Орден Креста (СИ)

Одержимый медленно отступал к огню, словно заманивая Стена, при этом ему интуитивно казалось, что одержимый улыбается и уже смакует свою победу.
Это сделало опытного воина осторожней. Не спуская глаз с врага, он неспешно приближался к нему, следя за каждым уголочком пространства. Вот только ничего не происходило, словно одержимый собирался сдаться и именно это и принесет ему победу. Подобные мысли, прокрадываясь в его разум, казались ему средь сна вполне естественными, при всей их нелогичности. Он будто чувствовал этого одержимого. Ему казалось, что когда тот улыбается, что-то внутри Стена тоже улыбается. Когда одержимый что-то думал, его мысли отражались в разуме Стена.
И вот они оказались в одной комнате. Одержимый, высокий и статный, стоял спокойно и величаво, глядя в огонь.
- Вот и твоя смерть пришла, - проговорил он очень знакомым голосом и медленно обернулся.
Стен невольно отшатнулся, ведь перед ним стоял он сам, вот только совсем молодой и сильный, только вместо синих глаз был глянец Тьмы в котором отражалось пламя.
Стен и верил и не верил. Всеми силами он старался относиться к этому, как к иллюзии, коей одержимый влияет на его сознание. Он даже был готов допустить, что в нем самом была некая Тьма, что резонировала с этой мощью, делая его жертвой подобного.
Одержимый улыбался.
- Нет, старик, это не иллюзия.
И через миг статный молодой экзорцист с черными глазами, оперся на двуручный освещенный меч, а на его плечо легла женская рука. Молодая Анне, такая нежная, но чужая, целовала этого юнца, а он, истинный Стен, старый ослабленный и безоружный, медленно сползал на колени, чувствуя, как сердце, словно сжатое в тисках бешено колотиться, начинает уставать и замедляться. Холод касается его пальцев.
- Я создал тебя, - говорит ему юнец, отталкивая рыжую бестию и наслаждаясь муками старца.
Он присел на корточки и заглянул в глаза умирающего.
- Я и есть твоя сила экзорциста. Все что в тебе есть настоящего - это я...
И он смеялся.
А Стен задыхаясь, уже видел желания этого создания и то зло, что он готов породить в мире смертных, окончательно уничтожив орден Креста, разбив его изнутри.
Грянул гром...
Тяжело дыша Стен, открыл глаза, задыхаясь. Его сердце сильно болело, и, жадно хватая воздух, он понимал, что лежит на полу, покрытый холодным потом, а прямо перед ним, пылает камин. Он даже не заметил, что снилась ему именно эта комната.
За окном вновь громыхнуло. И казалось, вздрогнуло все здание.
Ужас Стена взял над ним самим верх. Дрожа от страха, он схватил бутылку и почти тут же ее опустошил.
Однако боль в груди не унималась, а руки продолжали дрожать.
Он задыхался, словно только что умер, но по воле дьявола был выброшен обратно в жизнь.
В дверь постучали. И этот стук стал для Стена вестником беды.
Он отшатнулся от двери, готовый защищаться от любых врагов.
- Ваша светлость, епископ хочет видеть вас прямо сейчас...
Реальность окончательно прорвалась в разум Стена.
Как нередко бывает с людьми, испытывающими сразу слишком много эмоций, к тому же довольно длительный период, в один прекрасный момент они совсем перестают чувствовать. Что является основой подобного явления сложно сказать, но именно так внезапно боль уходит за пределы нашего понимания, исчезая из нашей жизни, при этом оставаясь частью нас. Все останется по старому, но чувствовать это мы уже не сможем. Так было и со Стеном, в его разум пришла ясность, а внутри появился полный покой. Сердце, правда, немного болело, но ритм его начинал приходить в норму. Внутренняя буря исчезла. Руки уже не дрожали, а отзвуки кошмара покинули его разум, даже дурманящий дух алкоголя словно исчез. Теперь здесь был просто Стенет Аврелар, приехавший с сыном в столицу по просьбе епископа.
В одно мгновение, после одной фразы, он снова вернулся к жизни.
Совершенно спокойно он взял мундир, и, накидывая его на ходу на плечи, вышел.
За ним пришел молодой послушник, явно выбившийся их сил.
- Его преосвященство дома, - сообщил он взволнованно, а после тихо добавил: - Кажется, он умирает...
- Веди, - только и ответил Стен, с хладнокровной серьезностью.
Теперь он просто делал то, что счел бы правильным, попросив лишь прислать кого-нибудь из послушниц к его ребенку, ведь теперь он не знал когда сможет вернуться, коль так остро его желали видеть.
4 
Конец человеческой жизни по сути своей невольно становиться центральным мгновением всего существования. Именно смерть заставляет подводить итог всего, что было, и того, что могло быть. Не являясь событием и даже действием в целом, приближение смерти полнее других духовных моментов открывает истинное лицо человека. Никогда так не обострены все человеческие чувства, как в момент приближения смерти, будто душа, обнажаясь становится невинным младенцем, способным ощутить любое дуновение. Весь духовный потенциал личности, раскрывается в его сердце. Как бы не прожил человек свою жизнь, к смерти он приближается очищенным и одухотворенным, оставляя прошлые грехи умирающей плоти. Все что делало его тело с самим телом, становится не важным. Все что делал его разум, обретает налет бессмысленности, все, что было рождено его благословением, напротив набирает вес.
Так смерть делает человека ближе к себе самому, она разрушает условности и лишает смысла всякие предрассудки. Когда человек понимает, что жизнь его близится к завершению, он все чаще оборачивается назад. Когда счет оставшегося времени идет на дни, человек все чаще думает о том, что было и переосмысляет свои поступки, нередко спеша многое исправить. Вот только когда до момента смерти остаются считанные часы, все проясняется.
Быстрая смерть, часто ускоряет, и тем самым искажает весь процесс. Лишь на краткие секунды, освобождая живого от страстей материального мира. Угасающие медленно могут ощутить все это в полной мере. Они по-настоящему понимают происходящее с ними. Однако в годы молодые, нередко желание жить, заставляет цепляться за существование. На то у молодых есть причины. Старики умирают легче, ибо причин для вечности у них больше, чем для мимолетной жизни.
Ему же было совсем легко покидать этот мир.
Звали его Эвар Дерос, в молодости его именовали Эв. Еще совсем ребенком он попал в орден и начал наблюдать борьбу с Тьмой. Сначала он был жертвой, затем наблюдателем, после послушником, после стал экзорцистом, паладином и главой ордена. Вся его жизнь была связана именно с этим. Орден был его детищем, его семьей и его смыслом жизни.
Он никогда не давал обетов и не клялся ничего соблюдать, однако вышло так, что занятый делом безмерно важным, он не совершил ни единого греха. Его врагом была лишь Тьма. Его оружие никогда не ранило живого человека.
Ему повезло, и он понимал, что не проходил тех страшных испытаний, что на его глазах выпадают другим.
Так природная наблюдательность, способность учиться на чужих ошибках, а главное сострадание, воспитали в нем мудрого старца, чувствующего зыбкую незримую границу меж Светом и Тьмой. Он не имел никогда правил и не делил четко все на «хорошо» и «плохо», но чувствовал неверное, самим сердцем. Чувствовал его, также четко, как верное.
И все, что его еще беспокоило, заключалось в его детище. Его чистую душу, не тронутую Тьмой, волновало лишь будущее ордена. Его место должен был занять достойный, тот, кому он доверял.
Его он избрал уже давно, а теперь лишь ждал.
Эвар Дерос ждал Стенета. Он помнил, что за душой главы ордена, всегда приходит один из сильнейших врагов. А значит, скоро будет битва, и это шанс Стенета напомнить о себе.
Для епископа все было уже решено. Только уходя, он хотел предостеречь своего избранника, предупредить его о том, что ждет его впереди.
И вот этот миг настал, среди множества лиц, он увидел того, кого ждал.