Была бы только любовь…

Перед самым рассветом Брэйди доковылял до кухни и позвонил одному из своих помощников. Необходимо как можно скорее выбраться отсюда. Необходимо вернуться домой. Необходимо снова почувствовать себя нормально.
Что значит — нормально? Так, как было до всех этих осложнений со Сьюзи. Когда это началось, черт побери? Почему началось? Эти и множество других вопросов задавал себе Брэйди после того, как Харрис довез его до дома, предусмотрительно снабдив парой костылей, и помог подняться на высокое крыльцо.
Брэйди не мог вспомнить, когда, и почему, и как все началось. Он просто знал, что Сьюзи всегда рядом. Он принимал Сьюзи как должное. Он принимал как должное ее спокойную деловитость, ее улыбчивость, ее длинные ноги и летящие белокурые волосы. Он никогда не думал о ней как о соблазнительной женщине. Вероятно, оттого, что поклялся не поддаваться соблазнам. И шериф напомнил себе, почему дал такую клятву.
Он еле-еле сбежал от безысходности прежней жизни. Нашел мир и покой в Хармони. И счастье тоже. У него есть дом, друзья, отличная работа. Он не хочет ничего менять, не хочет рисковать, не хочет нарушать счастливое равновесие. Не хочет омрачать свою жизнь ничем, тем более романом с собственной помощницей. Это было бы верхом идиотизма. Он знает. Он выучил свой урок.
Но Брэйди не мог не представлять, какими были бы пробуждения в доме Сьюзи. Представлял, что упустил, трусливо сбежав ранним утром. Запах бекона и яичницы, доносящийся из кухни. Тонкий аромат духов, детский плач.
Брэйди уверял себя, что для полного счастья ему нужна лишь его замечательная работа. Эта работа обеспечит ему безоблачную жизнь до конца дней или до тех пор, пока кто-нибудь снова не бросит ему вызов, что маловероятно. Его предшественник прослужил двадцать семь лет и мирно удалился в отставку. Поверить в свою правоту было не слишком сложно, потому что он знал: Сьюзи думает так же. Она не желает связывать свою жизнь с человеком, из которого не получится ни муж, ни отец.
Он вернется к своей работе, как только проглотит болеутоляющую таблетку и выпьет кружку кофе. Он будет жить так, словно ничего не случилось. Нужно только сохранять самообладание.
Сьюзи проснулась довольно рано и удивилась, не обнаружив в доме Брэйди. В уголке дивана на аккуратно сложенном одеяле лежала подушка. Словно никто и не спал здесь. Сьюзи сама почти не спала в эту ночь. Все время представляла себе широкие плечи Брэйди, его плоский, как доска, живот и длинные мускулистые ноги. Она волновалась из-за его сломанного пальца, из-за боли, которую Брэйди испытывает. А когда не волновалась, то размышляла, что случилось бы, если бы не явился Даррел Стейплз. Она не могла ошибиться: в глазах Брэйди горело желание.
Он хотел ее, но явно боролся с собой. Он знал, что она ищет мужа, и знал, что сам для этой роли не годится. Правда, Сьюзи была уверена, что он ошибается. Брэйди был бы чудесным мужем и потрясающим отцом. Однако она не представляла, как убедить его в этом, и не собиралась пытаться. Ей необходим человек, которого не придется убеждать в том, что она, именно она, нужна ему как воздух. Ей необходим человек, который избавит нее и Тревиса от всех тревог.
Если бы не явился Стейплз, что сделал бы Брэйди? Что победило бы в его внутренней борьбе? Мозг или тело? Упала бы она вместе с Брэйди на пол? Погрузила бы снова пальцы в его волосы? Целовала бы его щедрые губы? Смотрел бы он в ее глаза, словно она — единственная на всем свете? Нет, потому что она для него не единственная. И потому что он слишком честен, чтобы притворяться.
Желание ворвалось в нее как порыв осеннего ветра. Обхватив себя руками, Сьюзи взглянула на качающиеся за окном деревья, только начинающие терять листву, и сморгнула слезу. Раннее утро обычно было для нее самым тяжелым. В это время, когда весь мир еще спал, она острее чувствовала груз одиночества. Ей не с кем разделить свою жизнь… по крайней мере она не боится это признать. И сейчас намерена все изменить.
Зря она тратила сочувствие на Брэйди. Он не нуждается в ее сочувствии. Он любит свою жизнь. Наверное, еле дождался рассвета. Он так стремился избежать утренней встречи с ней, что нашел способ добраться домой без ее помощи. Значит, так тому и быть. Пусть уходит. Он слишком высоко ценит свою независимость и не хочет ни на кого опираться. Особенно на нее. Это очевидно.
Сьюзи оделась, отвезла Тревиса к маме и отправилась в контору.
В тот день и во все последующие, вплоть до выборов, и она и Брэйди притворялись, будто между ними ничего не произошло. Брэйди работал в своем кабинете, Сьюзи — в своем. Иногда она оставляла дверь открытой и бесстыдно прислушивалась к его разговорам, но не узнала ничего, чего бы не знала прежде. Он жил своей работой и готов был на что угодно, лишь бы сохранить ее.
Как ни старались они вернуться к прежним отношениям, напряжение не исчезало и каменной стеной разделяло их. Они больше не могли по-дружески болтать, как прежде, как за ужином в ее доме.
Сьюзи притворялась, что равнодушна к нему, и притворство изнуряло ее. Изредка, бросая на Брэйди взгляд украдкой, она видела его напряженное лицо, хотя, судя по предварительным опросам, он побеждал в избирательной гонке. В глубине его глаз, глаз, которые могли разбудить самого вялого избирателя, затаилась тоска. Что же с ним происходит, черт побери?
— Ты не должен беспокоиться из-за результатов выборов, — сказала Сьюзи как-то утром. Она пришла пораньше, чтобы успеть разобраться с документами до того, как начнет непрерывно трезвонить телефон. Правда, как бы рано она ни приходила, Брэйди уже сидел за своим столом. Сегодня он был взлохмачен, одежда помята, будто он спал одетым. Сьюзи напомнила себе, что абсолютно не жалеет его.
— Почему ты думаешь, что меня беспокоят выборы? — спросил он, глядя на нее поверх компьютера.
Сьюзи пожала плечами.
— Ты… ты выглядишь обеспокоенным.
— Ошибаешься.
Он не обругал ее, но его голос был таким резким, почти грубым, что она стиснула зубы и вернулась к своей работе.
Они избегали малейших физических контактов, словно боялись заразиться. Если надо было что-то передать Брэйди, Сьюзи оставляла бумаги на краешке его стола. Иногда они даже общались через электронную почту, хотя находились в двух шагах друг от друга. Так ей не приходилось смотреть в его глаза и представлять, о чем он думает.
Нормальная рабочая жизнь шерифа в основном состоит из встреч с гражданами и поисков пропавшего скота, а досуг заполняется покером. Однако все последние недели избирательной кампании Брэйди был вынужден играть роль простого дружелюбного парня, и ему эта роль прекрасно удавалась. Сьюзи просто не могла не похвалить его после сельского праздника на ранчо Джентри.
— Ты болтал, шутил, смеялся, рассказывал разные истории и просто очаровал всех, — сказала она на следующее утро, остановившись в дверях между их кабинетами. — Только не танцевал.
Брэйди поднял на нее глаза, прищурился, чуть улыбнулся.
— Ты, кажется, удивлена.
— Вовсе нет, — возразила она, гордясь своей невозмутимостью. Гордясь тем, как ровно звучит ее голос и совсем не дрожат руки. — Тебе нравится играть деревенского простофилю, но под этой маской скрывается ловкий политик.
— Не хочу я быть политиком. Я хочу быть шерифом. И буду чертовски рад, когда все это закончится. Но слишком многое — мое будущее в этом городке — поставлено на карту. Я готов на любую роль, лишь бы сохранить свою работу. — Брэйди взял карандаш и что-то черкнул в блокноте, достал одну из сигар, оставшихся от праздника, и заговорил снова только после долгой паузы: — ты веселилась. По крайней мере так казалось. Ты танцевала со всеми мужчинами, кто присутствовал на балу.
— Это были общие танцы, — напомнила она. — В любом случае мы собрали достаточно денег, чтобы оплатить все твои долги, и немного осталось. На что ты хотел бы их потратить? Радиообъявление? Рекламный щит? На что? По предварительным опросам, ты опережаешь Стейплза на двадцать процентов.