Вкус моря на губах (СИ)

— То есть, все к вам переезжают.
— Ага…
Брэйта словно разрывало на тысячу кусков. Он не чувствовал в Руфусе ответного желания, искры влечения, которую можно было попытаться раздуть и запалить костерок для двоих. Рыжий выглядел то ли замороженным, то ли отгороженным стеклянной стеной: стучи, не стучи — не достучишься. А даже если и достучишься… Гепард не мыслил переезда в Океанию, хоть бы и уговаривали — не по душе ни соленая вода, ни пальмы. Понимал, что «змеина» никогда не согласится переехать к нему в Нератос, и не из-за тесной квартиры, квартиру и другую снять можно, зарплата давно уже позволяет. И так же обреченно понимал: он не удовлетворится малым — разовым перепихом по пьяному делу, если таковой произойдет. Ему нужен весь Руфус, целиком и полностью, со всеми его закидонами и капризами. Руфус, сидящий на табуретке его кухни и с интересом наблюдающий, как он кладет курицу размораживаться в микроволновку. Просыпающий сахар мимо чашки на мокрый стол и размазывающий липкую лужу ложкой. Сшибающий с подоконника пепельницу, пытающийся ее поднять и встряхивающий стол так, что чая в чашках становится вдвое меньше…
«Вот это меня накрыло… — признал Гепард. — Понятно — он красивый, загадочный. Трахнуться с ним охота — дело объяснимое. Но чтоб хотелось сгрести в охапку и не отпускать, просто не отпускать, лишь бы остался, переночевал, и бог с ним, что на другой кровати… Неужели я кальмарами океанскими траванулся, да так, что на голову осложнения пошли?».
Руки машинально делали привычное дело — куриную лапшу Брэйт мог сварить на автомате хоть спросонья, хоть с жесточайшего похмелья. Раскромсать курицу, поставить на плиту бульон. Почистить-порезать лук-морковку, протереть сковородку туалетной бумагой, избавляясь от остатков яичницы, заодно ликвидировать липкую лужу со стола, в которую заинтересовавшийся его действиями Гадюка едва не влез локтем…
Похоже, рыжему нравилось сидеть в кухне и наблюдать за готовкой. Помощи он не предлагал — да Гепард бы ее и не принял, но за постукивающим по разделочной доске ножом следил неотрывно. Как кот за мышиной норкой.
— А ты сам, как я понимаю, не готовишь? — решился задать вопрос Брэйт — надо же было выяснить размеры постигшей его катастрофы.
— Не-е-е-е… — замотал головой Руфус. — Мне Менно запретил к плите подходить.
— Почему?
— Я испортил нам медовый месяц. Он утром пошел в душ, а мне сказал — свари пяток яиц, перекусим, прежде чем куда-нибудь выйти. Я налил воды, положил яйца, поставил кастрюлю на огонь. А она такая была… железная, а ручки пластиковые. Я ее случайно поставил чуть вбок от горелки, и раскалилось не только дно кастрюли, и ручка тоже. И… — Гадюка продемонстрировал Гепарду старый, давно заживший шрам от ожога, пересекающий ладонь. — В больнице боялись, что я больше заклинания кидать не смогу. Но заживили успешно, и руку я потом разработал…
— Как вообще можно было за нее взяться? Пластик же воняет, когда нагревается! Неужели ты не сообразил, что что-то неладно?
— Откуда я мог знать, как яйца пахнут, когда варятся? — возмутился Руфус. — Я их только в столовке вареные, в вазочке видел.
— Сколько тебе было лет, когда вы с Менно поженились?
— Девятнадцать. Менно назначили моим личным инструктором, и через год мы…
«Такого бывшего с места сдвинуть — надорвешься, — понял Гепард. — Они ж, считай, всю жизнь вместе».
— То есть завтраки у вас готовил он?
— Их никто не готовил. Перекусить можно йогуртом или бутербродами, а если хочется чего-то существенного и время позволяет, можно спуститься в кафе. В жилых комплексах на первых этажах всегда есть маленькие кафетерии. Удобно.
«В голову бы не пришло куда-то тащиться из-за пары вареных яиц, — помешивая лук с морковкой и отставляя сковороду, подумал Брэйт. — Я тоже в училище в столовке ел и вареные яйца только в вазочке видел. Но когда в первую квартиру перебрался, готовить научился. И без трагедий и несчастных случаев».
Размышления прервал звонок в дверь. Гепард холодно отказал сослуживцу в луковице — «вот только сейчас последнюю зажарил, ничем помочь не могу» — и вывернул регулятор звонка на «ноль». Хвастаться знакомством с Руфусом больше не хотелось. Второй сослуживец оказался изрядно нетрезв — видимо, пивом запивалось кое-что покрепче. Не хватает еще пьяного скандала… кто-то что-то ляпнет, рыжий ответит, а там и до обмена заклинаниями недалеко…
— Эти раковины на свету не держат, — сообщил ему Гадюка, успевший переместиться в комнату. — Они тускнеют. Их в темноте надо хранить.
— Получается, я ее испортил?
— Не так, чтоб очень… а вообще я могу тебе другую выловить.
— Да! Несколько! И разных!
Обещание Гепарда воодушевило. Частный пляж или катер, рыжик, переодевающийся в гидрокостюм, а может и не переодевающийся — так еще лучше! — раковины, загорание в лучах вечернего солнца, крем от ожогов, впитывающийся в веснушки…
— Порнуха… — поморщился Гадюка, отыскавший пульт и включивший телевизор.
«Как аристократ на балу…».
— Вечером смотрел. Переключи, других каналов полно.
Руфус потыкал в кнопки, нашел канал «Путешествия по колониям» и уселся на диван, вытягивая ноги и перегораживая проход.
— Ложись, — Гепард сходил в спальню и принес подушку. — Поваляйся, пока я суп доварю. Тебе что-нибудь принести? Чай, пиво?
— Не надо.
Быстро порезав зелень, Брэйт залез в холодильник и тщательно обнюхал сметану в пластиковом стакане. Вроде бы не подкисла… Дальнейшая варка лапши особых усилий не требовала — дать курице прокипеть еще пятнадцать минут, добавить все, что под рукою, и довести до готовности, помешивая. Посетовав на отсутствие приличных продуктов — лень было в магазин заходить после смены — он вышел к очередному гостю, не постеснявшемуся постучать кулаком в дверь, и в резкой форме попросил сократить визиты в свою квартиру.
— Нет у меня ничего — ни морковки, ни масла, ни отвертки, ни гвоздей. Здесь не супермаркет «Все, что вашей душе угодно»!
Ошалевший от напора сослуживец убрался, а Гепард заглянул к рыжему, полюбовался, как тот внимает передаче о подвидах пернатых на Мелене, и прикрыл дверь в комнату, чтобы туда не тянуло табачный дым. Надо перекурить в относительном уединении и разобраться, что делать дальше. Он собирался выспросить у Гадюки причину развода с Менно, а потом задать самый важный вопрос. Что значило: «Не надо, Брэйт, это все испортит»? Если секс все портит…
Взрослые мальчики знают — сексом можно заниматься по-разному. Число извращений измеримо, но достаточно велико, и кроме садистских наклонностей и тяги к незрелому телу, даже навскидку можно припомнить много вещей, неприемлемых лично для Брэйта. Ему казалось, что за Гадючьим отказом кроется какая-то маленькая грязная тайна, которая увеличит разделяющую их пропасть — а через нее и так очень трудно перекинуть мостик. Но есть ли эта тайна на самом деле? Или просто воображение расшалилось от недотраха?
Сигарета дотлела до фильтра, Гепард тщательно затушил окурок, прогулялся в ванную, вымыл руки, уничтожая запах табака, и прополоскал рот с зубной пастой. Постоял у двери в комнату, собираясь с силами — надо войти и решительно заявить: «Руфус, я тут покопался в себе… так ни до чего и не докопался, но понял главное — ты мне нравишься всерьез. Давай поговорим открыто. У меня есть шансы?».
Он толкнул дверь, набрал воздуха в грудь, выдохнул и грустно усмехнулся. Рыжий, насмотревшийся на птичек, спал, подтянув колени к животу и закрыв лицо локтем, словно прятался от назойливых взглядов даже во сне.
— И не полюбуешься… — пробормотал Гепард, присел на пол рядом с диваном и осторожно сдвинул тяжелую расслабленную руку Гадюки.
Тот дернулся, перехватывая его за запястье, сонно прищурился и отпустил:
— А, это ты…
— Конечно, я, — приготовленная речь не желала произноситься, и он свернул на безопасную почву. — Суп сварил. Будешь? Тебе сметану добавлять, или не любишь?
— Все равно, — рыжий вывернулся и потянулся — еще не проснувшись до конца, лениво и очень чувственно.