Банда - 2
Овсов залпом выпил полстакана водки, прислушался к себе, осторожно поставил стакан на стол. Потом несмело, как бы стесняясь, взглянул на собственное отражение в окне и со вздохом откинулся на спинку стула.
- Ну вот, - пробормотал чуть слышно. - И хорошо.
- Добрый вечер, Степан Петрович, - простыня на двери колыхнулась и в просвете появилась девичья мордашка в белом больничном кокошнике. - Не помешала?
- А, Валя, - Овсов улыбнулся, не оборачиваясь. - Входи... Всегда рад тебя видеть.
- Да ну, рад видеть! Заливаете, Степан Петрович!
- Ничуть, - Овсов убежденно покачал головой, продолжая наблюдать за сестрой в оконном отражении. Валя прошла вперед, села на угол стола, выдавая тем самым их достаточно близкие отношения. Взяв стакан, понюхала, отставила в сторону, подальше от себя. - Хочешь выпить? - спросил Овсов.
- Нет... Дрянь какая-то.
- Да, водка неважная, - согласился Овсов и, поколебавшись, осторожно положил ладонь на Валино колено, которое вызывающе светилось прямо перед его глазами.
- Не позовете, не пригласите, - проворчала Валя, запустив пальцы в его волосы.
- Прекрасно знаешь, что я всегда тебе рад... Когда бы ни пришла.
- А я хочу слышать зов, - Валя с дурашливой капризностью выпятила губы.
- Ты его слышишь.
- Не всегда!
- Понимаешь, - Овсов провел рукой по ее бедру, но когда хотел убрать ладонь. Валя ее задержала. - Понимаешь... В определенном возрасте мужчина уже не может вот так запросто что-то там намекать красивой девушке. Поблажка нужна, посыл какой-то...
- И какая же тебе еще нужна поблажка? И какой же тебе еще нужен посыл? - она легко перешла на "ты". - Ты должен знать. Овсов, что возраст, которого ты опасаешься... Еще не наступил. Для тебя еще не наступил.
- Виноват, - пробормотал он. - Исправлюсь.
- Торопись, Овсов.
- Хорошо, - кивнул он. - Сегодня... Остаешься? - он невольно посмотрел в сторону узкой кушетки и тут же, поняв, что девушка заметила его воровской взгляд, густо покраснел, но взял себя в руки и спросил с улыбкой: Или как?
- Что же мне остается... Зов прозвучал... Надо как-то откликаться, она взъерошила седые волосы Овсова, спрыгнула со стола. - Пойду па последний заход, там где-то в семнадцатой бабуля причитает...
- Пусть причитает, - обронил Овсов. - Ей так легче.
- Может, кольнуть ей чего-нибудь?
- Кольни.
- А чего кольнуть-то?
- Это не имеет значения... Ей важно, чтобы вокруг немного посуетились, побегали, - проговорил Овсов как-то отстраненно, думая о своем.
- Помрет бабуля?
- Нет, - Овсов обернулся на стоявшую за его спиной Валю. - Во всяком случае, не скоро. Она еще лет десять будет постанывать, покряхтывать, попукивать... Родня привезла ее, чтоб хоть немного отдохнуть, дух перевести... Ты заметила, какой у нее аппетит? - усмехнулся Овсов. - Обрати внимание. Трех хороших мужиков прокормить можно...
В коридоре простучали быстрые частые шаги и смолкли у двери ординаторской. В больнице знали об отношениях хирурга и медсестры, и вот так сходу распахнуть дверь в ординаторскую не решались. Ничто не изменилось в позах Овсова и Вали, они не сделали ни единого движения, но между ними сразу появилась какая-то отчужденность. Теперь, кто бы ни вошел, он увидит лишь руководителя и подчиненного. И ничего больше. Занавеска отошла в сторону и вместо фиолетового штампа появилось встревоженное лицо пожилой женщины.
- Степан Петрович... Извините, Валечка, - даже во взволнованном состоянии, женщина не упустила возможности легонько куснуть сестру. - Там такое, такое... Степан Петрович, - и она без сил опустилась на кушетку, но взглянув на Валю тут же встала, словно невзначай села на чужое место.
- Привезли на попутной машине... Я не знаю, что это такое...
- И где "оно"? - спросил Овсов с еле заметным раздражением.
- Сразу на рентген отправили.
- Хорошо. Сейчас иду, - последние слова прозвучали, как просьба оставить его одного. Обе женщины поняли и быстро вышли. Овсов несколько мгновений сидел неподвижно и лишь дождавшись, когда хлопнет дверь в коридор, открыл тумбочку и достал бутылку. Встретившись с собой взглядом в темном оконном стекле, подмигнул, извиняюще развел руками и, налив полстакана водки, медленно выпил.
- Так-то будет лучше, - проговорил негромко и, завинтив крышку, поставил бутылку в тумбочку стола. Он привык четко оценивать свои ощущения и сейчас, почувствовав в душе что-то теплое, обнадеживающее, задумался. И тут же понял в чем дело - в бутылке оставалось еще достаточно водки и у него будет возможность выпить после операции.
***
То, что лежало на операционном столе, являло собой зрелище довольно страшноватое. Это было какое-то месиво из мяса, костей, окровавленной одежды. Привычные контуры человеческой фигуры даже не угадывались. Человека положили на стол совсем недавно, но из-под него уже вытекала кровавая жижица, которую и кровью-то назвать было нельзя.
- Ни фига себе! - невольно пробормотал Овсов.
- Такого еще не было, Степан Петрович, - прошептала женщина, которая недавно приходила в ординаторскую.
- Он живой? - спросил Овсов.
- Пульс есть, но слабый... Затухающий.
- Снимки сделали?
- Проявляют.
- Вы бы хоть форму ему какую-нибудь человеческую придали, - проворчал Овсов. - Чтоб похоронить можно было в гробу, а не в ведре Будут снимки, принесите... Я У себя.
Овсов повернулся, чтобы уйти, уже дошел до двери, но что-то его остановили. Хирург обернулся, еще раз окинул взглядом кровавую горку, возвышающуюся над столом, и вдруг встретился взглядом с этим существом иначе его назвать было нельзя. Да, из складок сорванной кожи, торчащих розовых костей на него смотрели глаза. Овсов подошел поближе, думая, что показалось, померещилось. Нет, это действительно были глаза и они в упор смотрели на него, не мигая.
- Ты меня слышишь? - спросил Овсов, н голос его дрогнул.
Глаза мигнули.
- Ты живой? - произнес Овсов скорее утвердительно, чем с вопросом. Глаза опять мигнули.
- Он в сознании, - Овсов распрямился и обвел всех взглядом, в котором уже не было ни раздраженности, ни уверенности. В его глазах была полнейшая растерянность, если не ужас. - Готовьте, - пробормотал он и, круто повернувшись, вышел.