Моя и точка! (СИ)

Ия развернула стул и, оседлав его спинкой вперёд, села, с интересом уставившись на маму. «А моя старушка не так проста как кажется», — с восхищением подумала она.
— И что он ответил?
Глава 41
— Ещё ничего, — закрутила мама колпачок и убрала крем на место.
Ия заметила, что она сама делает совсем не так: выдавливает крем на тыльную поверхность ладони, закручивает и убирает крем, а потом только начинает его втирать. Заметила, чтобы, наверно, напомнить себе, насколько они с мамой разные. И ещё, что ей только казалось, что она хорошо знает маму, но, оказывается, даже такая мелочь — как она мажет руки кремом — вдруг стала для Ии открытием.
— Обещал, что разберётся и подумает?
— Обещал, — улыбнулась ей мама и морщинки залучились в уголках её голубых, ярких глаз.
— А что думаешь ты?
— Что ты прекрасно справишься с папиной компанией. Даже не так: только ты одна и справишься. И уж точно получше Марата. Хотя уверена, что он предложит взять на себя руководство обеими.
— Мам, — встала Ия, чтобы обнять свою старушку. Положила голову ей на плечо. — Спасибо!
— Брось! За что? — хмыкнула она.
— За то, что веришь в меня. За то, что одна, наверно, и веришь. Когда ты сказала, что говорила с Маратом, не сказав мне, на какую-то секунду мне показалось, что и ты на его стороне. Что ты относишься к нему лучше, чем ко мне. А значит, против меня.
— Глупенькая, — погладила её мама по голове. — Я всегда буду на твоей стороне.
— А если я скажу, что поступила очень-очень плохо?
— Тем более. Даже если ты поступишь так плохо, что весь мир будет против тебя. Как там говорят у вас в интернетах? Даже тогда я буду стоять рядом и подавать патроны.
— Люблю тебя, мам, — чмокнула её в щёку Ия.
— А ты меня простишь, если я скажу, что поступила плохо? — удивила её мама, когда та уже взяла со спинки плащ, чтобы унести.
— Конечно, — удивлённо повернулась Ия.
— Я всё же кое о чём сговорилась с твоим мужем у тебя за спиной, — она виновато дёрнула плечами и поджала губы.
— Так, не пугай меня, — вернула Ия на место злополучный плащ.
— Это я попросила Марата взять к вам на работу Марко.
Глава 42
— Ты знаешь Марко? — Ия не глядя нащупала стул и села.
— На самом деле нет, — пересекла она кухню, заставив Ию повернуться за ней к столу как флюгер. Альбом проскользил по столу в её руки. И, отлистав несколько страниц, она достала фотографию, что была вложена под другую.
Ия открыла рот, потом закрыла, подняв фото к лицу и открыла снова.
Улыбка отца, одетого в летний льняной костюм, что так ему шёл, откликнулась в сердце болью. А улыбка того, кто стоял рядом, в белой рубашке, как у омишского пирата, расстёгнутой на груди, заставила глупенькое биться так, что Ия задохнулась. И его тёмные волосы, и широкие плечи, и руки, засунутые в карманы брюк, и змеящийся по груди и шее узор татуировки отозвались в груди тоской куда сильнее, чем Ия могла предположить.
— Марко позвонил мне пару недель назад, попросил о встрече. Принёс эту фотографию. Сказал, что у него есть небольшое поручение от твоего отца, но очень важно, чтобы ты какое-то время не знала, что они были знакомы. Очень важно, — подчеркнула мама, видимо, так же убедительно, как попросил её Луд. — Ведь даже я этого не знала, — вздохнула она. — Он спросил, не могу ли я устроить, чтобы его взяли на работу в ваш дом. Присмотреться лично и поближе к тому как вы с Маратом живёте — было одним из условий, что поставил ему отец, прежде чем выполнить поручение.
— Присмотреться поближе? — вспылила Ия, так стало обидно и больно, что её словно проверяли, да ещё и обманывали. Подскочила. — Это что ещё за хрень? И как ты вообще на такое повелась?
— Как? — захлопнула мама альбом, тоже разволновавшись. — Потому что об этом мне сказал твой отец, в больнице, когда жить ему оставалось считанные часы, Ия! Именно об этом: что однажды придёт человек, принесёт фотографию, на которой будет написано, — она перевернула прямоугольник фото и ткнула в сделанную рукой отца надпись.
— Всё, что нужно для любви — это женщина, мужчина и море, — вслух читала Ия. — Всё что нужно для счастья — это дитя этой любви… и маленький домик на побережье.
А ниже стояла размашистая папина подпись.
— И что это значит?
— Это слова хорватской песни, которая твоему папе очень нравилась. «Всё за любовь». Он всё слушал её, даже пытался выучить.
— Что он сказал тебе ещё?
— Что его имя, — и она снова ткнула на фотографию, теперь в подчёркнутые буквы.
«Л… у… д», — проследила Ия за её пальцем.
— И какой бы странной не показалась мне его просьба, твой отец умолял выполнить её. А ещё уточнил, что она будет касаться тебя.
— И всё? — не верила своим ушам Ия. — Посмотреть, как мы с Маратом живём?
— Всё?! — возмутилась мама. — Да я всю голову сломала, как это устроить. Чтобы ты не знала, Марат был не против и не догадался, что это просьба твоего отца. И выглядело бы это как-то естественно.
— И что же ты придумала?
— Мне кажется, ужасную глупость, — прикрылась она рукой, облокотившись на стол.
— Да уже договаривай, раз начала.
— Я сказала, что это знакомый одной моей подруги, — смущённо кашлянула она, — он попал в затруднительную ситуацию, но может выполнять любую работу по дому, если Марат сдаст ему на время гостевой домик.
— И что же в этом глупого? — не понимала Ия чего так разнервничалась мама.
— Мне кажется, Марат подумал, что я и есть эта самая «подруга», — показала мама пальцами кавычки. — И что Марко мой любовник. Ещё и девочки его узнали.
— Что?! — вытаращила Ия глаза.
Глава 43
— Ну, когда Марко позвонил, дети как раз были у меня. И я назначила ему встречу в людном месте. В детском парке. Ну и как ещё я могла объяснить свою просьбу твоему мужу: не говорить правду о Марко тебе?
— А его не смутило, что девочки и мне могли сказать откуда знают Марко?
— Смутило. Когда они обрадовались, увидев Марко у вас дома, Марат позвонил. Ты знаешь, мы ведь провели в парке весь день, и девочки с Марко так поладили, что он больше возился с ними, чем разговаривал со мной. Первый раз вижу в мужчине такую любовь к детям. Там все детишки бегали за ним как за аниматором.
— Так что сказал Марат? — Ие очень нравилось слушать мамины восторги о Марко, но сейчас важнее было другое.
— Гнусненько усмехнулся в трубку, что похоже моя «подруга» знакомого в парк пригласила, а сама прийти забыла. Но сказал, что с детьми он тоже уладит. Тебе они не скажут.
— Но если Марат считает его твоим «другом» — не повернулся у Ии язык назвать Марко маминым любовником даже гипотетически, — то почему тогда Марко просто не живёт у тебя?
Но и сама поняла примерный ход мыслей Марата, что называл тёщу «Благочестивая Марта». Отчасти потому, что звали её действительно Марта, а отчасти потому, что она и правда была чересчур щепетильна в некоторых вещах.
И сама ответила:
— Ах да, у тебя же соседи. Что подумают люди. Что подумает дочь!
— Я же говорю: вышло не очень, — виновато вздохнула мама. — Но Марат, кажется, подумал, что мы поссорились или я дала «другу» отставку. Я же Марату даже денег предложила, чтобы он ему за работу заплатил, на себя эти расходы не брал.
— Но, если я правильно запомнила, было «очень важно», чтобы я ничего не знала. Зачем же ты всё мне рассказала? — удивилась Ия.
— Потому что Марко позвонил, поблагодарил за помощь, извинился, что мне пришлось врать — он понимает, как это неприятно: и лгать, и быть в неведении, — и сказал, что теперь ты можешь узнать, как он оказался в вашем доме.
— Значит, всё что он хотел выяснить, он выяснил? — и не представляла Ия что за поручение мог дать ему отец, но почему-то было невыносимо жаль, что, возможно, она его больше не увидит, если поручение он уже выполнил.
Она знала, что папа недолюбливал Марата. И никогда особо ему не доверял.