Мечты о счастье (ЛП)

— Я не против вернуться...
— Сходи по делам, а затем домой, Криста. Мы сегодня в тебе не нуждаемся, — рявкнул Адам.
Криста покраснела и опустила взгляд.
— Ох, ладно. — Она взяла свою сумочку из-под прилавка и убежала.
Я подождала, когда за Кристой закроется дверь, и посмотрела на Адама красноречивым взглядом.
— Тебе не кажется, что ты слишком суров с сотрудниками?
Адам пожал плечами, но не ответил. Его стиль общения лучше описать как пугающий с элементом «мне на все плевать».
— Они меня вынуждают. Теперь твоя очередь, — пробормотал Адам, когда заметил, как к нам быстрым шагом направляется женщина.
— Пошел ты, — прошипела я себе под нос, а Адам соскользнул со стула и исчез в офисе.
— Простите, — произнесла измотанная мамаша.
И протянула разбитый чайник, который ее сын, очевидно, выращенный волками, сбросил с полки. Обычно я бы свалила все на несчастный случай. В конце концов, дети есть дети. Но я видела, как маленький гаденыш умышленно сбросил его на пол.
Я помолчала, так сильно прикусив губу, что, кажется, пошла кровь.
— Вам придется заплатить за это, — проинформировала я ее, указывая на табличку у кассы, на которой настоял Адам: «ВЫ ЛОМАЕТЕ, ВЫ ПОКУПАЕТЕ».
Я спорила с ним, что это грубо, но сейчас была необычайно рада тому, что он повесил ее. Потому что, уверена, этот дьяволенок собирается уничтожить половину нашего инвентаря.
— Понимаю. Простите. Вы же знаете, какими они бывают в двухлетнем возрасте, — рассмеялась женщина, вытаскивая кошелек и протягивая мне свою кредитку.
Я заставила себя улыбнуться и притворилась, что понимаю, о чем она говорит. Хотела бы сказать, что не думаю, что двухлетний возраст причина проблем ее ребенка.
Но мне нравилось иметь много клиентов. А ругая вслух родительские навыки, я не расположу их к себе.
Я списала деньги с кредитки и выбросила остатки чайника в мусор.
Двадцать минут спустя, как раз после того как Адам почувствовал, что может безопасно покинуть офис, мы убрали беспорядок, оставленный группой неусидчивых детишек. Я только избавилась от кучи разбитой керамики, как зазвонил мой телефон. Посчитав, что это из офиса доктора Харрисона, я поспешила ответить.
— Алло?
— Нам надо поговорить.
— И тебе привет, Там, — пробормотала я, желая запрыгнуть в машину времени, вернуться назад на тридцать секунд и не отвечать на этот телефонный звонок.
— У меня обеденный перерыв и не так много времени. Мне нужно подготовиться к встрече, так что извини, что сначала не обменялась любезностями, — сказала моя сестра — настоящая кретинка.
— Ну, я тоже занята...
— Пожалуйста, Кор, не думаю, что ты можешь сравнивать работу в своем маленьком гончарном магазине с тем, чем занимаюсь я, — фыркнула она.
— Ты решила в свободное время заняться операциями на головном мозге? — спросила я с изрядной долей сарказма, чтобы разозлить Тамсин.
Я ничего не могла с этим поделать. Я обязана была наброситься на нее, пока могу. Я знала, если посоветую ей засунуть свое снисходительное отношение и дерьмо наподобие: «я-лучше-чем-ты» в одно место, это приведет лишь к тотальной войне, а я не в настроении для этого.
Я должна была ответить ей как можно более колко. Это подарит мне маленький кусочек радости.
Хотя и ненадолго.
— Отсутствие у тебя зрелости удручает, Корин. Ты даже на минуту не можешь сравнивать свое хобби с моей карьерой. Я бы хотела провести свой день, расписывая фигурки, но у меня, вообще-то, есть обязанности, — парировала Тамсин, нарываясь на пресловутое убийство.
Тамсин адвокат по уголовным делам. Знаю, она из кожи вон лезла в юридическом колледже. Но все это свелось к защите пьяных водителей и педофилов. Это ее работа в том, что Боб, арестованный за избиение жены до полусмерти, получил два года лишения свободы, вместо десяти. И даже то, что она усердно работает, в ближайшее время не будет представлена к Нобелевской Премии.
— Чего ты хочешь, Тамсин? — спросила я, уже эмоционально истощенная от нашего разговора.
— Я только что получила счет за налог по недвижимости за родительский дом. Мне надо, чтобы ты как можно скорее прислала свою часть.
После смерти наших родителей, дом, в котором мы выросли, достался нам. Понятно, почему я привязана к нему, хотя Тамсин, кажется, не разделяет моих чувств.
Там просто не понимает. И никогда не понимала.
Она уже не жила дома, когда маме поставили диагноз меланома, мне тогда только исполнилось четырнадцать. Мама болела меньше чем год, когда у папы диагностировали лимфому.
Мама ушла сравнительно быстро, а отец задержался почти на два года, умерев, когда я окончила школу. И Тамсин не наблюдала, как он умирает.
Я единственная, кому пришлось с этим справляться.
Несмотря на то, что до сих пор ощущала сильную связь с домом, я съехала оттуда так быстро, как только смогла.
Я эмоционально не способна жить в доме одна. Тамсин работает в Северной Вирджинии и не горит желанием возвращаться в Саутборо, так что, дом пустует.
И когда Тамсин предложила продать его, я дралась с ней зубами и ногтями.
Всего пару раз в жизни я боролась с Тамсин за что-то, и это один из таких случаев. Пока я не могла справиться с призраками, оставшимися в доме, в котором выросла, я и не могла справиться с мыслью, что он больше не принадлежит нашей семье.
Так что мы пришли к компромиссу, и стали сдавать его в аренду. Я наняла управляющего, чтобы найти арендаторов. Мы с Тамсин разделили налоги и затраты на техническое обслуживание, как и ежемесячную арендную плату.
Но дом стареет, и за последние шесть месяцев я заметила, что расходы на содержание имущества стали превышать прибыль, которую мы получали за аренду. В начале зимы нам пришлось заменить крышу. В прошлом месяце сломался бойлер.
На двоих, мы с Тамсин потратили почти десять тысяч долларов на ремонт.
Кроме того, налог на имущество увеличился, и, я знала, придет день, когда Тамсин снова начнет настаивать на продаже.
Самый простой вариант — жить там мне, если я так сильно держусь за него. Но я не уверена, что даже через столько лет смогу жить в месте, где наблюдала за тем, как умирает мама и угасает отец.
— Видела, насколько вырос налог на недвижимость? — потребовала ответа Тамсин.
— Да, видела...
— Это слишком много. Я не могу продолжать тратить деньги на дом, в котором даже не живу. К тому же, ты не разобралась со своими проблемами, — выплюнула она. — Нам надо серьезно поговорит о том, как мы поступим с этим местом, — твердо добавила Тамсин.
— Мы можем повысить арендную плату, — осторожно предложила я.
В магазин зашла группа пожилых дам, и я ускользнула в подсобку, подозревая, что разговор накалится.
— Кто в здравом уме будет платить больше восьмисот долларов в месяц за этот дом? Это помойная яма!
У меня все покраснело перед глазами. Тамсин никогда не проявляла даже капли внимания к дому, который наши родители купили вскоре после свадьбы. Иногда я задавалась вопросом, не страдает ли моя старшая сестра отсутствием жизненно важного элемента, который делает всех нас людьми. Эмоции.
С другой стороны, думаю, именно это делает ее замечательным адвокатом.
— Послушай, это слишком много. Мы с Джаредом хотим продать его.
— Какое отношение имеет Джаред ко всему этому? Его имени нет на документах! — заявила я, повышая голос.
В каком-то смысле Джаред, муж Тамсин, хуже, чем она сама. Он поверхностный, самовлюбленный, и заботится только о том, чтобы заработать деньги и быть придурком.
— Джаред мой муж, Корин, так что конечно у него есть право голоса в моих делах! Не будь идиоткой! — прошипела она, и я сжала рукой телефон так сильно, что подумала, что сломаю его.
— Сейчас я не могу говорить об этом. Сейчас многое происходит...
— Это из-за твоего дурацкого здоровья?
Я не смогла сдержать слезы, и они медленно покатились по щекам. Терпеть не могу плакать, но, кажется, это инстинктивный ответ моего тела на разговоры с сестрой. Тамсин может быть отвратительной и жестокой. Очень редко у нее появляются проблески человека, который может быть добрым и любящим. Но, как правило, эти качества покрывает тень из-за ее раздражения на меня.