Летящие к Солнцу 1. Вопрос веры (СИ)

Судя по тому, как рвануло самолет при разблокировке, мощность двигателей существенно отличалась от полагающейся. Я воспользовался этим преимуществом и, потянув штурвал на себя, заставил машину резко набирать высоту. Не то чтобы я куда-то торопился, просто мной овладела паскудная жажда отмщения. Представил, как где-то там барахтается Вероника, если, конечно, еще жива. Вот тебе, дорогая, за руку, за «подружку», и за «детей», и за «кучу дерьма».
Хотя уши закладывало от разницы давлений, я расслышал яростный писк и коварно улыбнулся холодной черноте перед собой.
Высотомер начал волноваться, и я нехотя положил самолет на курс, сверившись с электронным и обычным компасами. Посмотрел на Джеронимо. Парень задыхался. Его глаза, казалось, излучали свет.
– Божественно! – простонал он. – Я в самолете! Я…
Он наклонился, вынул из-под сиденья бумажный мешок и сунул туда голову. Я деликатно отвернулся, притворяясь, что не слышу, как его выворачивает. Мой взгляд упал на стекло как раз вовремя, чтобы увидеть отражение спешащей в кабину фигурки.
– У тебя секунда на то, чтобы развернуть самолет! – Капли слюны попали мне на щеку, холодный ствол пистолета уперся в висок.
– Ты про «бочку»? – поинтересовался я. – Слушаю и повинуюсь. Джеронимо, закрой пакет.
Услышав шуршание, я сделал рассчитанное движение штурвалом, и гироскоп задребезжал, сходя с ума от ужаса. Взвыл в полном восторге Джеронимо. Взвизгнула, падая на потолок, Вероника. Может, впервые за всю историю пассажирских перевозок реактивный авиалайнер летел кверху брюхом.
– Супер! – закричал Джеронимо. – Теперь я могу блевать вниз головой!
Он немедленно приступил к исполнению мечты, а я задрал голову и как раз вовремя, чтобы увидеть: неугомонная девчонка встает и поднимает пистолет. Стоп-стоп-стоп! Хватит тыкать в меня всякой дрянью. Прояви-ка уважение к остаткам дома Риверосов!
Я вильнул штурвалом, и самолет в унисон качнул крыльями. Вероника снова упала, и на этот раз – о, чудо! – выронила пистолет. Я обернулся через плечо и увидел в салоне первого класса раскрытые полки багажного отделения.
– Любишь пинбол? – спросил я Веронику. – Честное слово, только ради этой игры я устанавливал Windows XP!
Пистолет скользил по потолку, а я направлял его движениями штурвала. Подогнать к нужному месту труда не составляло, благо весь потолок в салоне представлял собой светящийся матовый плафон, на котором я прекрасно видел свой снаряд. А вот перебросить его через бортик – задача посерьезнее. Нужно встряхнуть поле, и я качнул штурвал относительно горизонтальной оси. На мгновение обзор мне закрыло матерящееся тело Вероники, которое не придумало ничего лучше, как взлететь (или, вернее, остаться на месте, когда нос самолета пошел вниз), и пришлось действовать вслепую. Я дернул штурвал вправо, Вероника влипла в стену, и я успел заметить черное пятнышко, четко угодившее в багажный отсек.
– Бинго! – крикнул Джеронимо, который, оказывается, следил за игрой. – А закрыть сумеешь?
– Ну что за вопрос?
Подняв/опустив голову, я встретился взглядом с Вероникой. Боль, усталость и отчаяние практически вытеснили из нее злость, это я понял сразу. Но понял также и то, что она не сдастся. Однако амазонка заслужила поблажку. Закроем глаза на то, что она снимает с плеча автомат…
Левой рукой я схватил ее за предплечье, а правой, игнорируя боль, врубил «реверс». Самолет рвануло. Вероника выпустила автомат – он ударился о стекло и улетел куда-то. Я запоздало сообразил, что мои кости могут не выдержать нагрузки, но передумывать было поздно – Вероника вцепилась в меня мертвой хваткой. Благо, в этот момент по всему салону захлопали крышки багажников, и я вернул двигатели в нормальный режим.
Не успел перевести дух, как на горло легло лезвие ножа.
– Поворачивай к дому! – Веронике пришлось кричать, чтобы пробиться сквозь истерический вопль Джеронимо:
– Николас, ты – супер! Можно я выйду за тебя замуж, когда вырасту?!
– Ну почему все не наоборот, а? – спросил я Веронику.
Ответить она не успела, потому что я потянул на себя штурвал, отменив понятия верха и низа… Лезвие исчезло, нож куда-то улетел, и я подумал, что сейчас даже представить не могу, куда ему приспичит вонзиться. Пылающей болью правой рукой я пустил самолет в «восьмерку», левой, будто воздушный шарик, держал над головой Веронику. Она вцепилась в меня обеими руками и непрестанно что-то кричала по-испански.
В какой-то момент она шлепнулась мне на колени. Я высвободил руку и прижал Веронику к себе, прежде чем приступить к заключительному аккорду – «штопору». Самолет ушел в стремительное пике.
Руки Вероники обвили мою шею, губы, почти касаясь ушной раковины, нежно шептали сквозь рев мотора:
– Сука, ты что делаешь? Говнюк, я тебя убью, если выживу! Перестань! Верни все как было!
– То есть, я уже не ребенок, да? – Мой взгляд не отрывался от акселерометра.
– Нет! – взвизгнула Вероника. – Ты – самая большая скотина из всех, что я знаю!
– Назовешь еще раз «подружкой» или «кучей дерьма»?
– Никогда!
Я пощекотал ей нервы еще несколько секунд, прежде чем выровнял самолет и позволил ему плавно набирать высоту.
– Вот видишь? – улыбнулся я сидящей у меня на коленях красотке. – Любой спор можно решить слова…
Твердый кулак врезался мне в нижнюю челюсть. Вероника спрыгнула на пол.
– Опять? – невнятно произнес я, трогая губу.
– Что «опять»? – прорычала Вероника. – Я тебя никак не называла!
– Это просто волшебство! – простонал сине-зеленый Джеронимо. – Пакет уже под завязку, во мне не осталось ни капли органики, но, клянусь, если вы сейчас поцелуетесь, я выворочу еще столько же исключительно от восторга!
Каким-то непостижимым образом он не пролил ни капли из основательно раздувшегося пакета и даже всю землю сохранил в горшочке.
– Вероника, – позвал он. – У меня руки трясутся. Ты не могла бы меня отстегнуть?
– Пока за штурвалом твоя… твой дружок – даже не мечтай, – отрезала Вероника.
– Тогда, пожалуйста, вынеси мешок. От него воняет.
Я ожидал пререканий и ругани, но эта семейка в очередной раз меня удивила. Вероника аккуратно взяла мешок и понесла куда-то на вытянутых руках. Я подавил желание тряхнуть самолет…
– Щелкни приемник, – попросил я Джеронимо. – Лампочка горит. Кажется, идет сигнал.
Джеронимо нажал зеленую кнопку под желтой лампочкой, и динамики, прокашлявшись помехами, заговорили мужским голосом:
– Есть контакт. Говорит база А-11. Вероника, я приношу извинения за все, что произошло сегодня. Хочу сказать, что понимаю и принимаю твой выбор. Мы замели следы, и у вас будет время уйти. Большего, боюсь, сделать не смогу. Buena fortuna* (*Удачи! (исп.)), малышка. Передаю микрофон, ребята хотят с тобой попрощаться.
– Это был Эдмундо? – вбежала в кабину Вероника. – Включи передатчик, я…
– Это Альберто! – подключился другой голос. – Когда ты выбила у меня автомат, я уж думал, все, finita. Думал, ты узнала, что это я написал то стихотворение. Ну, помнишь, которое ты еще смыла в унитаз. Ну так вот, облегчу душу: его написал я. И, как бы грустно ни было, сейчас я рад, что ты решила остаться собой. Buena fortuna, красотка!
Я с интересом покосился на Веронику и увидел, что она покраснела. Нашла на панели микрофон, сорвала его и закричала:
– Хватит нести ерунду, придурки! Вытащите нас отсюда!
– Привет, Вероника! – вступил третий жизнерадостный голос. – Пойти против дона Альтомирано – это нужно иметь стальные яйца размером с танк каждое. И у тебя они есть. Я всегда знал, что ты – больше мужик, чем этот задрот Альберто со своими стишками. Уходи и не возвращайся! Дружески пинаю тебя под зад.
– Да почему эта хрень не работает? – взвыла Вероника, тыча кнопку на микрофоне.
– А вот интересно, – раздался скрипучий от сарказма голос Джеронимо, – хоть кто-нибудь из твоих друзей скажет: «Вероника, что ты наделала, скорей возвращайся, не вздумай упустить шанс превратиться в непонятную фигню, приводящую в экстаз счетчики Гейгера»?