Виллиса (Танцующие призраки)

— Пойми, Света, — мягко сказал врач. — Это хронический процесс. Можно лечиться годами безо всякого результата.
— Пусть операция…
— Какая операция! Тебе новый сустав приделают? — врач поднял со стола черный рентгеновский снимок. — Видишь, вот здесь темно? Идет нагноение. И дальше будет хуже… Да пойми, если ты будешь жить нормальной жизнью — даже лечиться не нужно, обострений не будет. Будешь танцевать — через год станешь инвалидом…
— Пускай!
— Что пускай? Пускай — всю жизнь на костылях?
Света с надеждой посмотрела на Наталью Сергеевну. Та, досадливо морщась, нажала на рычаг, снова стала набирать номер.
— Не выгоняйте меня! Пожалуйста! — жалко крикнула Света. — Как я жить буду?!
— Только без истерики! — резко сказала завуч. — Будешь жить, как все живут… В общем, говорить здесь не о чем. Я звонила родителям. В пятницу за тобой приедет отец, — завуч открыла какой-то журнал.
В кабинете стало тихо, только пощелкивал диск телефона. Света пусто смотрела перед собой.
— Иди к себе, — сказала завуч.
Света не шевельнулась, даже, кажется, не услышала. Завуч переглянулась с врачом.
— Иди, Света, — мягко сказал врач, коснувшись ее руки.
Света поднялась и, не взглянув на них, вышла.
— Почему именно она?.. — не отрываясь от журнала, покачала головой завуч и то ли спросила, то ли добавила утвердительно: — «Жизель» отменяется…
— Кто сказал? — холодно вскинула брови Наталья Сергеевна.
— А кто танцевать будет? Наталья Сергеевна не ответила.
В кабинет заглянула молоденькая секретарша, молча замахала врачу. Тот выбежал. В коридоре началась тихая возня.
Завуч встала, неторопливо подошла к двери. Врач и секретарша уже подняли Свету, усадили спиной к стене, врач легонько шлепал ее по щекам, приводя в чувство.
Завуч вернулась к столу.
— Надо, чтобы присмотрели, пока отец приедет… Так, кто у нас там с ней живет?..
Света неподвижно лежала на кровати, отвернувшись к стене. Девчонки двигались по комнате осторожно, почти на цыпочках, разговаривали шепотом.
— Света… Ты ужинать пойдешь? — наклонилась над подругой Ия.
Юлька тронула ее за плечо: не надо.
— Принеси, — тихо сказала она.
— А ты?
— Не хочу.
Ия и Титова вышли. Тотчас в комнату заглянула Ильинская, громко зашептала:
— Арза, а тебя зачем вызывали? Не знаешь, кто вместо нее поедет?
Юлька стремительно вытолкнула ёе в коридор, выскочила следом, прикрыв за собой дверь:
— Совсем спятила?
— А чего? — невинно захлопала ресницами Ильинская. — Ей-то уже все равно…
— Слушай, Илья… — сквозь зубы сказала Юлька, глядя в ее изумленное кукольное личико, но только махнула рукой и ушла в комнату.
Села на кровать напротив Светланы, подперла голову кулаками.
Утром и на переменах, когда девчонки забегали переодеваться, Света так же безжизненно-неподвижно лежала лицом к стене.
Об отчислении знало уже все училище, рядом с расписанием уроков висел приказ, подписанный директрисой. Гадали, кто будет танцевать Лизу в «Тщетной». О «Жизели» и речи не было — она ставилась в училищах Союза всего несколько раз, под выдающихся выпускниц. «Жизель» ставилась под Свету…
Класс и народный прошли как обычно, девчонки на средней палке сомкнулись, заполняя пустующее место. Педагоги будто не замечали отсутствия Середы.
Перед дуэтом в зал вошла Наталья Сергеевна. Класс тотчас разобрался попарно, только Демин остался в одиночестве.
— Середа отчислена по болезни, — спокойно объявила Наталья Сергеевна.
Было так тихо, что отчетливо слышалась дробь каблуков в соседнем зале.
— Жизель с Деминым работает Азарова. В тишине под взглядами ребят Юлька перешла от Астахова к Демину.
— Перестановки в первом составе: Нефедова…
Нефедова, та самая «кобыла кривоногая» по весьма точному определению Нины, встала рядом с Астаховым. Тот безразлично глянул на нее сверху вниз. Родители Нефедовой танцевали в Большом, и никто не сомневался, что она рано или поздно окажется там же. Сама Нефедова была нормальной, не такой противной, как другие блатные, только абсолютно неспособной к балету. Но по мере того, как курс сокращался после каждых экзаменов, она как-то незаметно очутилась в первом составе, и теперь даже обошла Ийку.
— Вместо Нефедовой из второго…
Нина Титова внимательно смотрела в пол, влажный, только что политый…
—…Ильинская.
Ленка восторженно пискнула, даже подпрыгнула столбиком. Нина не шевельнулась, только бессильно опустились плечи.
Наталья Сергеевна вышла. Педагог по Дуэту, лысоватый, мощный, упер руки в пояс…
— Так. Начали…
Поклон педагогу, поклон концертмейстеру…
«Здравствуй, Зойка-Зайчонок! Второй листок отдашь маме, а это — только для тебя. Больше мне и пожаловаться некому. Плохо мне, Зайчонок! Устаю, как собака. Никогда так не уставала. Раньше ждала каждого урока — теперь не дождусь, когда кончится. За ночь не успеваю отдохнуть, утром ноги, как ватные…
Отчислили Свету Середу, самого близкого мне здесь человека. Какое-то дурацкое воспаление сустава. Это как под машину попасть — и глупо, и с каждым может случиться. Но почему именно с ней — самой лучшей, самой единственной… Теперь я танцую Жизель. Сколько мечтала об этом, но не так, не вместо нее. Стыдно девчонкам в глаза смотреть…»
— Сто-оп!
Все остановились, мальчишки вытирали о лосины мокрые от пота партнерши ладони.
— Астахов, я же велел всем штангой заниматься!
Астахов, действительно, не тянул: Нефедова разъелась до безобразия, весила пятьдесят три кило, и после легкой Юльки работать с ней было непросто.
— Я занимаюсь, — сказал он.
— Что у тебя с руками? — сердито спросила Юлька, оборачиваясь к Демину. — Нормально держи!
— Я нормально держу…
— Я вижу, как ты занимаешься! Это что такое? — педагог тряхнул Астахова за руку так, что тот едва устоял на ногах. — Это мужская рука? Это тряпка половая!
— Я же чувствую — не так! — раздраженно сказала Юлька.
— Штанга каждый день! Понял?
— Понял, — буркнул Астахов.
— Студент твой тебя как надо держит? — усмехнулся Демин.
Юлька вспыхнула, мгновенно развернулась и съездила ему по физиономии. Вокруг остолбенели, кто-то присвистнул.
— Азарова, это еще что?!
— Ах, негодяй! Вот тебе! Вот тебе, — Демин дурашливо шлепнул себя по рукам, по губам, по шее.
— Ничего. Все в порядке, — спокойно ответила Юлька.
— Еще раз увижу — пулей вылетишь отсюда! Прима!.. Продолжаем. Внимание! Ильинская, на меня внимание, а не на Демина!..
«…А самое главное, Зайчонок, — я, кажется, влюбилась! Никогда не думала, что это может со мной случиться. И вот — встретила необыкновенного человека. Ты спросишь, почему он необыкновенный? Сама не знаю. Просто не такой, как наши… Хочется быть гордой — не получается. Легко быть гордой, когда у тебя никого нет. Вчера поссорились, а сегодня часы до дыр просмотрела, одного боюсь — вдруг не придет?..»
Урок продолжался. Повторяли поддержки.
Юлька легко толкнулась, Демин подхватил ее сзади за талию и поднял на вытянутых руках над головой. Еще никто ничего не заметил, а педагог вдруг крикнул:
— Держать!
Демин мучительно прогибался, изо всех сил пытаясь удержать Юльку, но уже занес ее слишком далеко за спину. Юлька опрокинулась и полетела вниз головой, судорожно вывернулась в воздухе и упала на плечо, ударившись лицом в пол.
Девчонки запоздало взвизгнули. Демин бросился к Юльке, педагог оттолкнул его, повернул Юльку к себе, больно сдавил ей плечо, руку:
— Ключица на месте… Ничего страшного, — он поднял ее под мышки. — Отдохни пока… Так, продолжаем…
Юлька, закрыв лицо руками, пошла к выходу. Боли она почти не чувствовала, только кружилась голова. В общем, она легко отделалась — срываясь с этой поддержки за спину партнеру, балерины ломали позвоночник.
В комнате она глянула в зеркало: глаз быстро заплывал синевой, на скуле набухал огромный желвак. Юлька прислонилась щекой к холодному зеркалу…