Новый дом

У крыльца ждут лошади. На зеленой лужайке перед домом белые ряды мальчиков и девочек делают гимнастику. Туту бежит к ним:
— А я что-то знаю! А я что-то знаю!
— Не мешай ты, чернуха, — весело улыбается ей учитель. — Не мешай ты, маленькая чернуха.
Туту не делает по утрам гимнастики. Она еще мала. Геймат — маленькая мама Туту — тоже очень выросла, и Геймат каждое утро смотрит за тем, как умывается и одевается Туту. Но Геймат теперь уже не может носить Туту на руках, и Туту часто убегает от Геймат, потому что очень не любит мыться и убирать свою постель.
Гассан прилаживает к лошади хурджин. Он старается не смотреть на товарищей, которые делают гимнастику, и вид у него такой важный, как будто бы он уже сделался учителем и получил первое жалованье. А ребята, как только увидели Гассана с хурджином, стали кричать:
— Али Ахмедли, можно после урок кончать? Сатья-баджи уезжает.
Али Ахмедли махнул рукой: раз Сатья-баджи уезжает, проводить надо!
А Сатья-баджи стоит уже в дверях и завязывает голову белым шелковым платком с зеленой каймой. Потом вытаскивает записную книжку.
— Ну, кому еще что привезти? — спрашивает она. — Тут, кажется, все записано.
— Смотри, ничего не забудь, а то обидно будет, — серьезно говорит Бянувша.
— Уж если записано, не забуду, — закрывает Сатья-баджи книжечку. — Надо ехать. Так ты, Бянувша, смотри, тоже ничего не забудь.
И Бянувша важно качает головой: конечно, она ничего не забудет. Ведь не в первый раз ей оставаться вместо Сатья-баджи.
— Садись, садись, Сатья-баджи, — видишь, Кяриш не стоит на месте! — зовет Гассан. — Слезай, Кулизадэ, зачем ты на Кяриша забрался?
Но Кулизадэ не слышит.
— Эй, эй! —кричит он, низко пригибаясь к седлу, и скачет от крыльца по тропинке вокруг дома. Через секунду он уже на месте.
— Теперь я, теперь я! Слезай скорей! — кричат ребята.
— Теперь никто, — решительно заявляет Сатья-баджи, — теперь ехать надо.
Гассан сердится. Возьмет ли он Туту? Сатья-баджи удобнее усаживается в седло, хлопает коня по шее и говорит:
— Поехали.
Туту рядом с Гассаном.
— А я?
Гассан совсем забыл. Ведь Туту полагается прокатить. Это ее право. Она самая маленькая, и никто на нее за это не сердится. Кулизадэ поднимает Туту. Туту садится на седло перед Гассаном и жмурится от счастья.
— Эй, эй-эй! — кричит она. — Прощайте!
— Прощай! Прощай! — бегут за лошадьми ребята. — Приезжай скорей!
А Геймат с Бянувшей спускаются вниз, в овраг, по крутой тропинке. Здесь они будут ждать свою дочку у Зеленого источника, потом возьмут ее за руки и побегут с ней назад, домой, навстречу всем мальчикам и девочкам, которых Али Ахмедли снова собирает на урок гимнастики.
* * *
Туту стоит у забора и ждет. Она встала сегодня первая. Никто не видел, как она накинула на себя белое платьице и тихонько, чтобы никого не разбудить, подошла к окну. Она стала на подоконник, минутку посмотрела вниз, размахнувшись всем телом, прыгнула на землю, в траву, и стремительно побежала к калитке. Здесь она долго возилась с задвижкой. Она не умела ее открывать. Потом пробежала вдоль забора к тому самому месту, где так часто лазила через забор, быстро вскарабкалась наверх, примерилась, прыгнула и побежала вдоль тропинки к завороту дороги.
Сегодня приедет Сатья-баджи, и Туту хочет первая ее встретить. Туту стоит и смотрит на уходящую дорогу, на яркозеленые лужайки, на игрушечные домики деревень внизу, в долине. Она слышит, как шелестят листья кукурузы рядом на кукурузном поле, как бьет горный источник, и Туту думает: «Вот сейчас приедет Сатья-баджи, и вот привезет Сатья-баджи мыло, и вот Туту умоется и станет белая, и все будут удивляться, и никто уже не будет дразнить ее чернухой».
Цок-цок-цок, — кажется, будто слышит Туту.
— Это она, — говорит Туту и припадает ухом к земле, совсем как Гассан, когда ему хочется знать, едет ли кто-нибудь по дороге.
Туту слышит какой-то гул, и в ухе отдается — цок-цок-цок. Туту вскакивает на ноги и бежит за большой камень у кукурузного поля: сейчас она испугает Гассана.
Проходит минута, другая. Вот и Гассан и за ним Сатья-баджи. Теперь уже у обеих лошадей хурджины. Сколько интересных вещей привезла Сатья-баджи из города!
— Эй-эй, балла! — вдруг кричит Туту и бросается к лошади. — Эй-эй, балла! Стой!
Гассан осаживает лошадь.
— Туту? Что ты тут делаешь, Туту?
— Испугался! — кричит Туту. — Испугался, думал — разбойники?
— Конечно, испугался, — говорит Гассан, — конечно, испугался. — А посмотри, как испугалась Сатья-баджи.
Сатья-баджи весело смеется.
— Теперь посади! — просит Туту, и Гассан покорно слезает с лошади и подсаживает Туту.
Туту садится на лошадь Гассана и хватается за седло. Туту сидит на лошади так, как будто бы она всю свою жизнь не слезала с коня. Длинные стремена болтаются, а маленькие босые ноги бьют по седлу и подгоняют лошадь.
— Но-но-но, Кяриш, но-но-но!
Кяриш послушно бежит рысцой, за ним едет Сатья-баджи и рядом большой, загорелый Гассан.
— Эй-эй-эй! — кричит Туту. — Эй-эй-эй, мы приехали!
Во дворе на зеленой траве уже барахтаются ребята. Они ждут очереди умываться.
— Едут, едут! — вдруг замечают они всадников. — Едут, едут! — бегут они к лошадям.
— Здравствуй, Сатья-баджи, здравствуй! Эй, Гассан, что привез? Показывай скорей.
— Да подождите вы, дайте доехать! — отбивается Сатья-баджи от загорелых рук. Кяриш осторожно шагает, потряхивая головой и пофыркивая. Он привык к таким встречам, но, очевидно, они доставляют ему гораздо меньше удовольствия, чем Гассану и Сатья-баджи. Кулизадэ вертится у самых ног Кяриша, и Кяриш мордой тихонько подталкивает Кулизадэ.
— Не мешай ты, глупый мальчишка, дай подойти к крыльцу.
Вот доехали. Снимают хурджины. Уводят лошадей. Сатья-баджи идет в дом.
— Ну, рассказывай, Сатья-баджи, рассказывай скорей!
Но Сатья-баджи сначала спрашивает: ей надо знать, как ребята жили без нее почти целую неделю. Бянувша рассказывает.
— Видишь, все было хорошо! — перебивает Кулизадэ. — Ты после еще узнаешь. Ты после спроси учителей. Все было хорошо!
Сатья-баджи покоряется. Она рассказывает все сначала, о том, как они с Гассаном приехали в Баку, как они там делали покупки, как жили в детском доме. Туту на коленях у Сатья-баджи.
— А мне привезла? — тихонько говорит Туту. — А мне привезла мой секрет?
— Ну конечно, — шепчет Сатья-баджи. — Давайте теперь распаковывать хурджин.
И здесь начинается самое интересное. Через минуту на столах и стульях груды вещей. Неужели все это помещалось в двух хурджинах? У ребят счастливые, возбужденные лица. Во дворе уже летает мяч, а в углу комнаты Туту внимательно рассматривает пеструю картинку на мыле Тэжэ. Сатья-баджи теперь свободна: она может умыться и переодеться. Она идет к себе в комнату, а за ней бежит Бянувша.
— Сатья-баджи, Сатья-баджи, я забыла тебе сказать. У нас не все благополучно. Со вчерашнего дня пришла женщина с девочкой и спит в кухне. Говорит — нужно работу, а Пеппо говорит, чтобы подождала тебя.
— Почему же ты думаешь, что это неблагополучно? — спрашивает Сатья-баджи.
Бянувша смеется.
— Да я так сказала, просто, — и бежит назад.
В комнатах пусто. Во дворе на зеленом лугу ковер. На коврах белые скатерти, и дежурные расставляют посуду. Сейчас первый завтрак, и ребята будут сидеть прямо на траве, поджав под себя ноги так, как они сидели у себя дома, так, как еще до сих пор сидят их отцы и матери.
Сатья-баджи умылась, переоделась и уже успела осмотреть весь дом.
— Ты зачем пришла к нам? — спрашивает она в кухне чужую женщину.
Эта чужая женщина одета в грязные лохмотья, и рядом с ней стоит худая черненькая девочка, растрепанная, в длинной юбке, и в ушах у нее большие оловянные серьги. Девочка смотрит на Сатья-баджи как маленький звереныш, и когда Сатья-баджи хочет с ней поздороваться, она цепляется за юбку матери и отворачивается.