Моя и точка! (СИ)
— Мама-мама-мама! — обступили Ию дети, что уже прибежали сверху, когда, скинув плащ прямо на стул в кухне, Ия села за стол. — А мы поедем в Хорватию?
— Прямо все уши мне прожужжали сегодня с этой Хорватией, — погнала мама Ию мыть руки и налила ей тарелку ароматного, вкуснющего борща.
— Не знаю куда мы поедем, но знаю точно куда не поедем. В Пульпи! Соседка нас туда уже вряд ли пригласит. Я заставила её убрать собачью кучу, — вытерев чистые руки, придирчиво осмотрела Ия новый маникюр.
Пришла она сегодня без записи. И мастер, что подравнивал концы волос и делал ей лёгкое освежающее мелирование был тот же — результат Ие понравился. А вот над ногтями старалась девочка новенькая, и пока Ия была не в восторге от такого агрессивного цвета. Хотя, справедливости ради, от переливов сине-зелёного «космоса» на фоне пугающей темноты, что теперь украшала её ногти, трудно было оторвать взгляд.
— Я принесла фотографии, — засуетилась мама и бухнула перед дочерью альбом, когда Ия с удовольствием доела борщ, щедро сдобренный мелко порубленным чесноком и майонезом, а девчонки съели по увесистому пирожку и теперь убежали наверх.
— Ма-ам, — покачала головой Ия. — Надо было просто карту с фотоаппарата принести.
— Я и карту принесла, — отмахнулась мама. — Но согласись, что-то есть в этих распечатанных снимках. Живых, тёплых, — гладила она рукой матовую поверхность фото, где они с папой стояли вдвоём на фоне серебряной глади моря.
И как дань уважения маминым чувствам и своей личной заинтересованности, Ия медленно переворачивала листы, с особой тщательностью, вниманием и бережностью осматривая каждую фотографию.
Глава 39
— Это нас возили на плоскодонках в местечко Радмановы Млины, и там в ресторанчике кормили свежей форелью, — ткнула мама в фото и тепло улыбнулась. — Омиш стоит в устье Цетины. И вода в реке градусов тринадцать, даже когда воздух поднимается до тридцати. Говорят, кто в ней искупается — помолодеет.
— Неужели ты полезла?
— Обижаешь, — хмыкнула мама и расправила плечи и показала рукой: — Видишь, какая молодая. Думаешь: почему?
Ия улыбнулась, перевернула страницу, и удивилась. На фото маму обнимал седобородый дядька в пиратской бандане, расшитом жилете поверх белоснежной рубашки и с мушкетом в руках.
— Я стесняюсь спросить, — подозрительно посмотрела на неё Ия, — этот престарелый корсар с перстнями на всех десяти пальцах случайно так смело прижал тебя к себе?
— Может и не случайно, — кокетливо заправила мама за ухо выбившуюся из её строгой причёски прядку. — Кстати, ты знаешь, что Папа Римский проклял Омиш на тысячу лет, потому как омишские пираты разграбили караван с папскими драгоценностями? И никто не знает, кончились уже эта тысяча лет, или нет.
— Я знаю, что кажется уже хочу в этот Омиш куда больше, чем в Пульпи. И даже от домика бы там не отказалась, чтобы ездить туда на всё лето.
— Слушай, так если вы на море собрались, — оживилась мама, — можно же Стипо позвонить, — ткнула она в «пирата». — Это он нам домик сдавал. А работает вот в этом театрализованном шоу, что устраивают для туристов. Где-то же у меня, наверно, сохранился его номер, хотя всем и занимался отец, — полезла она в телефон. И вдруг протянула Ие экран. — Смотри, какие красотки! Это я вчера к Полине Ильиничне заезжала, с юбилеем поздравляла.
Ия сначала машинально кивнула, глядя на мамину подругу, стройную, худую, с гладко зачёсанными седыми волосами. Но потом взгляд её упал на букет.
— Ма-ам? — раздвинула она экран пальцами, глядя на алые розы в крафт-бумаге. — Это ты привезла ей цветы?
— Забежала, называется на полчасика поздравить, посидеть, чайку выпить, а в итоге почти три часа протрепались, — встала мама, чтобы и сейчас налить себе кружечку чая.
— Цветы ты выбирала сама? — пыталась Ия посчитать тугие бутоны Ред Наоми.
— Сама, конечно. Полиночка такие любит. Она же бывшая прима Большого театра. Красные розы огромными букетами — её слабость до сих пор, — вернулась мама за стол с чашкой.
Ия терпеливо ждала пока та пригубит ароматный настой. И уже готова была спросить прямо, когда мама ответила сама.
— Я выбрала, а Марат заказал. Он же мне вчера после обеда букет и завёз.
Ия закрыла глаза и откинулась к спинке стула.
Провалиться! Она чувствовала себя снова так глупо, как прошлый раз, когда чуть не с лупой осматривала постель. Что тогда, что сейчас ей казалось: она пытается снять с себя ответственность и переложить на мужа. Словно это он толкнул её в объятия Марко. Хотя, положа руку на сердце, это она искала предлог, повод и оправдание своему поступку. А теперь ищет виноватых, следы измены, подозревает мужа, потому что у самой рыльце в пушку.
Ясно одно: у неё никак не получается быть объективной. Ей движут эмоции, чувства, переживания, но она старается, очень старается в них разобраться.
Глава 40
— Объелась, — ответила Ия, зная, что мама сейчас смотрит на неё вопросительно. — Тяжело. В сон клонит.
— Так пойди полежи, — шуршала мама фантиком конфеты. — А я сейчас всё приберу тут да поеду. Иди, иди, девочка моя, — погладила она её по плечу.
Но Ия тряхнула головой, сгоняя дрёму, и открыла глаза.
— Ты же хотела номер этого Плуто или как там его посмотреть? Пирата?
— Стипо! — спохватилась мама.
— Я на работу сегодня заезжала, — тихо сказала Ия, пока мама листала «контакты». Но увидела, как рука её замерла, словно она забыла, что ищет, и мама тут же с преувеличенным равнодушием переспросила:
— И как там, на работе?
Если бы Ия не прожила с ней всю жизнь, она бы «преувеличенности» и не заметила, но это же — мама! И почему Регина вдруг ни с того ни с сего предложила Ие своё место, стало ей ясно как божий день. И почему маме понадобилось, чтобы цветы ей привёз именно Марат, а не курьер — с ним она тоже наверняка обсудила свою идею вытащить Ию на работу.
— Мам, ты могла бы прежде посоветоваться со мной, а не с Региной. Но ты, конечно, поговорила со всеми, кроме меня, — выдохнула Ия и встала.
— Я же знала, что ты мне скажешь, — делала мама вид, что сосредоточена исключительно на скроллинге страницы, пока Ия расхаживала по кухне в раздумьях: а есть ли в её семье хоть кто-то, кто с её мнением считается?
— Даже я не знаю, что бы тебе ответила. Что, мам?
— Какая работа! — взмахнула она руками, изображая Ию, но так и не подняв на неё глаз. — У меня дом, девочки. Я и так ничего не успеваю. Кто всё это будет делать? Кто будет смотреть за детьми? — она потыкала в экран, оттопырив мизинчик, и Ие тут же прилетело сообщение. — Ну скажи не так? — откинулась мама к спинке стула и вот теперь посмотрела на Ию.
— А что тебе сказал мой муж? — и видя, как мама уже набрала воздух в лёгкие для ответа и что она не ошиблась с предположением на счёт Марата, Ия перебила: — Почему ты вообще сначала спросила его?
Мама выдохнула, словно сбросив ответ. И снова вдохнула.
— Потому что всё равно ты бы сделала так, как скажет он! — возмутилась она, повышая голос. — Потому что не посмеешь и пикнуть против, если он скажет «нет». А он потом уверит тебя, что это было твоё решение и ты сама виновата, раз не настояла. И ты согласишься и ещё будешь доказывать мне, что так и было: я не права, ты не права, а Марат прав. Потому что Марат не может быть неправ. Хотя я никак не пойму почему ты решила, что он всегда принимает решения во благо семьи, а не удобные лично ему.
— Так и зачем тогда ты спрашивала у него, если так считаешь? — проследила Ия глазами как мама встала, сполоснула кружку, помыла тарелку, поставила на сушилку, а потом только развернулась.
— Хотела услышать, что он думает, — вытерла она руки и, достав из ящика стола тюбик, выдавила на руку немного крема. — И я не спрашивала его не возражает ли он, если ты возглавишь папину компанию. Я высказала опасение, что мои сотрудники не справляются и попросила у него совета: как мне поступить, — тщательно размазывала она крем по всё ещё красивым рукам. — С моей собственностью в целом. По-хорошему, она ведь меня тяготит.