Мечты о счастье (ЛП)

— Никогда бы не подумала, что ты любитель зеленого чая, — заметила я.
Подняла чашку с кофе и поднесла ее к губам. Сделала маленький глоток, стараясь не дрожать.
Бекетт пожал плечами, все еще помешивая чай.
— Я не могу употреблять много кофеина. Он вступает в реакцию с лекарствами. К тому же, уверен, ты знаешь, от него сердце бьется быстрее, что для парня, который четыре месяца назад пережил сердечный приступ, довольно вредно. В зеленом чае есть немного кофеина, но, конечно, не так много, как в кофе.
Его ответ был таким равнодушным. Пресным.
Безразличным.
Но я знала, это всего лишь маска.
— Точно. Конечно, — неловко ответила я.
Бекетт сделал глоток и поморщился.
— Я скучаю по кофе. Очень.
А вот и она. Грусть.
Я помню, как он выглядел тогда, в парке, пока наблюдал, как его друзья играют в футбол. Сейчас на его лице было то же самое выражение.
Горечь. Капелька злости.
Сожаление.
Эта мгновенная смена промелькнула до того, как он успел ее скрыть.
Момент правды, которую, как я знаю, он не хотел никому показывать.
Но я увидела.
И чувствовала себя счастливицей от того, что Бекетт показал мне ее.
Но потом все исчезло, и вернулась его привычная улыбка.
Я подняла ложку и рассеянно помешала горькую жидкость в своей чашке, пытаясь придумать, что сказать.
— Я ненавижу кофе, — объявила я слишком громко.
Бекетт нахмурился.
— Тогда зачем ты его заказала?
— Потому что нервничала, а когда нервничаю, я говорю глупости.
Даже не знаю, существует ли для меня способ заткнуться. Слова вырываются неожиданно, хочу я этого или нет.
По крайней мере, я не сказала, что мой лифчик на размер меньше и прямо сейчас впивается в ребра.
Бекетт снова уставился на меня, и мне пришлось отвернуться. Что-то есть в его взгляде, и это слишком для меня.
— Тебе не нужно нервничать. Особенно рядом со мной, — произнес он мягко.
— Не думай, что это из-за тебя. Меня все заставляет нервничать. Например, из-за рекламы страхования автомобилей я потею, — ответила я беззаботно.
Бекетт рассмеялся.
— А продуктовые магазины? Меня всегда охватывает нервное возбуждение, когда мне нужно туда идти. — Я демонстративно пожала плечами. — Ага, я ходячая катастрофа, плетущаяся по продуктовому ряду.
И мы снова улыбались. Друг другу. Одновременно. И смеялись.
Когда я в последний раз по-настоящему смеялась?
Не помню.
— Держать Корин подальше от продуктовых магазинов и не разрешать смотреть. Хорошо, я понял. Что еще мне надо знать? — поинтересовался Бекетт, попивая чай.
— У тебя свободен весь день? — спросила я, приподняв бровь.
— Для тебя? Абсолютно, — ответил Бекетт, и я просияла.
Серьезно. Я на самом деле широко ему улыбалась. Кто эта девушка и откуда она взялась?
Бекетт протянул руку через стол и пододвинул к себе мою чашку. Он наклонился и понюхал дымящийся напиток.
— Ты только что понюхал мой кофе? — спросила я, недоверчиво смеясь.
— Чертовски верно, я это сделал.
Он снова понюхал его, и вот я снова смеюсь. Громко. Немного неестественно, но от души.
— Может, оставить вас наедине? — пошутила я.
Бекетт выпрямился и подтолкнул кружку обратно ко мне.
— Нет, думаю, не стоит. Просто даю знать кофе, что я не забыл о нем. — Он посмотрел на свой напиток. — Ты, конечно, тоже неплох, зеленый чай. Но не так хорош, как мой любимый кофе, — надулся он, и я закатила глаза.
— Тебе кто-нибудь говорил, что ты довольно странный?
— Вообще-то, нет. Обычно я так себя не веду, — рассмеялся он.
— Тогда я чувствую себя особенной.
Бекетт пожал плечами.
— Кажется, ты пробудила это во мне.
— Да уж, это один из многих моих талантов, — ответила я.
— Могу себе представить, — ухмыльнулся Бекетт, играя бровями, и я покачала головой.
Я откашлялась, ощущая, что меня выбило из колеи, и села ровнее.
— Так ты посещаешь доктора Каллахан? — спросила я, ища тему, которую мы легко можем обсуждать. Казалось, говорить о наших физических недугах проще всего.
Улыбка Бекетта слегка угасла.
— Эм-м, да. Уже некоторое время. Но в ближайшую пару недель приемов не будет, пока не придет время проверить ИКД, — ответил он, отставляя свою чашку в сторону.
— Это странно, знать, что эта штука там, у тебя под кожей? — спросила я, непроизвольно потирая местечко на своей руке.
— Не страннее, чем перевернутая вверх дном жизнь из-за патологии, о которой я никогда не знал.
Его слова не прозвучали расстроено. Или горько. Он просто констатировал факт.
— Что за патология? Ты упоминал название и раньше, но я понятия не имею, о чем ты говоришь. Я погуглила, что это значит, но ничего не поняла, — произнесла я и сразу прикусила язык. Отличный способ признаться в том, что я хочу узнать его получше.
— Ты гуглила? — изумленно спросил Бекетт.
Я пожала плечами и попыталась выглядеть не настолько униженной, насколько на самом деле себя чувствовала.
— Вообще-то, это здорово, — произнес Бекетт, его взгляд стал нежным от эмоции, которую я не совсем поняла.
Он начал складывать пакетики с сахаром, создавая конструкцию, которая, в конце концов, развалилась.
Бекетт не выглядел, будто чувствовал себя некомфортно из-за моего вопроса, но и не торопился с ответом.
— Я не должна была спрашивать. Прости. Забудь об этом, — промямлила я, пытаясь быстро дать задний ход.
— Нет, все нормально. Я ценю, что ты хочешь больше узнать об этом. — Ответная улыбка Бекетта выглядела немного болезненной, но естественной. Легкой.
Он свалил сахарные пакетики и снова построил их. Медленно. Не торопясь.
— У меня генетический порок сердца, он называется АКПЖ. (Примеч.: АКПЖ — аритмогенная кардиомиопатия правого желудочка). Не буду утомлять тебя длинными названиями. Но из-за него у меня проблемы с сердечным ритмом. Я не знал, что страдаю от такого недуга, пока чуть не умер от сердечного приступа.
В его голосе мелькнул намек на злость, но он скрыл его, безразлично пожав плечами.
— Вау. Должно быть, это тяжело.
Сразу стало понятно, что это неправильные слова. Его настроение мгновенно изменилось, и приветливое поведение превратилось в раздраженное разочарование.
Бекетт напрягся.
— Ты не должна жалеть меня.
Я выпрямилась, из-за его тона мне захотелось защищаться. Но больше всего я не хотела, чтобы он думал, что я жалею его. Да, я сочувствую, но это не жалость. Совсем нет.
— Я не жалею тебя.
Бекетт недоверчиво смотрел на меня, будто не верил.
— Я к этому привык, Корин. Ничего нового, все нормально.
— Да, я переживаю из-за того, что ты проходишь через такое. Это отстой. Но ты, кажется, последний человек в мире, которого нужно жалеть. Думаю, учитывая все это, ты очень хорошо справляешься.
— Ага, учитывая, что я ходячий мертвец, не так ли? — издевательски сказал он, ударив по сахарным пакетикам и сбив их.
— Вау, а я думала, что это я излишне пессимистична. Я должна была догадаться, что твоя показная Сьюзи Саншайн полная фигня. (Примеч.: Сьюзи Саншайн — симпатичная и счастливая кукла из шоу Disney Junior).
Бекетт несколько раз моргнул, пялясь на меня, а затем расслабился. Его губы изогнулись в улыбке, глаза снова засияли.
— У тебя совсем нет фильтра, не так ли? — спросил он.
— Фильтр? А что это?
И мы снова улыбались друг другу. Злость и напряжение испарились.
— Это отстой, да? — спросил он через несколько минут.
— Ты о чем?
— О приемах у врача. Непрекращающиеся вопросы о том, как ты себя чувствуешь. Сочувствующие взгляды, когда они понимают, что с тобой что-то не так. Шепот. Сомнения, что с тобой действительно все хорошо. Это надоедает. Я стараюсь не унывать, но когда в тебя каждую пару недель тыкают иголки и проводят тесты, это убивает все веселье, — закончил он со вздохом. — Ненавижу ходить к врачу. Ненавижу тесты и вопросы. Ненавижу свою семью и друзей за то, что смотрят на меня так, будто я в любую минуту могу сломаться. За то, что когда они смотрят на меня, не видят Бекетта Кингсли, а видят тело на больничной койке с проводами и трубками повсюду. — Бекетт сжал зубы, и я поняла, что не могу отвести от него взгляда.