Голод

Спуск с гряды занял больше времени, чем Макс ожидал. Хотя еще в детстве вся каменная осыпь была излазана вдоль и поперек, он непонятно как забрел в нагромождение валунов, через которые не смог перебраться. Пришлось возвращаться и искать обходной путь. Чтобы снова не забрести в тупик, Макс стал внимательно смотреть вокруг, выбирая путь, но когда машинально бросил взгляд в одну из скальных расщелин, застыл на месте. Там на дне, среди голых и скользких камней лежала изломанная фигурка Пашки.
– Пашка, – шепотом позвал Макс и, не получив ответа, закричал во все горло. – Пашка, очнись!
Но Павел молчал, и Максим с ужасом понял, что он уже никогда не отзовется.
* * *
Время шло, а ни Макс, ни отец, ни дядя Ваня не возвращались. Юля уже несколько раз подходила к окну, но видела только проходящих по двору соседей. Чем дольше она оставалась одна, тем тревожнее становилось на душе. В какой-то момент одиночество стало просто невыносимым. Девушка схватила с вешалки свою куртку и, на ходу засовывая руки в рукава, выбежала за дверь.
Если отец и Максим с Ваней отправились в медпункт, она пойдет за ними. И плевать, что там можно встретить Сергеича! В присутствии посторонних он будет вести себя тихо, а если попробует снова распустить руки, Макс навсегда отобьет у него к этому охоту.
Окно процедурного кабинета освещал яркий свет горящей масляной лампы. Юля почувствовала нарастающую тревогу. Обычно врачи обходились свечой, в редких случаях – жировой коптилкой, а уж масляную лампу Сергеич зажигал только во время хирургических операций. Неужели с кем-то из жителей случилось несчастье?!
Юля осторожно поднялась по ступенькам и с замиранием сердца приоткрыла входную дверь. Из процедурного кабинета доносились чьи-то неразборчивые, словно неживые, голоса. Юле вдруг стало страшно, но она преодолела себя, сделала несколько шагов по коридору и заглянула в ярко освещенный кабинет.
Сначала она увидела Катерину. Женщина склонилась над стоящим напротив двери длинным металлическим столом, который использовался для операций. Сейчас на нем тоже кто-то лежал. «Макс!» – первым делом с ужасом подумала Юля, но, заметив обмотанную бинтами ногу лежащего, поняла, что это Павел. Катерина как раз закончила разматывать повязку и растерянно пробормотала:
– Ничего не понимаю.
– Да что там непонятного? – донесся откуда-то из угла хриплый голос отца. Юля в первый миг даже не узнала его. – Полез на камни, а раненая нога подвела. Вот он и сорвался в расщелину, сломав себе шею. Прости, Макс.
Услышав последние слова, девушка испуганно вскрикнула и влетела в кабинет. Там были все: отец, Макс, начальник Заставы и Катерина. Не хватало только дяди Вани и Сергеича, но об отсутствии последнего Юля нисколько не жалела. Карп сердито уставился на нее:
– Ты что здесь делаешь?
– Я папу искала, – нашлась Юля. – А что с Пашей?
– Несчастный случай: упал со скалы и разбился, – ответил Карп.
Макс шмыгнул распухшим носом и опустил глаза. Катерина, наоборот, подняла голову. Юле показалось, что женщина собирается что-то сказать, но та промолчала.
Карп тяжело вздохнул:
– Хотел сегодня праздник устроить по случаю удачной охоты, да какое веселье с двумя покойниками?
– С двумя? – в ужасе прошептала Юля. – А кто второй?
– Сергеич, – нехотя ответил Карп.
– Тоже несчастный случай?
– Хуже, – отрезал начальник Заставы. – Его убили.
«Убили?» Юля вдруг почувствовала, что ей не хватает воздуха.
Сразу закружилась голова, в глазах потемнело, пол зашатался под ногами, вздыбился и перевернулся.
Открыв глаза, девушка увидела перед собой сосредоточенное лицо Катерины.
– Очнулась, – не то спросила, не то подтвердила врач.
– Да, – Юля обвела взглядом вокруг себя и обнаружила, что лежит на кушетке в процедурном кабинете, где кроме нее и Катерины больше никого нет. Даже покоящееся на хирургическом столе тело Павла кто-то накрыл куском брезента. – А что со мной было?
– Ничего страшного, обычный обморок. Это я специально страху напустила, чтобы всех отсюда выпроводить. – Судя по голосу, Катерина действительно не видела в случившемся ничего угрожающего. Юлю это успокоило. – С чего только? Ты случайно не беременна?
– Нет! – возмутилась девушка, но тут же вспомнила, что где-то через месяц после того, как начала встречаться с Максимом, сама приходила к Катерине провериться – к счастью, тогда все обошлось, и сменила тон. – Я правда не беременна.
– Неужели из-за смерти Сергеича так расчувствовалась? – холодно усмехнулась женщина. – Плюнь. Не стоит он этого. Сволочь он был. Бабник и сволочь.
– Я знаю, – вздохнула Юля.
– Знаешь? – Катерина впилась ей в лицо пристальным взглядом. – Так он и к тебе лез?
– Пытался.
– Вот гад! Небось, выпить предлагал? А ко мне без всяких церемоний подкатывал. Так прямо и сказал: не дашь – выгоню и пайка лишу, тогда сдохнешь от голода. Знаешь, я ведь его порой сама была убить готова, – призналась Катерина и, заметив, что Юля переменилась в лице, добавила с холодной усмешкой. – Да не я это, не бойся. Хотя Карп наверняка думает, что я. Я однажды не выдержала и про все выходки Сергеича ему рассказала. Он обещал разобраться, да кто-то другой «разобрался» раньше.
– Как думаешь, кто его? – осторожно спросила Юля.
Женщина пожала плечами, потом вытащила из кармана аккуратно свернутую самокрутку и, прикурив от пламени горящей лампы, с явным удовольствием затянулась. На заставе курили многие. В ход шло все: мох, лишайники, высушенные листья брусники, даже перемолотые в труху сушеные грибы. Но обращение с такими курительными смесями требовало изрядной сноровки, поэтому мужчины, да и многие женщины предпочитали трубки, и только Катерина скручивала из листьев и мха курительные палочки. Юля давно заметила, что у нее очень ловкие и сильные пальцы.
– Не знаю… – женщина выпустила в сторону струйку дыма и разогнала ее рукой. – Может, самогон свой с кем-то не поделил? Сергеич ведь еще самогоном приторговывал. У него многие покупали: Ванойта, да и другие.
– Дядя Ваня?! – опешила Юля.
– А чему ты удивляешься? Сергеич даже шутил, что Ваня у него постоянный клиент.
– Нет! Дядя Ваня не мог убить!
– Да я и не утверждаю, что это он. И вообще я не об этом хотела с тобой поговорить. Лучше бы вообще с Максом, да он после смерти друга сам не свой. В общем… – Катерина запнулась. Юле показалось, что она подбирает слова. – Ты только не подумай, что у меня крыша поехала на старости лет.
– Катя, ну что ты такое говоришь? Какая же ты старая?!
Хотя Катерина никогда не рассказывала о своем прошлом, Юля знала от отца о ее тяжелой жизни и несчастной судьбе и от души жалела ее. Молодой девушкой, сразу после медучилища, Катя приехала на пограничную заставу работать фельдшером. Наверняка мечтала встретить здесь хорошего парня и выйти за него замуж, но этому помешала война. Много лет спустя, когда выжившие пограничники, объединившись с полярниками, основали на заставе общину охотников, Катя все-таки встретила своего мужчину и даже родила двух девочек. Но обе ее дочурки умерли друг за другом вскоре после рождения. По словам отца, Катя в те дни ходила сама не своя – переживала ужасно, да еще муж обвинил ее в смерти детей, а вскоре после этого и сам погиб на охоте – упал за борт и утонул. С тех пор Катя жила одна.
Иногда Юля помогала ей в медпункте, так, по мелочи: протереть пыль, постирать бинты, что-нибудь принести. Сначала заходила просто из любопытства, потом – чтобы поговорить. Катерина с благодарностью принимала ее посильную помощь, но подругами они так и не стали. Когда на Катю обратил внимание отец, Юля очень обрадовалась. Надеялась, что общение с Катериной поднимет отцу настроение – последнее время он ходил мрачнее тучи, порой беспричинно срывался на дочь, часто злился на дядю Ваню и на Максима, – но что-то у них не заладилось, и они расстались. Хотя Катерина старательно скрывала свои чувства, Юля видела, что она тяжело переживает разрыв с отцом, и по мере сил старалась поддержать ее. Наверное, поэтому Катя и решилась с ней на откровенность. А может, потому что ей больше не к кому было обратиться.