэтому, уважая ее принципы, не настаивал на интимной близости, которой мне, поверь, очень хотелось. И вдруг через много лет выясняется, что в действительности дела обстояли несколько иначе. Католические нормы морали здесь ни при чем, а просто девушке не так уж необходим был секс, только и всего. Вот она и потчевала меня рассказами о невозможности физической близости до брака. Я же, ослепленный бушевавшими во мне эмоциями, среди которых далеко не последнее место занимало благоговение перед возлюбленной, принимал все за чистую монету! Ну разве не смешно?
Тереза потупилась.
– Поверь, я не хотела тебя огорчить. И потом, это всего лишь предположение. Не исключено, что Эми в самом деле была очень религиозна.
Брюс хохотнул.
– Ну да! Жаль, ты ее не знала.
– Вполне допустимо, что она просто не хотела афишировать свои убеждения, – возразила Тереза, бросив на него сочувственный взгляд.
Однако на Брюса ее замечание не произвело никакого впечатления.
– Вспоминая некоторые моменты, – с ухмылкой произнес он, – могу сказать, что это ей неплохо удавалось.
Тереза вздохнула.
– Тебе виднее.
– Это верно. Но речь сейчас о другом: о важности умения смотреть на жизненные события с иронией. Или даже со скепсисом – в зависимости от обстоятельств. Словом, как на своего рода игру, результат которой по большому счету не так уж важен.
– А если важен?
Брюс немного помолчал, будто подбирая слова.
– Видишь ли, чаще всего это только кажется. Человек может быть уверен, что важнее какой-то вещи или момента в его жизни не было, нет и не будет. Поэтому тревожится, переживает, не спит ночами и вообще всячески изводит себя. Затем проходит какое-то время, череда новых событий заслоняет собой прежние и они уже начинают восприниматься как наиболее значительные. И человек снова впадает в беспокойство, не находит себе места и готов на что угодно, только бы ситуация развивалась так, как, по его представлениям, будет наиболее благоприятно лично для него.
Тереза наконец-то улыбнулась.
– Верно, чаще всего так и случается.
– К сожалению, – кивнул Брюс. – Но дело в том, что чаще всего, как ты говоришь, человек не знает, что для него лучше, а что хуже. Мы существуем под воздействием множества иллюзий, большинство из которых относится к нашей собственной персоне.
– Это ты к чему клонишь? – осторожно спросила Тереза. Было заметно, что рассуждения Брюса заинтересовали ее.
– Взять хотя бы тебя, – сказал он. – Бесспорно, ты пережила большую личную трагедию. Однако именно она помогла тебе выйти на новый уровень в творчестве. Как говорится, не было бы счастья, да несчастье помогло. Согласна ты с этим?
Тереза прерывисто вздохнула.
– Конечно. Все это я и сама знаю. Только…
Брюс сделал жест.
– Можешь не продолжать, мне известно, что ты скажешь: успех был оплачен высокой ценой.
Ресницы Терезы затрепетали.
– А разве нет?
– Да, – кивнул он. И добавил, прилагая все усилия, чтобы его слова прозвучали как можно мягче: – По твоим меркам.
Ему показалось, что на несколько мгновений Тереза как будто оцепенела. Затем она подняла взгляд и жалобно спросила:
– А по твоим?
Сердце Брюса сжалось, однако он решил проявить твердость.
– Я бы очень хотел, чтобы ты поняла меня правильно. Возможно, то, что я сейчас скажу, не понравится тебе – и даже наверняка не понравится, – однако, поверь, так обстоят дела на самом деле, хоть смириться с этим для тебя сейчас вряд ли представляется возможным. – Вздохнув, он продолжил: – Понимаешь, то, что ты воспринимаешь как трагедию, бывает в жизни каждой женщины. Или почти каждой. Любая расскажет тебе похожую историю, которая будет окрашена не менее трагическими тонами. Если бы можно было провести опрос на обсуждаемую нами тему, его результаты непременно показали бы следующее: то, что кажется тебе небывалой подлостью, в действительности происходит сплошь и рядом. Как говорится, на каждом шагу.
– Да? – Голос Терезы дрогнул. Казалось, она вот-вот расплачется.
Не удержавшись, Брюс вновь потянулся через стол и легонько сжал ее руку. При этом он слегка напрягся, потому что реакция на его действия по-прежнему могла быть самой непредсказуемой, однако, как и в прошлый раз, Тереза руки не убрала.
– К сожалению, это так, – ответил Брюс, выдержав небольшую паузу. – Ты никогда не задумывалась, почему твои песни понравились огромному количеству людей, среди которых, заметь, большинство женщин?
Тереза опустила взгляд, но через мгновение подняла вновь.
– Еще недавно я полагала, что их привлекает мое творчество, талант и все такое. Но… похоже, ты предлагаешь мне в этом усомниться?
– Лишь отчасти, – быстро произнес Брюс. – Твой талант бесспорен. Именно он так замечательно помогает тебе отражать в творчестве свои эмоции. Но секрет твоей популярности заключается также и в том, что ты избрала понятную – и главное, близкую – многим тему.