Полтора метра безобразия. (СИ)

- Что эта моя любимая пицца?
- Серый раньше часто говорил, что когда ты расстроена, он заказывает тебе эту пиццу. Я почему-то запомнил. – Ник отвернулся и пошел включать телевизор.
- Ну что, карапуз, посмотрим ужастик, или ты описаешься от страха? Могу к пицце заказать памперсы.
- Фу! Ты ужасен! – Я кинула в него диванной подушкой и ойкнула от боли в плече. – Черт.
- Ну, ты, блин, Балда Балдеевна! – Ник тут же, как верная сиделка, прощупал всю конечность.
- Ты экзекутор!
- А ты дура!
- Отлично, предлагаю смотреть ‘Крик’ в честь этого!
Конченный педобир или утренний стояк))
POV Ник.
Кира в очередной раз вздрогнула и уткнулась лицом мне в плечо. Черт бы побрал этот ужастик! Я уже сто раз пожалел что предложил посмотреть его – девчонка все время пищала и жалась ко мне. В принципе, ничего страшного, кроме того, что от ее прикосновений меня словно током било. Ее горячее дыхание где-то в районе шеи, ее пальцы, судорожно сжимавшие мою руку – все это сводило меня с ума.
Еще неделю назад, я бы в это не поверил, но спустя семь дней совместного проживания, я могу с уверенностью сказать, что не равнодушен к ней. И если до сего дня, я мог врать сам себе, что только поддразниваю ее, и все эти мимолетные прикосновения меня ни сколько не волнуют, то сегодня мне пришлось признаться.
Волнуют, и даже более чем. Услышав ее голос, испуганный и срывающийся, я ощутил, как сердце падает куда-то вниз. Стало страшно, очень страшно, при мысли, что с ней могло что-то случиться. Что я мог потерять ее. Первым порывом было обнять ее и никогда не отпускать. Такую маленькую и беззащитную…такую красивую…
Всего неделя, но я уже не могу вообразить свою жизнь без нее. Не могу представить как это, не слушать ее смех, не видеть хитрый прищур сапфировых глаз, не вдыхать ее нежный запах.
Когда увидел ее в одном маленьком полотенце, из легких словно воздух вышибли. Сердце забилось часто-часто, а перед глазами замелькали картинки, в которых нет полотенца. Зато есть я.
Она пробежала мимо, а я остался стоять, как громом пораженный. Стало так жарко и стыдно. Черт бы побрал мое, черезсчур хорошо развитое, воображение!
А эта проклятая пицца! Смотреть, как она откусывает кусочек, слизывает языком ниточку сыра…как же хочется оказаться на месте этой ебанной пиццы!
Окончательно запутавшись во всех этих мыслях, я в конец забыл про фильм, и, поддавшись непонятному порыву, уткнулся носом ей в макушку, глубоко вдыхая запах ее волос.
- Эй, ты чего не смотришь? – Недоуменно спросила она, покраснев. Как же ей идет румянец…
- Я уже спать хочу…устал, пока твою тушку на двадцатый этаж пер. – Ответил я, раньше, чем успел подумать.
- Я тебя не просила. – Мгновенно огрызнулась она, отворачиваясь. Обиделась?
Руки сами по себе оказались на острых плечах, притягивая к себе. Она застыла, казалось, даже дышать перестала, как и я, впрочем. Решив, что завтра можно будет отмазаться тем, что я перенервничал, я обвил ее руками, прижимая еще сильнее.
Она так близко…такая маленькая и теплая. Такая желанная…нет смысла врать самому себе, она мне нравится. Она волнует меня. От ее близости в горле становится сухо, а в одежде жарко.
- Прости. – Шепчу тихо, прямо в ухо. Такое маленькое, аккуратное ушко. Она вздрагивает, но не отстраняется. Неужели, не против? Или, просто не понимает? Она же еще ребенок совсем…
Эта мысль отрезвляет. Отпускаю ее и встаю с дивана.
- Слушай, может, спать пойдем? Я, правда, устал… - Хлопаю, включая свет, параллельно навешивая на лицо дурацкую улыбку. – Сказку на ночь почитать?
- Да иди ты! – Фыркает она, снова швыряя в меня подушкой. – Все, я спать. – Гордо объявила она, скрывшись в комнате и оставив меня наедине с самим собой.
***
- Эй, Ник, - кто-то трясет меня за плечо, вырывая из объятий Морфея. – Ты спишь?
- Уже нет. – С трудом разлепляю глаза и вижу перед собой лицо Киры. В комнате темно, значит еще ночь. – Что-то случилось?
- Ты смеяться не будешь? – Взволнованно спрашивает она. При этом лицо у нее такое, что мне уже смешно. Однако, заметив испуг в ее глазах, мотаю головой и сдерживаю улыбку. – Мне страшно.
- Боишься чувака в маске? – Сдержаться, все же не вышло.
- Я заснуть не могу! – Вскрикивает она, видя мою усмешку. – Не смешно!
- А по-моему, очень даже забавно. – Она хочет уйти, но я перехватываю ее запястье и тяну к себе. Она не удерживается на ногах и падает на кровать рядом со мной. Морщится, тихо ойкнув – совсем забыл, она же вся в синяках и ссадинах.
- Что ты делаешь? – Шипит она, когда я накрываю ее своим одеялом.
- Ты разве не знаешь? Пока ты под одеялом, тебя даже вампир не укусит. – Не могу сдержаться и откровенно смеюсь.
- Идиот. – Ворчит она, ворочаясь.
Отобрав у меня почти все одеяло, она заворачивается в него, как в кокон и затихает. Через пару минут до меня доносится тихое сопение. Уснула.
А мне, блять, что делать?! Все мысли о сне выветрились в небытие. Она так близко, что я чувствую жар ее тела. Пододвигаюсь еще ближе, окунаясь в это тепло, как мотылек, стремящийся к свету, который его убьет. Осторожно, боясь разбудить, касаюсь волос. Мягкие, как шелк, они разметались по подушке, и так и манят прикоснуться.
Чувствую себя старым извращенцем. Я конченный педобир! Но что поделать, если я не в силах сопротивляться этому? Если я не могу, сказать себе нет.
***
Просыпаюсь от того, что рядом что-то копошится. Так тепло и уютно, и глаза открывать абсолютно не хочется. Хочется просто лежать, прижимая Киру к себе…прижимая?
Резко распахиваю глаза и вижу перед собой ее напряженное лицо. Не сразу понимаю причину такого настроения, пока окончательно не осознаю, что напряженно не только ее лицо, но и…
- Ник, ты не мог бы отодвинуться, - лепечет она, краснея так, что любой помидор умер бы от зависти,
- а то…мне в ногу упирается… - отводит глаза в сторону.
- Эм, извини. – Этот неловкий момент, когда у тебя утренний стояк… - Я это…
- Да нет, ничего, - Кира быстро буквально срывается с кровати и исчезает за дверью.
- Блять!
Конец POV Ник.
POV Ник.
Капли воды с шумом разбиваются о стеклянную дверцу душа и сбегают вниз, оставляя за собой кривые дорожки. Надеюсь, Кира не стоит под дверью и не слышит мое тяжелое, сбивающееся дыхание. И, надеюсь, она никогда не узнает, что я сейчас делаю, о чем при этом думаю. Точнее о ком.
Не узнает, что сейчас, я больше всего на свете хочу притащить ее к себе в спальню, бросить на кровать и… утром я видел ее в одной только коротенькой ночнушке, так что не сложно представить, какое у нее хрупкое, нежное тело. Я покрою его поцелуями, изучу руками каждый изгиб…Я заставлю ее стонать и извиваться под моими руками… заставлю умолять взять ее… хочу, чтобы она смотрела на меня своими огромными глазами и шептала мое имя…
Боже… я буду гореть в аду за такие мысли…
***
Кира стоит на кухне, что-то готовит. Рядом лежит телефон из которого доносится какая-то попсятина, но мне плевать. Я сижу за барной стойкой и словно зачарованный смотрю, как она пританцовывает. Она не видела, как я пришел, поэтому я могу, не скрываясь, наблюдать за ней.
Черные, как нефть, волосы рассыпались по спине, и подрагивают в такт ее движениям. Она что-то негромко напевает и эти звуки от чего-то кажутся волшебными. Интересно, а каково было бы услышать ее стоны? Тонкие пальцы берут то солонку, то перечницу, а мое воображение уже живо представляет их в другом, более интересном месте. Кастрюлька, в которой что-то бурлит, источает приятный запах, но я хочу скинуть эту кастрюльку нахуй и усадить Киру на стол. Хочу сорвать с нее эти дурацкие шортики и…Черт!
Чувствую себя каким-то маньяком. Неожиданно песня меняется, и я слышу что-то дерзкое. Рок. Мне это нравится. Неосознанно начинаю вслушиваться в текст, и краснею, как школьник. Интересно, Кира понимает о чем поется в песне, или ее хромой английский не оставил ей такой возможности?