Моя мишень (СИ)

  
Глава 9
 
Лёха
Сонная теть Нина бодро выскакивает в коридор, видит меня и искренне радуется, что Риту сопровождает не какой-нибудь неизвестный подозрительный чувак, почему-то у меня на языке болтается слово "обсосок". Иначе с чего ей так широко мне улыбаться в два часа ночи? Облегчение отражается на ее лице так явственно, что становится даже неловко за все те мысли, что крутятся в моей голове.
— Леша, какой приятный сюрприз! Привет! Каждый раз, как я тебя вижу, мне кажется, ты еще выше стал!
— Здравствуйте, теть Нина, спасибо, но нет, давно не расту. Я ненадолго, извините, что разбудили.
— А я и не спала! Уснешь тут, когда ночь, а Риты дома нет.
— Мама, а ничего, что я живу отдельно с двадцати лет? — Ритка тепло обнимает мать, целует в щеку.
— Когда ты там, я не знаю, что у тебя происходит, и спокойна, а тут ночь, у нас криминальный город. Мало ли что! Все в порядке?
— Да, мам, иди спать. Я Леху кофе напою, провожу и тоже лягу.
На кухне Ритка суетится у плиты, я плюхаюсь на диванчик и закрываю глаза. Какая жесть, надеюсь, Демину дочь и вечно беременная жена тоже спать не дают после вчерашнего денечка. Мышцы болят даже в тех местах, где их быть не должно.
— Эй, Леш, Леша-а-а, — слышу тихий голос у самого уха, вздрагиваю, распахиваю глаза. — Это я, Рита. Ты уснул. Слушай, — шепчет она, — пойдем, я тебя уложу у себя? У меня широкий диван, места хватит. Отоспишься и поедешь? Кофе утром попьем.
— Это удобно? — идея не кажется такой уж провальной.
— Пойдем, — она берет меня за руку и ведет в комнату. В этой квартире я впервые, они переехали на правый берег уже после того, как я уехал из города. Рита включает ночник, указывает на диван, заманчиво расправленный на вид удобнейшей постелью. — Думаю, спиной к спине поместимся?
Спиной к спине. Мы, конечно же, поместимся, даже если просто ляжем рядом, необязательно на боку, вот только спать почему-то хочется значительно меньше. Нет, так не пойдет. Эту девчонку трогать нельзя. Тело, конечно, охренеть какое. И эти губы. Писец, какие у нее губы. У девиц, которых считаешь младшими сестрами, таких быть не должно. Будто из порно-мечты. Глядя на ее рот, забываешь даже о шикарных сиськах, располагающихся немногим ниже. И это Ритка, с которой мы слушали панк-рок и делились жвачкой изо рта. Но по итогу… слишком сложно с ней, не стоит того.
Пока она переодевается в ванной, я поспешно раздеваюсь, складываю вещи стопочкой и забираюсь под одеяло. Двигаюсь к стене, отворачиваюсь и закрываю глаза. Через пару минут свет в комнате гаснет, раздаются легкие быстрые шаги. Секунда тишины. Потом Рита ложится рядом и становится совершенно тихо. Только сердце колотится, и мысли недопустимые. Такое вообще бывает, чтобы с девушкой нравилось болтать и при этом хотелось трахаться? Что-то я переработался. Гребаный вертолет.
Лицо чужое, фигура незнакомая. Смех ее и шутки ее. Попробуй не двинуться рассудком.
Она долго ворочается, я то и дело просыпаюсь, реагируя на каждый звук. Не могу расслабиться на новом месте. Зато утром мы дрыхнем до одиннадцати, я подрываюсь около восьми от вибрации телефона — Ника заволновалась. Три раза сбрасываю ее настырные вызовы, затем отправляю девушку в черный список и снова отключаюсь.
Когда я открываю глаза в следующий раз, в комнате уже совсем светло, пахнет кофе и чем-то печеным.
— Все нормально? — спрашиваю, заглянув на кухню. Рита в домашних шортах и майке суетится у плиты. Услышав мой голос, вздрагивает, ее рука дергается, касается раскаленной сковородки, девушка вскрикивает и отдергивает ладонь.
— Блин! Блин! — пищит, прыгая на одной ноге, схватившись за палец. Включаю холодную воду, она подставляет под ледяной поток воды пострадавшую часть тела. Часто дышит: — Все, легчает.
— Ты осторожнее, ладно? Повариха, блин, — смотрю на нее с подозрением.
— Да случайно обожглась. Все хорошо, родители на работе. Умывайся и приходи завтракать.
— Спасателей не вызывать? — киваю на ее покрасневший палец. Смеется сквозь слезы и отрицательно мотает головой.
***
Блинчики, конечно, удались, но как полноценный завтрак их расценивать сложно. Я бы съел что-нибудь существеннее, но неудобно переводить чужие продукты, тем более никто не предлагает. В животе пустота. Поглядываю на бутерброды с какой-то зеленой фигней и огурцами.
— Авокадо, очень вкусно, — сообщает она. — И полезно. Не любишь?
Ее палец по-прежнему в стакане с водой и льдом.
— Надо будет вытащить, — говорю ей. — Перетерпеть немного и станет хорошо. А то год будешь ходишь вот так, с чашечкой.
— У меня сложно с «перетерпеть» из-за последней операции, — она снова касается груди. — Раньше такого не было, а вот после этой… какая-то ерунда началась. Болевой порог сдвинулся, я даже брови не могу щипать, слезы градом. И страх появляется, но если медленно дышать, то проходит.
— Видимо, ты настолько задолбала свой организм, что он больше не в состоянии выносить страдания. Сигнализирует тебе, как умеет. Ладно, лицо, но с сиськами-то что не так было?
— Сам-то смотришь. Неужели не нравится?
— Ради этого? Чтобы мужики пялились? — приподнимаю брови. Она вздрагивает, и на мгновение я читаю на ее хорошеньком личике брезгливое выражение, не иначе кого-то вспомнила. Интересно, кого?
— Когда это озвучиваешь ты, становится как-то совсем не очень. В нашем веке все увеличивают грудь, это стандартная операция, — бросает в меня заученную фразу.
— Руку вытащи из стакана, ожога нет.
Она повинуется, но затем снова прячет палец под водой, извинительно пожимает плечами.
— Еще две минутки.
Не успеваем мы доесть блины, как мой сотовый начинает вибрировать на столе.
— Выспался? — спрашивает Тодоров, едва я принимаю вызов. По тону ясно, что не за мое здоровье переживает. По привычке подбираюсь при звуке голоса начальства.
— Да, вполне. Есть работа?
— Надо бы приехать часам к трем, ночью может пригодиться твоя поддержка.
— К трем буду.
— Хорошо.
Откладываю телефон и смотрю на Ритку — долго, не меньше минуты. Она приподнимает брови, спрашивая кивком: чего надо? Потом решает, что мы играем в гляделки, и силится не моргать. Живая, в чем-то непосредственная, но при этом совсем не такая, какой я ее запомнил. Пусть мне нещадно доставалось от Ленёва за малейший косой взгляд, но я уходил на улицу и расслаблялся в кругу друзей и знакомых. Для нее же улица превратилась в бесконечную аллею позора и агрессивного любопытства. Мне всегда было жаль эту девушку, и почему-то сейчас, когда вроде бы у нее, наконец, все наладилось, это чувство усилилось.
— Вызывают на работу? — спрашивает она.
— Ага. Спасибо за завтрак и приют, спасла меня.
— Это меньшее, что я могла сделать после того, как ты вырвал меня из лап наркоконтроля! До того, как меня «помурыжили», — она произносит фразу таким тоном, что я невольно смеюсь.
— Кажись, мы вкладываем разный смысл в это слово, — приподнимаю бровь, она тут же играет в ответ своими.
— Не дай бог уснуть за рулем, Леш, — серьезнеет. — Ты всегда, в любое время дня и ночи можешь приехать ко мне и выспаться. Уложу, накормлю и… — она обрывает себя. — Сварю кофе.
— Твой дядя был бухой, поэтому он уснул.
— Неважно. Все равно концентрация внимания от усталости снижается, — лечит меня с умным видом. — Так что на работе? Что-то случилось?
— Лови завтра новости, — пожимаю плечами, — если случится — расскажут.
Мы коротко прощаемся. Домой бы, переодеться, но видеть Нику совершенно не хочется, поэтому ограничиваюсь утренним душем у Ожешко и выдвигаюсь на базу. Посмотрим, что там случилось и для чего понадобился снайпер.
  
Глава 10
 
Рассвет только собирается. Мы с Муравьевым стоим у шестнадцатиэтажного недостроя, похожего на заброшенную башню с призраками. Увы, это ближайшее высокое здание, откуда можно вести наблюдение за целью. Соседние сектора с домом, где разместилась наша сегодняшняя ОПГ, сплошь низкие. Приняли решение бить отсюда.