Ultraviolence (СИ)

— Все нормально, можешь и так поговорить, — альфа снова возвращается к своему телефону, точнее туповатому партнеру, который серьезно думает, что Чонгука можно провести.
— Риз-и, — тянет своим пропитанным медом голоском омега. — Я в такой заднице. В полнейшей, я бы сказал. — Риз нервно посматривает на не обращающего на него внимания Чонгука и спрашивает Сюзи в чем дело.
— Этот омега психованный! — Чон отрывает взгляд от телефона и вслушивается. Альфа сразу понял, о каком омеге говорит Сюзи. Прошла уже неделя с того вечера, как Чонгук отправил рыжего пацана в бордель, с тех пор он о нем не вспоминал. Почти.
— Риз-и, — уже ноет Сюзи. — Что я только не делал — ничего не работает. Он всех моих клиентов распугает, и потом босс меня прирежет. Он не управляем, умоляю, поговори с боссом, я хочу избавиться от этого мальчугана. Я сам не могу напрямую ему позвонить, но скажи ему, что он псих: он одному клиенту чуть член не откусил, второго бутылкой огрел и плачет все время, макияж смывает сразу же после нанесения, рвет одежду. Я за эти пять дней понес столько убытков, а еще дико боюсь судебных исков. Я еле того, кому он член порывался откусить, умаслил, попросил в суд не подавать. Я хочу узнать, какой у меня лимит? Ты, вроде, говорил, что убивать нельзя и сильно бить тоже. Но как мне справляться тогда? Можно его отдать моим парням? Просто избиения не действуют, так как бить мы можем только по пяткам, чтобы товар не портить, я думаю, может, мои альфы его приструнят. Вот только он будет потом негодный для работы пару недель. Сегодня утром он себе чуть лицо не порезал, хорошо другие омеги подоспели. Узнай и скажи мне, или клянусь, я повешусь от этого бешеного сученыша.
Чонгук не сдерживается и начинает громко смеяться.
— Риз, — обеспокоено зовет омега на том конце провода. — Кто там?
— Это босс, — обреченно выдыхает альфа.
— Сюзи, солнце мое, как же ты сдал за эти годы, что с одним пацаном не справляешь? — спрашивает Чонгук.
— Господин, простите меня, пожалуйста, но этот мальчишка неуправляем. Я не могу его накачать, так как клиенты привередливы. Я не знаю, что мне делать, но все, кто его снял за эти дни, вернули сразу же. Я просто в отчаянии, — чуть ли не плачет омега. — В воскресенье у нас большой заказ для группового секса, но я боюсь, что этот мне все испортит. Его били, пугали, но он не дается.
— Думаю, мне надо будет начать искать тебе замену, видимо, ты стареешь, — усмехается Чонгук. — Пришли его в мою квартиру сейчас же. Я хочу проверить его зубки лично.
— Господин, может не стоит, легче мне его убить, он больной, — жалостливо просит омега.
— Жду его у себя, — говорит Чон и отключает связь.
Альфа откидывается на спинку сидения и задумывается. От рыжего лиса одни проблемы. Может, все-таки стоило пристрелить его тогда в кабинете и покончить со всем этим раз и навсегда. Потому что Чон не знает, что с ним делать. Этот парнишка постоянно оставляет альфу в дураках. Омега жив и здоров, под клиентов не ложится, в руки не дается, и месть, походу, не удается. Чонгук решает, что этот сученыш с ним играет, думает, что такими выкидонами добьется своего, и Чон его или убьет, или отпустит, но нет. Альфа лично научит его поведению, преподаст урок. Чон расслабляется и до самого особняка решает больше этим мальчишкой не грузиться.
***
Чонгук вдыхает вторую полоску лучшего кокаина в стране, который, к слову, он сам и выпустил на рынок. Жмурит в удовольствии глаза и глубже толкается в рот примостившегося у него между ног омеги с белоснежными волосами. Альфа сидит на диване и наслаждается работой умелого язычка на своем члене, когда в квартиру входит его телохранитель и тащит за собой хорошо знакомого паренька. Омегу толкают в спину, и он останавливается рядом с сидящими на полу и ласкающими друг друга еще двумя омегами. Он под чем-то. Чонгук чуть не рычит, когда замечает мутный взгляд паренька и то, как его шатает. Сюзи все-таки сделал все по-своему, и плевать, что он испугался и нарочно накачал пацана, чтобы тот не применил свои методы и на Чонгуке. Альфа этого Сюзи не простит.
Омега вообще не в себе, глаза судорожно бегают по комнате, ни на чем не останавливаясь, он мнет руками подол футболки, и будто еще секунда, и разляжется на полу. Чонгук не знает, чем именно накачали паренька, но видно, какая-то адская смесь. Будет удивительно, если он свое имя еще помнит. Сюзи постарался, и омегу нарядили и накрасили, но темные круги под глазами, болезненная худоба и отчетливые синяки на запястьях говорят о том, что ему совсем несладко пришлось в борделе. И Чонгуку бы радоваться. Сам отправил его туда, хотел сделать больно, хотел использовать как оружие против Совета, вот только то, что чувствует альфа, совсем далеко от радости. И вообще, несмотря на все эти следы тяжелых дней — внешность омеги это все не портит. Он такой же потрясающе красивый, если он на секунду задержит взгляд на Чонгуке, то альфа точно не выдохнет. Есть в этой лисе что-то такое, от чего внутри Чонгука цунами. Оно заставляет пульс учащенно биться, будто сердце еще немного и переломит грудную клетку, оно бьет по стенкам сосудов, смывает всех, кто «до», и оставляет Чонгука одного, где есть только этот лисий прищур и красные, пахнущие малиной волосы.
Бред. Сумасшествие. Воображение, в конце концов. Не может человек так действовать на другого одним своим появлением. Чонгук отмахивается, как может, сопротивляется. Вокруг столько омег, и каждый красивее другого. Они прекрасно знают свою работу и готовы броситься к ногам альфы по первому зову, но Чонгука ломает сразу же, стоит рыжему появиться в зоне видимости. Будто все выключатели слетают к чертям, выбивает все пробки, и Чон не может больше ничего контролировать. Особенно разворачивающую нутро тягу к этому хрупкому и безумно сладкому пареньку.
— Поиграйте с гостем, я хочу посмотреть, — приказывает Чонгук остальным омегам и откидывается на спинку дивана в ожидании зрелища. Парни тянут Мина на ковер и сразу же стаскивают с него футболку. Юнги растерянно сидит на полу, смотрит по сторонам и не реагирует на целующих его лопатки и плечи омег. Взгляд пробегается по комнате, будто ищет что-то, за что бы зацепиться, но не находит. Продолжает подставляться под поцелуи, открывает шею, которую чуть ли не вылизывают омеги, и спокойно дается в руки. Чонгук от этой картины дуреет. Альфа сильнее насаживает рот омеги на свой член, фиксирует его голову и грубо трахает. Чон не может увести взгляда от губ, по которым периодически проходит язык омеги, от того, как он томно прикрывает глаза, когда один из парней сжимает его пах сквозь блядски узкие джинсы. Стоит увидеть, как один из омег засасывает лису в глубокий поцелуй, Чонгук, не отрывая взгляда, кончает парню прямо в рот и тянется к любимому виски на столике. Омегу продолжают целовать глубоко и пошло, он только успевает цепляться пальцами то за одного, то за другого парня, все также растерянно сидит между делящими его парнями, и кажется, совсем ничего не соображает.
Не он один. К черту разум. Чонгук тоже хочет. Более того, больше, чем кого-либо из всех в этой комнате. Просто приласкает, потрогает, понюхает, ничего более. Чонгуку этого не надо. Глупо будет его отпускать вот так, когда он не в силах сопротивляться, когда он как пластилин в умелых руках. Чонгук немного поиграется и вышлет его отсыпаться, потому что угрожать, бить или мстить тому, кто не соображает — бесполезно.
— Подойди, — приказывает Чон.
Юнги не реагирует. Он вообще слышит все сквозь какой-то вакуум. Когда приказ повторяют, один из омег толкает Мина в сторону дивана, и тот с трудом поднимается на ноги. Юнги неуверенно идет в сторону альфы, его заметно шатает, а глаза все так же лихорадочно бегают.
Мин будто в тумане. Тело приятно ломит, словно по венам пустили какой-то супер горячий коктейль, он распирает сосуды, поднимается к голове и взрывает в мозгу фейерверки. Единственное, что идти очень тяжело, и невыносимо сухо во рту, нырнуть бы в холодный бассейн, точно в бассейн, только найти бы его здесь.