Служанка (СИ)

Против фактов не попрешь, поэтому закатав назад свои снобские замашки, он только махнул рукой, неохотно давая свое молчаливое согласие.
Анюта же, видя такой расклад, запротестовала.
— Нет-Нет! Тимофей! Это, во-первых, неудобно, а во- вторых, у меня нет подходящей одежды. Я же не могу поехать в сарафане джинсовом и сабо. Спасибо огромное за предложение.
И как бы она не отнекивалась, в глазах мелькало такое сожаление об утраченной возможности, что я решил идти до конца.
— Матвей Тимофеевич! Видите, девушку застращали своим барским неодобрением, она и испугалась. Отказывается от праздника, который ей больше, может, никогда в жизни не светит. Небось, опасается, что вы на нее злобу затаите.
Очевидно, отца тоже слово «барский» зацепило и попало в неотравленную тестостероном часть мозга, а также моя проникновенная речь возымели действие, и он смягчился, решив и, правда, сделать широкий жест.
— Анна, не переживай. Все равно с этим билетом мы бы не смогли ничего сделать. Ни сдать, ни продать. А так тебе будет бонус от нас, — уже вполне добродушно дал он свое барское согласие.
Видя растерянность Анюты и промелькнувшее, почти по-детски счастливое выражение, я принялся командовать, чтоб она не отказалась из-за глупых переживаний.
— Пойдем, — уверенно взял ее за руку, с восторгом ощутив нежную бархатистость ее кожи. Словно теплая волна прокатилась по телу, превращая меня чуть ли не в агукающего, безусловно счастливого младенца.
Мамина гардеробная была нетронута. Бросая впопыхах в чемодан первое попавшееся под руку, она, естественно, практические все свои вещи оставила здесь. Надо отдать должное отцу, он запретил Никотинке сюда входить. Все-таки понимал, что мама — хозяйка этого дома, так же, как и он. И если бы она свою гордость засунула куда подальше и вернулась, он бы не посмел сказать ей ни слова до развода и раздела имущества.
На миг я представил себе эту картину и содрогнулся. Конечно, нужно иметь или стальные канаты вместо нервов, или сумасшедшее желание превратить просто дом в дурдом, отравляя своим присутствием воркование голубков. Но мамуля не имела ни того, ни другого, поэтому я ей предоставил пока время для зализывания ран. Пусть придет в себя, а потом начнем войну.
То, что гардероб остался здесь, сейчас оказалось как нельзя кстати.
Чуть ли не силой затащив упирающуюся Анюту в святая святых любой обеспеченной женщины, я постарался вложить в свои слова максимум убедительности.
— Аня! Это вещи моей мамы. Они все, естественно, совершено чистые. Постарайся найти что-нибудь для себя. И никакого стеснения. Я уверен, если бы она узнала о том, что произошло, она бы не только обрядила тебя в свое лучшее платье, но и отдала б половину драгоценностей, лишь бы увидеть, как Никотинка зеленеет от злости. У тебя какой размер ноги? — спросил я для приличия, так как с одержимостью маньяка уже давно определил ее параметры. И ножка моей Золушки была такая ж маленькая, как у мамы. Значит, и вопрос с приличной обувью тоже будет решен. Меня просто распирало от счастья. Я чувствовал себя феем — крестным, собиравшим юную девушку на бал. Ловил себя на глупой мысли, что с великим удовольствием сейчас устроил бы ей примерку. И причем не в маминой гардеробной, а дорогом магазине.
Черт! Я хочу видеть восторг на ее лице, хочу слышать счастливый смех и радостное взвизгивание. Млею от мысли, что в благодарность она повиснет на моей шее. А потом дома будет демонстрировать мне новое белье, цокая каблучками по паркету. А я буду считать баранов в уме, лишь бы немного отвлечься и сразу же не дать волю своему жеребцу.
Очевидно, отсвет этой животной похоти мелькнул на моем лице, потому что Анюта чуть наклонила голову и исподлобья кинула вопрощающий взгляд.
Я сглотнул комок, невольно образовавшийся в горле от таких мыслей, и выдохнул.
— Давай быстренько выбирай, сейчас найдем, где колготки или чулки лежат — не пойдешь же в туфлях на босу ногу! — скомандовал я и распахнул двери шкафа — купе.
Упаковки чулочно — носочных изделии нашлись в левой секции, и теперь я был уверен, что сейчас произойдет превращение куколки в красивую бабочку. Или лягушонка из болота в Василису Прекрасную.
Глава 17
Элегантные платья сдержанных тонов. Классика. Я не худышка, но мама Тима поплотней меня будет. Почему я так отчаянно хочу найти себе наряд? Да, конечно, это любовь к опере, тем более моя любимая «Тоска». Меня аж передергивает, как вспомню долетевший до моего уха кусок диалога. Эта курица тупоголовая великого Пуччини обозвала тоскливой пучиной! В общем это и послужило спусковым крючком моей бесчеловечной, негуманной мести. Ну зачем ей опера, если она даже композиторов не знает?! Последняя капля в чаше моей неприязни!
Я не разбираюсь в людях и, как лопоухий щенок, сначала буду улыбаться тому, кто улыбается мне. Но и фальшь улавливаю сразу же. Хоть я и не имею прямых доказательств причастности этой стервы к вымогательству денег, но почему-то уверена, что так оно и есть.
К тому же бесит, как она строит глазки Тиму. А вот в его непричастность я верю. Хочу верить! Если б они были союзниками, он бы так насмешливо с ней не разговаривал. И хотя его глаза, скользя по нимфеточной фигурке, имеют совсем не целомудренное выражение, видно, что ее хозяйку он не уважает. Очевидно, именно эта стерва виновата в развале семьи Барковских, а не просто устали они друг от друга.
Как бы то ни было, я с благодарностью сейчас вспоминаю того гербалайфщика или еще там какого-то коробейника, который моей доверчивой мамочке умудрился втюхать чудо — средство для омоложения. А по факту — такое мощное слабительное, что прочищает всю канализационную систему организма в разы эффективнее, чем любой «Мистер мускул» реальную сантехнику. И я, отправляясь в тыл врага, захватила его в качестве единственного оружия без малейшего представления, как им можно воспользоваться. И вот пригодилось очень кстати.
И то я еще сомневалась! Однако десятое — «принеси мне что-нибудь попить» сыграло с Вероникой злую шутку. А я, как проводник Вселенной, только преподала ей урок — принесла что-нибудь попить! «Четче, конкретней, барышня, формулировать запрос нужно!».
Эти мысли помогали мне не заплакать от расстройства. Приталенные платья на мне будут смотреться, как чехол от танка. А двадцать минут, отведенные на сборы, безбожно таяли. И вдруг я замерла. Вот оно, чудесное, не знаю, как попавшее к Ольге Васильевне в гардероб, cвободного кроя платье от Ermanno Scervino. Мне очень нравится этот бренд. И хоть он считается люксовым, многое можно приобрести, не задумываясь, сколько голодных песиков можно было бы накормить на эти деньги.
Серо-голубой плиссированый шифон будет легко струиться по фигуре, а при движении образовывать волшебное облако. Идеально! Но было одно но — под него нужно бюстгальтер — бандо, ибо платье с совершенно открытыми плечами. А у меня такого сейчас нет. И теперь я должна сказать «Нет» чему-то одному. Либо я шокирую публику, если вдруг станет прохладно, и соски сморщатся и будут видны. Либо «Нет» театру и «Нет» возможности побыть с Тимом вместе. И почти на равных. Я нерешительно глянула на Тимофея и успела перехватить его странный взгляд — готова поклясться — он едва не облизнулся.
— Замечательно. Выбирай теперь колготки, туфли, клатч и борзым кабанчиком несись переодеваться. Пятнадцать минут.
Его голос, с хрипловатой сексуальной ноткой, подействовал на меня, как наркотик, распыляемый в эфир. Черт с ней, публикой, если вдруг конфуз выйдет — прижму к груди клатч и сделаю вид, что так и задумано! На автомате я всовываю ноги в туфли, подходящие по цвету, убеждаюсь, что не придется поджимать пальцы, как Золушкиным сестрицам, хватаю упаковку с надписью 15 ДЕН и III и несусь в свою комнату настоящим этим самым кабанчиком, Причем не борзым, а реально взбесившимся. Или же воздушным шариком, который внезапно лишился завязки и теперь с пронзительным свистом хаотично мечется из угла в угол. Я, что называется — одной рукой стаскиваю одежду, другой запихиваю в пакет косметику, колготки, туфли, бросаю туда клатч и несусь в ванную.