Голод

– А вот Сергеич с кем-то что-то не поделил, – вздохнул Карп.
В этот момент он не смотрел на Макса, а Седой заметил, как испуганно забегали глаза зверобоя.
– Ты чего хотел?
– Я? – Макс облизал губы, и это движение тоже не укрылось от пристального взора Седого. – Поговорить. Ванойта позвал.
– А где он сам?
– Мы с ним… разминулись? – через силу выдавил Макс.
Седой не знал, что и думать. Таким он видел Макса впервые.
Бесстрашный зверобой явно чего-то боялся.
– А Сергеича ты последний раз когда видел? – задал следующий вопрос Карп.
– Когда Пашку привел.
– И что он сказал насчет Пашки?
Макс пожал плечами:
– Не знаю. Когда мы пришли, дверь была заперта. Пашка остался ждать, а мы с Юлей вышли во двор. Навстречу Сергеич. Он сюда зашел, а мы… ушли.
И вновь окончание фразы прозвучало неуверенно. Растерянность, страх, бегающие зрачки – все указывало на то, что зверобой лжет. Вот только Карп этого не замечал. Или делал вид, что не замечает.
– Разыщите Павла, – распорядился он. – Надо выяснить, что ему известно. Только про гибель Сергеича пока никому не говорите.
Седой, а следом за ним и Макс, понимающе кивнули.
* * *
Мысли, одна ужаснее другой, путались в голове. Не успел Макс прийти в себя после очередного провала памяти, как последовал новый удар – смерть Сергеича. А еще кровь на руках и разбитый нос!
Последнее, что запомнил Максим, прежде чем сознание покинуло его, как отправился с Ванойтой в медпункт. Когда он пришел в себя, старика рядом уже не было. Надеясь прояснить, что с ним произошло в забытьи, Макс все-таки заглянул в медпункт. То, что он там увидел, повергло его в шок. Испугала даже не сама смерть – на охоте Максиму уже приходилось терять товарищей, а то, что Сергеич погиб не от зубов или когтей хищника, не от болезни, а от руки кого-то из своих! Бывало, жители Заставы ссорились между собой, порой в дело шли кулаки, самые отчаянные могли схватиться за нож. Но чтобы убить! Такого на памяти Максима еще не случалось.
Затылком он чувствовал пристальный взгляд шагающего сзади Седого. Тот явно собирался у него что-то спросить, но никак не мог решиться. Максиму тоже не хотелось разговаривать. Сначала требовалось привести в порядок мысли и главное – выяснить, что он сам делал, пока находился в отключке. На глаза попались две соседские женщины, развешивающие на веревке выстиранное белье, и Макс подошел к ним.
– Привет.
– Привет. Здрасьте, – та, что помоложе, лукаво улыбнулась.
– Пашку не видели?
– Так он вместе с Ваней на берег пошел, – продолжая улыбаться, ответила молодая.
– С дядей Ваней? – уточнил Макс.
– Ну да. Я еще подумала: чего это Пашка со стариком затеяли?
– И вовсе они не вместе были, – поправила молодуху ее соседка. – Сначала Пашка прошел, а потом уже старик. Вроде как следил за ним, что ли.
– Давно вы их видели?
Обе женщины пожали плечами, только молодая сделала это игриво. Было ясно, что ни Пашка, ни Ванойта ее совершенно не интересуют. К счастью, другая обладала более крепкой памятью.
– Да уж давненько, – ответила она. – Мы еще стирку не закончили.
«Сколько же я находился без сознания, раз ничего этого не помню? – с ужасом подумал Макс. – Надо расспросить Ваню», – пришла следующая, рациональная мысль. Раз они были вместе, старик должен знать, что с ним происходило.
– Я на берег. Вы со мной? – обратился Максим к Седому. Тот замешкался с ответом, но затем все-таки кивнул.
Вопреки утверждению обеих женщин, прибрежный пляж оказался пуст, не считая вытащенной из воды охотничьей лодки, которую жители Заставы уже успели полностью разгрузить. Зато с врезающейся в море каменной осыпи, состоящей из огромных валунов, среди которых любила играть в прятки детвора, поднимался к небу легкий дымок. Может, потому что Ванойта и сам чем-то был похож на ребенка – не случайно все дети на Заставе тянулись к нему, а может, потому что любил уединение, он устроил в укромном месте на гребне этой каменной реки что-то вроде алтаря, где, разведя огонь, молился северным духам. Почти все на Заставе знали об этой причуде старика и относились к ней как к безобидному чудачеству. Только Юлькин отец пренебрежительно называл молитвы Ванойты «языческими плясками», а место, где тот молился, «шаманским костром». Судя по дыму, курящемуся над грядой, старик как раз предавался своему любимому занятию.
Макс был уверен, что Седой останется на пляже или вернется на Заставу: не в его возрасте карабкаться по скалам. Однако тот последовал за ним, но вскоре начал отставать, а затем и вовсе устало опустился на камни.
– Ты иди, не жди меня, – отмахнулся он, когда Макс вернулся, чтобы помочь. – Передохну немного и двину следом.
Максиму эта идея не понравилась. Не хватало еще, чтобы отец его возлюбленной сломал себе руку или ногу, оступившись на скользких камнях.
– Вы меня лучше здесь подождите. Я только наверх заберусь, гляну, нет ли там Пашки, и сразу назад.
– Давай.
Макс так и не понял, согласился ли кормщик с его предложением, но уточнять не стал.
На гребне осыпи завывал ветер. Когда он задувал в щели между валунами, рождались причудливые звуки. Ванойта, а вслед за ним и Юлька утверждали, что это поют сами камни. Юлька специально забиралась на гряду, чтобы послушать «каменную песню». Несколько раз она приводила с собой Максима, но он так и не смог понять, чем привлекает девушку это место. Сейчас к обычному свисту ветра примешивались звуки протяжной ненецкой песни. Обогнув несколько особенно крупных валунов, Макс увидел и ее исполнителя.
Ванойта сидел на коленях возле горящего костра – оставалось только гадать, как ему удалось развести и поддерживать огонь на таком сильном ветру, – и что-то заунывно тянул на своем родном языке, раскачиваясь из стороны в сторону. Время от времени он брал разложенные на плоском камне тонко нарезанные ломтики свежего сырого мяса – не иначе пожертвовал для этого своей долей из последней добычи, – и бросал их в огонь. Странный старик: самому, может, зимой жрать нечего будет, а он все своих воображаемых духов кормит. Напротив костра возвышался череп огромного моржа, для устойчивости обложенный со всех сторон камнями. Этого моржа не убили на охоте. Ванойта нашел череп на берегу, как-то затащил на вершину гряды и украсил им свой алтарь. Всякий раз при виде лишенного плоти исполинского черепа с вечно оскаленной пастью и черными пустыми глазницами Максима охватывала дрожь. Если так выглядели все северные духи, которым поклонялся Ванойта, Макс не хотел с ними встречаться. Да и ни один нормальный человек – тоже.
– Он уже здесь.
– Что? – Макс не сразу сообразил, что Ванойта прервал свою песенную молитву и обращается к нему. Старик даже не повернул головы в его сторону, продолжая неотрывно глядеть в разведенный костер. – Кто – здесь?
– Нга – властелин подземного мира. Он пришел за мной, за тобой, за всеми. Его голод ненасытен, и даже тысячи душ не смогут утолить его.
Максим почувствовал неожиданный озноб. Хотя он ровным счетом ничего не понял, от слов старого ненца, даже не от самих слов, а от прозвучавшей в голосе обреченности повеяло могильным холодом. Если бы только это было возможно, он повернулся бы и бежал без оглядки прочь от полоумного старика и его бредовых мыслей. Вместо этого Максим сделал над собой усилие и сказал:
– Ваня, я ищу Пашку. Ты его видел?
– Твой друг мертв. Нга забрал его душу. Не ищи его. Он сам найдет тебя.
– Как мертв?! – опешил Максим. – Что ты такое говоришь?!
Ванойта в ответ только печально вздохнул и снова затянул свою унылую песню. Поняв, что от него больше ничего не добиться, Макс повернул назад. Настроение было ни к черту. Зверобой разозлился на себя за то, что испугался, но еще больше разозлился на Ванойту, заставившего его пережить этот страх. Разговор с ним окончательно подтвердил правильность мнения Седого: старик совершенно выжил из ума!