Страж Границы
Совершенно бесплодная земля Основы смерти с переносом границы превращалась в жирный чернозём, в который палку воткни — прорастёт.
— И хоть было то ещё до Раскола, — закончил свою речь эльф, — да только не смогли мы удержать тот кусок пустошей. Закрепились только у самой крепости, а потом граница снова скакнула, и нас унесло прочь от Пустошей Некеха. Но теперь мы снова опасно приближаемся к ним.
— Ништо, — снова взялся за шутливый тон Громли, поглаживая секиру на поясе, — отобьёмся. Не впервой! Ты лучше скажи, Галеас, погодишь с нами до завтрашнего утра, аль — нет.
— Погодим, — кивнул я. — На ночь глядя нечего в дорогу выступать. Деребен, — крикнул я за спину, — сними половину людей с вахты. Жрать пора.
— Белеф, — последовал моему примеру Громли, — снимай людей оттуда, где ребята Галеаса останутся.
Я оценил шутку старого гнома — мол, видим мы всех вас и знаем, где вы засели. Я усмехнулся, заворачивая ложку в тряпицу и пряча её. Тем временем из-за деревьев появились наши с Громли солдаты — и были это представители едва ли не всех разумных рас Срединного мира, кроме, пожалуй, таинственных насекомых, обитающих в самых глубоких подземельях под горами. Они были истинными обитателями этого мира, однако никаких интересов на поверхности у них не было, с ними и столкнулись-то, кажется, между вторым и третьим переносами границы. Я лишь раз видел их, в жутком рейде по самым глубоким подземельям в поисках месторождений редкого металла — чёрного магического сверхпроводника. Стоило нам тогда наткнуться на первые признаки близости богатой жилы, как из тьмы выросли три крупных фигуры, совершенно жуткого вида. Причём у двух из них было по две пары рук, в каждой они сжимали по коротком кривому клинку. На счастье, дон Кристобаль лично заведовал той экспедицией и с нами по его настоянию шёл один страж, знакомый с языков жестов, которым общались с представителями остальных раз насекомые. Диалог этот был загадочен и от этого страшен. С лёгким шелестом двигались лапы двурукого монстра, поблёскивал в свете наших алхимических фонарей тёмно-зелёный хитин. Наш человек отвечал короткими жестами, иногда даже прерывая поток излияний насекомого, что выглядело как короткий взмах руки, и тут же он начинал свою речь. Результатом этого немого диалога стало право на разработку чёрного металла, в обмен на поставки продовольствия для насекомых.
Без особого толка просидели мы у костра до самого утра следующего дня, неся дозор и будучи готовы к возможной атаке нежити. Но враг так и не пришёл, а с первыми лучами солнца мы, подняв отдыхающую смену, быстро уничтожили следы своего пребывания на поляне и собрались в обратный путь. Но перед расходом мы с Громли обменялись небольшими — с указательный палец размером — кристаллами, похожими на соляные кубики. Это были кристаллы памяти, хранящие отчёты о жизни крепости, за ними мы, собственно, и шли на это рандеву.
— Ну, бывай, Громли, — протянул я руку гному. — До лучших времён, как говорится.
— Бывай, Галеас, — крепко сжал мою ладонь в тисках своих пальцев Громли. — До них самых.
Обратная дорога промелькнула точно также, словно в забытьи. Переходы сменяли время отдыха, мы шагали и шагали по жухлой траве и вервям, полушли-полубежали, стараясь производить как можно меньше звука. Даже единственный в моей команде гном Снорри по прозвищу Кувалдометр топотал тише обычного. Обычного гнома, я имею в виду.
В общем, никаких эксцессов по дороге обратно не было. И, в общем, короткий рейд прошёл легко и спокойно, вот только история с упырями и вурдалаками не давала мне покоя. Не смотря на мою показную небрежность и тот факт, что паранойя старых пограничников не получила подтверждения.
Глава 2
Мы снова сидели в кабинете дона Кристобаля, и снова глядел на меня, как живой, штандартенфюрер СС Герлах фон Бок. Как не отворачивался я от него, каждый раз казалось, что он глядит на меня, хоть ты тресни. И стоит отвернуться, он кинется на меня и всадит в спину нож. Длинный стилет с проклятой свастикой на рукоятке. И как Кристобаль терпит его присутствие в своём кабинете.
— Да уж, — сказал он, — история с упырями, и вправду, странная. Неприятная и оставляющая много вопросов. Остались вы там, конечно, зря, надо было сразу обратно выступать. Время слишком дорого. Твои ребята вполне здоровы, так что трёх дней я тебе дать, увы, не могу. Завтра утром выступайте к странным деревням. Надо с ними разобраться.
— До каких пор разбираться? — уточнил я. — Если там дело зашло слишком далеко или глубоко…
— Если надо, — ледяным тоном произнёс дон Кристобаль, — то надо. Скверна не должна распространяться на границе.
И от слов его повеяло жаром костров и мерзким смрадом горящей плоти еретиков и сектантов, корчащихся в очистительном пламени. Ведь именно таким образом бывший инквизитор вознёсся столь высоко. Дон Кристобаль не только сумел раскрыть заговор, охвативший множество деревень и даже один город в приграничной полосе, но и с отрядом стражей огнём и мечом прошёлся по ковенам смертопоклонников. Так называли сектантов, поклоняющихся нежити. Подобные культы и ковены возникали с завидной регулярностью, слишком уж привлекательна была для многих идея вечной жизни, которой и заманивали людей в эти ковены. И Кристобаль Гутьере, бывший инквизитор, уничтожил их в великом множестве, говорят, когда он со своим отрядом отправился в рейд уничтожать сектантов, небо было темно от дыма горящих деревень и костров с еретиками.
И теперь чем-то подобным, видимо, должен был заняться я. В крайнем, как говорится, случае. Но дымом костров всё равно веяло очень явственно.
— И кто я буду? — не без ехидства спросил я у дона Кристобаля. — Подпалачик или младший инквизитор?
— Не юродствуй, — мрачно сказал Кристобаль. — Не то сейчас время, чтобы юродствовать. Помни, твоя главная задача, Галеас, выяснить, в чём дело, что не так с этими клятыми деревнями. И только в самом крайнем случае, самом крайнем, уничтожать. Но если уж уничтожать, то, как говорил товарищ Супрунов, по-будённовски. Если в деревне есть хоть один еретик, значит, не должно остаться этой деревни.
— И города тоже жечь и срывать под корень? — Я в тот момент был полон ехидства и скептицизма.
Я нагло намекал на историю города Нагваля, срытого большим отрядом стражей во главе с доном Кристобалем.
— Поверь мне, Галеас, — покачал головой бывший инквизитор, — в Нагвале сектантов было больше, чем не вовлечённых в заговор людей.
— Однако ты, Кристобаль, пожертвовал ими, — решительно надавил на него я, сам даже не знаю, зачем.
— Всем иногда приходится жертвовать, — пожал плечами наш командор, — и часто собой.
Эта реплика совершенно отбила у меня всякое желание юродствовать или давить на бывшего инквизитора. Я встал со стула и попрощался с доном Кристобалем.
— И тебе не хворать, — усмехнулся тот, махнув рукой.
Странный он человек, наш командор.
Из кабинета дона Кристобаля я прямиком направился в нашу казарму, где бойцы моего отряда уже хлопали по плечам и отпускали шуточки в адрес провалявшихся в лазарете несколько недель товарищей.
— Свезло вам, парни, — говорил сержмен Шольц, уже давно позабывший все разлады с вахмистром, — почти полторы недели отдохнули, а теперь ещё три дня в казарме проваляетесь.
— Не свезло, — покачал головой я. — Прячем спиртное, орлы. — Я плюхнулся на койку. — Выходим завтра за час до рассвета.
— Это как же так? — тут же возмутился Шольц. — Нам три дня отдыха обещали, или нет?
— Обещали да не дали, как видишь, сержмен, — ответил я. — Нет у нас времени на отдых. Нам и так во внутренние деревни путь держать.
— Это за самый Западный, что ли? — присвистнул Гимарт Ловкач. — Далеко.
— Вот потому и выходим завтра за час до рассвета, — сказал я. — А теперь, господа стражи, отбой. Всякий похмельный завтра получит взыскание по возвращении.
Я быстро разделся и лёг на койку. Бойцы ещё какое-то время посидели, допивая, как говорится, за здоровье вернувшихся лазарета товарищей, но угомонились быстро. На сон и без того времени не слишком много оставалось.