Взаимный интерес

Чайник давно переполнился, а она все стояла у раковины, погрузившись в раздумья, пока Грегори не перегнулся через ее плечо, чтобы выключить воду. Хотя их тела и не соприкоснулись, но все же оказались так близко, что Лив почувствовала на затылке теплое дыхание Грегори.
Сегодня он облачился в потертые джинсы и черную футболку, которые в сочетании с загорелой кожей и взлохмаченными темными волосами придавали ему спортивный вид. Он словно сошел с рекламы студенческой футбольной команды. Весь его облик источал энергию и победоносную уверенность.
Лив густо покраснела, словно жар мужского тела обжег ее в буквальном смысле слова. Где-то глубоко внутри она ощутила непонятную дрожь, а колени подгибались, словно кости внезапно превратились в желе. Потупившись, чтобы не видеть Грегори, она сказала:
— Я хотела приготовить завтрак, но не знала, когда ты обычно просыпаешься. — Звук ее голоса даже самой Лив показался невнятным и чужим, каким-то тоненьким и писклявым.
— Ничего, скоро узнаешь, — туманно ответствовал Грегори.
Инстинкт самосохранения помешал ей спросить, что же он хотел сказать этим сомнительным замечанием. Тот же инстинкт побудил ее шагнуть в сторону, подальше от мужчины, который вызывал в ней такой душевный разлад.
— Я сам приготовлю завтрак, — заявил он. — А тебе незачем возиться, успеешь еще. Иди отдыхай, будь как дома. Я крикну, когда все будет готово.
Как дома… Если бы! Но по крайней мере, есть повод сбежать отсюда, ненадолго перевести дух. С малоприличествующей случаю поспешностью Лив последовала совету Грегори и выскочила из кухни. Плотно прикрыв за собой дверь, она в изнеможении прислонилась спиной к стенке и глубоко вздохнула, прижимая к груди дрожащие пальцы.
Приходилось признать горькую правду: этот мужчина пробуждал в ней ее женскую сущность. С небывалой силой заставлял ощущать свою принадлежность к женскому полу… со всеми вытекающими отсюда последствиями…
Подумать только, а ведь она намеревалась держать себя в руках. Была твердо уверена, что с наступлением нового дня ее прискорбная слабость испарится, как ночной кошмар. Что Грегори станет ей глубоко безразличен.
Да, принять решение — одно, а выполнить — совершенно иное. Можно сколько угодно твердить себе, что Грегори для нее пустое место, пока это «пустое место» не подойдет поближе, а вот тогда… Чтобы устоять, остается только одно: сжав зубы, продержаться «медовый месяц», а потом сбежать назад, в Лондон. Вернуться к привычному спартанскому образу жизни, с головой уйти в работу, чтобы и минуты свободной не оставалось. Это должно помочь. А со своим лжемужем она станет видеться крайне редко, лишь когда это будет необходимо для поддержания иллюзии брака. И мало-помалу выкинет его из головы.
А начать надо уже сейчас, велела себе Лив. Вместо того чтобы грезить о нем, подумай о чем-нибудь другом. Хотя бы об этой гостиной. Чудесная комната — по стенам дубовые панели, широкие окна выходят в сад. В дальней стене — огромный камин, где, верно, так весело потрескивают поленья зимней порой. Изящная старинная мебель елизаветинских времен, там и сям расставлены антикварные безделушки.
Все красиво и элегантно, обстановка подобрана со вкусом и старанием. Возможно, хозяин дома стремился окружить себя прекрасными вещами, чтобы заполнить пустоту своей жизни… Лив задумчиво провела рукой по крышке секретера и вздохнула. Почему-то она еще острее, чем прежде, жалела незнакомого ей школьного друга Грегори — бедного, заброшенного мальчика, не знавшего родительской любви.
У нее самой до пятнадцати лет детство прошло как в волшебной сказке. Под крылышком нежных, заботливых и любящих родителей она не ведала ни забот ни тревог. Папа и мама всегда уделяли ей много внимания и любви, старались как можно лучше воспитать ее. Вовлекали дочь во все семейные дела и проблемы.
Лив прекрасно помнила, как отец, правя присланные из издательства гранки, обсуждал с ней развитие сюжета в своих романах, а мать спрашивала совета, какие цветы посадить на клумбах в саду. Все трое были на редкость близки друг другу. Однако со смертью отца все переменилось. Чтобы как-то поддержать мать, Лив пришлось срочно подыскать работу и усердно трудиться ради хлеба насущного…
За спиной ее бесшумно отворилась дверь, и голос Грегори произнес:
— Завтрак подан. Поедим в саду? Утро просто чудесное.
— А мистер Дезерт женат? — невпопад поинтересовалась Лив, все еще поглощенная своими мыслями.
В первое мгновение глаза Грегори недоуменно расширились, словно он не совсем понял, о чем идет речь. Затем взгляд его стал суровым, лицо ожесточилось. Лив не поверила бы, что возможна такая мгновенная перемена, если бы не наблюдала ее собственными глазами.
— Что это, праздное любопытство? Обычно женщины стремятся выяснить семейное положение любого мужчины от девятнадцати до девяноста, особенно если этому мужчине угораздило оказаться миллионером.
Грегори показалось, что его внезапно обдало холодом. На своем веку он повидал десятки охотниц за деньгами и мог распознать представительницу этого типа с первого взгляда. Но он жизнью готов был поклясться, что Лив не из них. Так отчего же она задала этот вопрос?
Ожидая ответа, он вперил в девушку пристальный взор. Густые ресницы, обрамляющие бездонные синие глаза, затрепетали, на щеках Лив выступил легкий румянец. Краска стыда? Подтверждение того, что он видит ее насквозь и не ошибается относительно мелочной душонки?
Какая жалость! Грегори охватили досада и разочарование. Но есть способ узнать все наверняка. Если сейчас он ответит отрицательно, а Лив тут же начнет одолевать его просьбами познакомить со своим другом, все будет кончено. Он сразу же, не сходя с места, положит конец их фиктивному браку и оставит все надежды связать свою судьбу с этой женщиной.
— Какой же ты гнусный циник! — Лив наконец подняла глаза, и взгляд ее мигом рассеял все его подозрения. Отбросив упавшую на лицо длинную шелковистую прядь волос, она сердито продолжила: — Если тебя это вправду интересует, так вот знай, я просто вспоминала твой вчерашний рассказ. Мне жаль твоего друга. И сейчас я как раз гадала, может ли человек, у которого есть все на свете, обрести истинную любовь. Ведь любовь не так-то легко приходит к тем, кто прежде никогда и никого не любил.
Ее искренность была настолько очевидной, что Грегори едва не возненавидел себя. И как он только мог поставить эту девушку на одну доску с особами, коих в мужчине интересует лишь размер банковского счета, а отнюдь не сердце и душа?
— Извини. — Грегори и в самом деле глубоко раскаивался.
Однако было поздно. Лив закусила губу и, не глядя на него, направилась к двери. Но Грегори никак не мог допустить, чтобы она вот так ушла, обиженная и разозленная. Когда девушка проходила мимо, он остановил ее, положил руку ей на плечо.
— Я погорячился, — виновато произнес он. — Конечно, я тебе все расскажу. Джиллу и впрямь не везло. Все его девушки рано или поздно оказывались авантюристками, падкими до больших денег. Так что в результате он изверился в женщинах и перестал доверять всем представительницам этого пола.
Хрупкое плечико у него под рукой было болезненно напряжено. Машинально, не думая, Грегори положил вторую руку на другое плечо Лив и принялся мягко массировать.
— Впрочем, можешь о нем не печалиться. Буквально на днях он женился, причем по безумной любви.
Мышцы Лив расслабились под умелыми пальцами Грегори. Кожа ее источала еле уловимый свежий аромат. Грегори придвинулся чуть ближе, ровно настолько, чтобы почувствовать тепло тела любимой. Но сделай он еще шаг, как остатки самоконтроля испарятся в мгновение ока, словно легкий иней под лучами жаркого солнца.
— Приятно слышать, — еле слышно выдохнула она.
Вряд ли при других обстоятельствах ему удалось бы так легко справиться с ситуацией. Но сейчас все внимание Лив сосредоточилось на сильных пальцах, скользящих по ее плечам. Вот они легли на обнаженную кожу у основания шеи, и девушка непроизвольно вздрогнула. Как ни старалась она обуздать себя, но прикосновение рук Грегори порождало в ней какое-то странное ощущение, сладостное и мучительное одновременно, терзающее каждый дюйм ее тела.