Бабочка на стекле

— О'кей, договор остается в силе. Кстати, у меня есть идеальная кандидатка для тебя.
— Вот как? — Он казался пораженным. — Ну, это же здорово. И как ее зовут?
— Элис, — назвала Конни первое пришедшее в ее голову имя. — И больше ничего ты от меня не услышишь, Эдди.
— И когда я с ней встречусь?
— В субботу вечером.
— Ну, ты оставляешь мне мало времени…
— Как хочешь. Спрос на Элис большой. У нее есть приглашение на прием у мексиканского посла, и ты мог бы сопровождать ее. Настоящий южный праздник с танцами, с песнями, отличной закуской и вашингтонскими "шишками". Фрак, в восемь часов. Можешь заехать за ней ко мне. Ну как?
— Уговорила.
Конни улыбнулась уже совершенно искренне.
— Элис будет в восторге, — бросила она, скрываясь в лифте.
  
9
 
Конни всегда считала себя умной, современной и вполне привлекательной. Она могла справиться с любым или почти любым разумным вызовом жизни, хоть и не была Эйнштейном или даже подающим надежды юным ученым вроде Ким. Вряд ли она могла сравнить себя и с неотразимо обольстительной Робертой, но у нее были вполне приемлемое лицо, приличное тело, стройные ноги и густые каштановые волосы, составлявшие ее тайную гордость и радость. В целом не такие уж плохие качества для женщины, хотя эта женщина и отличалась тупостью в распознании собственных чувств, так что Эдварду пришлось почти жениться на другой.
Но в субботу вечером Конни была готова пересмотреть свое прежде благоприятное мнение о самой себе. После долгих часов, проведенных в магазинах за примеркой нарядов, она пришла к мрачному выводу, что опасно переоценила свою физическую привлекательность. Судя по покупкам, она должна была быть одной из самых некрасивых и уродливых женщин в Вашингтоне. Ничто не было ей впору, и в любом наряде она выглядела как страх Господень.
Ей пришлось отказаться от мечты найти такое обалденное платье, при одном взгляде на которое Нед сообразил бы, чего ему не хватало всю жизнь. Сейчас же она надеялась лишь на такое платье, которое подчеркивало бы ее тонкую талию и выставило бы во всей красе ее ноги, да и гармонировало бы с ее волосами. Волосами, которые по неизвестной причине уже не казались нежно-каштановыми, а все больше отдавали в охристую рыжеватость с каждым новым примеряемым нарядом.
Подавив вздох, Конни вошла в бутик в Джорджтауне на Висконсин авеню — последняя надежда. Уже выставили товары к Рождеству: целые ряды платьев из алого сатина и черного вельвета, зимние белые юбки и свитера и масса блузок с блестками. Ничто даже отдаленно не подходило на то, что она искала.
Без особой надежды Конни повернула от последнего писка моды к вещам, выставленным на распродажу, задаваясь вопросом, почему столица Соединенных Штатов Америки не в силах предложить один — всего один — наряд, способный ослепить Эдварда Кампари.
Увидев шелковое платьице, спрятанное среди уцененных вещей, она попыталась было охладить внезапно вспыхнувшую надежду. Но в примерочной, глядя на свое отражение в зеркале, она не удержалась от дрожи восторга.
Платье оказалось воплощением ее мечты. Тонкого зеленого шелка, с проблеском золота, простенького фасончика, с прилегающим лифом, низким декольте и рукавами по локоть. Расклешенная юбка была скроена по косой линии таким образом, что она развевалась от бедра и заканчивалась кружевами у колен. Даже без косметики и с волосами, забранными в конский хвост, платье делало ее ошеломляющей, как она и мечтала выглядеть. Неду хватит одного взгляда, и он забудет о якобы ожидающей его Элис.
А это будет весьма кстати, размышляла Конни, поскольку Элис не существует в природе.
Ее оптимизм не иссяк, пока она добралась домой, приняла душ, обрядилась в обновку и наполовину накрасилась. Но где-то между блеском для губ и тушью для ресниц ее одолело сомнение, не ведет ли она себя как полная идиотка.
Еще вчера собственный план казался ей довольно простым: организуй встречу с Эдвардом в экзотическом месте (на фиесте  [3]в мексиканском посольстве), поразвлекайся в его обществе пару часов (поглощая тортильяс  [4]и маргаритас  [5]и танцуя) и признайся в своих чувствах ("Эдди, я люблю тебя"). Дальнейшие события становились смутными, но Конни надеялась, что среди них найдется место для объятий и объявления — между восторженными поцелуями — о дне свадьбы.
К сожалению, когда она стала обдумывать детали, собственный план вдруг зазиял провалами. Нед слишком воспитан, чтобы отказаться пойти с ней на праздник, когда она не может представить ему несуществующую Элис, но это отнюдь не гарантирует успеха вынужденного свидания или хотя бы полууспеха. Если вчерашняя встреча была неприятной, сегодня она может оказаться кошмаром и крушением всех надежд.
Втыкая шпильки в зачесанные наверх волосы, отказывающиеся выглядеть изысканными и вообще оставаться наверху, Конни открыла для себя неприятную истину: чем сильнее твои чувства, тем труднее их выразить словами.
Я люблю тебя. Как трудно сказать три таких простых слова мужчине, которого знаешь почти всю свою жизнь.
Она вдела сережки, которые засверкали на фоне ее щек хрупкими вспышками золотых полумесяцев и хрустальных звездочек. Их подарил Эдди на прошлое Рождество, и Конни внезапно повеселела. И что из того, что она понимает теперь, что любит Эдварда Кампари? Чего ей нервничать из-за свидания с ним? Черт, в первый раз они встретились, когда он еще носил скобы на зубах, а она ходила в третий класс, и коленки ее были покрыты струпьями.
После окончания колледжа она часто спала на его диване и провела десятки уик-эндов в его обществе. Она знает, с какого раздела он начинает читать воскресную газету. Он видел ее разгоряченной и вымотанной после подстригания газона перед домом, а она знает, как он выглядит по утрам, пока не выпьет первую чашку кофе. Господи, чего она так волнуется? Они могли бы уже быть супругами, так близко зная друг друга.
Зазвонил дверной звонок, и ее рука замерла в воздухе. Эдвард. Это должен быть он, иначе ночной портье предупредил бы по внутреннему телефону о посетителях. Сердце екнуло и опустилось куда-то, но она воткнула-таки последнюю шпильку в волосы и вышла из ванной комнаты. Ее высокие каблуки стучали так громко по паркету крошечного холла. Тук, тук, тук. Ее сердце отозвалось эхом в двойном ритме. Тук-тук, тук-тук, тук-тук. Она вернула на место уже выбившуюся прядь и судорожно вздохнула. Вот оно!
Она распахнула дверь с радушной улыбкой. Незачем делать из мухи слона, пожурила она себя. Спокойствие, хладнокровие, и все будет не так уж плохо.
Это будет не плохо и не ужасно, а гораздо хуже, хуже чем ее худший кошмар, поняла она, как только увидела его. Безукоризненно одетый в вечерний костюм и накрахмаленную белую рубашку, Эдвард стоял на ее пороге с небольшой подарочной коробочкой в руке. Он выглядел на пару дюймов выше обычного, в сто раз учтивее и в тысячу раз сексуальнее. Его голубые глаза оценивающе оглядели ее, и на какую-то долю секунды в их глубине ей почудился всплеск какой-то примитивной эмоции. Но огонь погас, и он улыбнулся ей с отчужденной вежливостью.
— Привет, Конни. Ты такая нарядная. Тебе предстоит волнующее свидание?
Надо что-то сказать, придумать какое-то объяснение, иначе вечер закончится не начавшись.
— Эдди, зайди, пожалуйста. — Ее голос звучал высоко и визгливо, и она нервно закашлялась. — Боюсь, планы… изменились.
Небо свидетель, это святая истина.
Эдвард вошел и швырнул свой белый шелковый шарф на спинку стула. Мужчинам вроде него следовало бы запретить носить вечерний костюм, иступленно подумала Конни. Это несправедливо по отношению к женской половине населения. Как ей думать, когда все ее тело превратилось в дрожащее скопление гормонов?
— А где Элис? — спросил он, оглядывая гостиную. — Я жажду познакомиться с ней.