Дембель против бандитов

— Живет твой трефовый король на чужой стороне… Галя видит, Галя знает, Галя никогда не обманывает… — Цыганка на мгновение зажмурилась, словно хотела получше представить «трефового короля». — Ой, что я вижу! Одни пиковые карты вокруг. Аж в глазах рябит. Одни враги у него и смерть за плечами висит… Ох, трудно теперь королю треф, ох, тяжело! И никакого просвета не видно… Дай денежку, я тебе дальше скажу, что будет! Дай, сколько не жалко, — наворожу, и все хорошо закончится!
Оксана вновь расстегнула застежку бумажника…
— Дай, дай Гале, не жалей! Всю жизнь потом Галю вспоминать добрым словом будешь, всю жизнь судьбу благодарить, что ее на пути-дорожке встретила! Галя все знает, Галя все видит, Галя ворожить умеет… Все у трефового короля образуется. Вернется из казенного дома по светлой дороге, богатым будет, счастливым будет…
И вновь стеганула Оксану взглядом, как палкой.
Удивительно, но каких-то пяти минут, которые девушка провела рядом с вымогательницей, оказалось достаточным, чтобы воля ее была полностью парализованной. И потому, когда грязная рука с ногтями, крашенными ярко-алым лаком, как бы невзначай выхватила у девушки кошелек, она не сразу поняла, что произошло…
— Мои деньги! — вскрикнула Оксана, когда кошелек исчез в складках Галиной юбки.
— Иди, дорогая, иди, жди своего короля, — негромко затараторила цыганка, поднимаясь со своего места и забирая лежавшего рядом запеленатого ребенка. — Я тебе всю правду сказала, что было, что есть, я тебе наворожила, чтобы все хорошо закончилось. Иди и никому не рассказывай, что я тебе говорила. Не рассказывай, иначе ворожба не сбудется, наоборот, только хуже станет!
— Но вы… все мои деньги забрали! — повторила девушка, медленно осознавая, что денег у нее больше не осталось ни копейки, и вскрикнула тоненько: — У меня больше ничего нет! Мне домой не на что уехать! Мне жить не на что!
А цыганка, прижимая к груди завернутого в грязное одеяло младенца, уже спешно пробиралась через толпу. Оксана, вне себя от досады и обиды, последовала за ней. Миновав людный участок у входа на рынок, Галя, расталкивая прохожих массивными плечами тяжеловеса, торопливо двинулась в сторону мусорных контейнеров. Еще метров тридцать-сорок — и она окажется в бесконечном лабиринте пятиэтажек-«хрущевок», зайдет в первый попавшийся подъезд, и ищи потом… Оксана прибавила шагу. Оглянувшись через плечо, цыганка небрежно сунула сверток с ребенком под мышку и, подобрав полу длинной юбки, побежала.
До ближайшей пятиэтажки оставалось не более десяти метров, когда в проходе между домами неожиданно вырос знакомый мужской силуэт. Девушка вскрикнула: это был Илья…
Оксана даже не удивилась тому, что он оказался в нужном месте и в нужное время, — таково было ее безграничное доверие к Дембелю, таково было ощущение надежности, которое он внушал…
— Дорогая, зачем ты от той девушки убегаешь?! — Решительно шагнув навстречу Гале, Дембель крепко взял ее под локоть.
Цыганка попыталась было вырваться, но тщетно — незнакомец сдавил руку словно стальными клешнями.
— Чего надо? — окрысилась ворожея, безуспешно пытаясь вырваться.
— Ничего… Постой пока тут, — приказал Корнилов, улыбаясь мертвой улыбкой; скулы его заострились и побледнели.
Спустя несколько секунд запыхавшаяся Оксана подбежала к Корнилову и цыганке, плененной им.
— Илья?
— Ксюш, чего это она от тебя удирала так быстро? — щурясь против солнца, поинтересовался Дембель с подчеркнутым спокойствием.
— Она деньги мои украла! Все, что были! — запричитала девушка безо всякой надежды получить деньги обратно.
— Врет она все! — с вызовом в голосе затараторила цыганка, прижимая одеяльный сверток к бесформенной груди. — Первый раз эту девушку вижу, никаких денег я не брала, ничего не знаю!
— Слышь, ты, Земфира гребаная… Деньги давай! — В голосе Ильи послышались металлические нотки. — Деньги верни. Я тебя просто так не выпущу! Не дергайся, тетя, не дергайся — в городе красные!
Галя решила пойти ва-банк. Сплюнула жвачку и, раскрыв рот пошире, набрала полные легкие воздуха.
— Люди добрые, помогите! Бедную беженку грабят, последнее отымают!
— Деньги верни, скотина! — Рука Ильи еще сильней сжала локоть цыганки.
— Люди добрые, этот бандит несчастную женщину ограбить хочет! — продолжала надрываться Галя и, неожиданно обернувшись к Оксане, сделала страшные глаза: — Скажи своему хахалю, чтобы меня отпустил… А то сглажу!
И быстро-быстро забормотала бессвязную чушь:
— Два валета налево, два валета направо, две десятки над головой, две шестерки в ногах… три луны в небе взошли, три собаки с цепи сорвались, полынь горькая в поле расцвела, дама пик бьет короля червей, дама пик всех сильней…
— Илья… — на выдохе прошептала девушка с явным испугом.
— Люди добрые! Помогите! Спасите! — Поняв, что молодой человек вряд ли поверит в «сглаз», Галя заголосила еще истошней: — Убивают! Грабят! Насилуют! Милиция! Что же вы стоите, молодой человек, милицию скорей позовите! Пожилую женщину, такую, как ваша мать, ограбить и изнасиловать хотят, а вы стоите!
А неподалеку уже собирались первые любопытствующие, привлеченные скандалом. Пожилая тетенька с помятым молочным бидоном в руке, кряжистый мужик в дешевой турецкой кожанке, несмотря на утро, уже явно выпивший, вертлявый юноша в ондатровой шапке, с красными, словно накрашенными губами…
А цыганка, продолжая бить на сочувствие охочей до зрелищ публики, причитала с интонациями трагической актрисы:
— Люди добрые, чего же вы стоите! Меня грабят, насилуют, кошелек хотят отобрать, последние деньги, ребенка кормить нечем! Шла себе тихо, сыночка в ясли несла, никого не трогала, а тут эти вымогатели налетели…
Кряжистый отреагировал первым. Приблизившись к Корнилову, он осторожно, словно боясь нарваться на мгновенный отпор, тронул его за плечо.
— Слышь, мужик, отпусти бабу. На хрена она тебе сдалась?
Илья взглянул на подошедшего через плечо.
— Чего?
— Бабу, говорю, отпусти.
— Она у меня деньги украла! — в сердцах выкрикнула Оксана в сторону густеющей толпы.
— Эта шалава подзаборная все врет, не брала я у нее никаких денег!
— Мужик, иди куда шел, — посоветовал Дембель сердечно.
— Милицию надо позвать! — осенило тетеньку с помятым молочным бидоном.
— А вон и менты! — Повертев головой, красногубый юноша заметил идущий по другой стороне улицы наряд милиции и закричал, замахал руками: — Товарищи милиционеры, сюда, быстрей!
К счастью, товарищи милиционеры были слишком далеко, чтобы услышать этот призыв.
А нахальная цыганка, ощущая все возрастающую поддержку, извлекла свой последний козырь:
— Мне и так жить не на что! Я беженка, из Чечни, сюда с трудом пробралась…
— Из Чечни, говоришь? — высек Дембель зло.
— Везде русских людей обижают! — вконец обнаглев, заявила цыганка.
— И где же ты в Чечне жила, а? В каком городе? — Илья был донельзя рассержен такой наглой ложью.
Любопытствующих становилось все больше. Однако никто не спешил помочь обираемой «беженке из Чечни». То ли потому, что по крайней мере половина собравшихся уже видела сегодня этого «русского человека» рядом со спиртзаводским рынком, то ли потому, что не терпелось узнать, чем все это закончится…
— Так где ты в Чечне жила? — с ледяными интонациями повторил Дембель.
— В этом… как его… — не учившаяся в школе Галя замешкалась, она явно не знала ни единого населенного пункта Ичкерии.
— В этом — в чем?
— Контуженная небось… Совсем память отшибло! — предположил из толпы некто.
— Да это жена того самого цыгана с трубкой, который на машине нищих по городу развозит! — заявил кто-то очень осведомленный.
— Житья от них нет… Честное слово! — отозвалась тетенька с помятым молочным бидоном.
Симпатия к «незаслуженно обиженной беженке» мгновенно сменилась насмешкой, о поддержке, даже моральной, больше не могло быть и речи. Для Корнилова это означало одно: чтобы возвратить деньги, необходимо окончательно повергнуть расположение толпы в свою сторону.