Буду твоим единственным

– Покажите мне Идена.
– Что? – От его прикосновения Элизабет словно пронзил удар молнии, и она, забыв обо всем, уставилась на свою руку.
– Где здесь картина Идена? – настойчиво повторил он.
Внезапно Элизабет озарило:
– Иден! Ну конечно! Это же означает «Эдем», «рай». – Она потащила его к написанному маслом пейзажу, изображавшему скалы, окруженные бурным морем. – Вот он, наверху. Вам понадобится стул, чтобы дотянуться до него.
Норт покачал головой.
– Прочитайте следующую подсказку.
– «Взгляни туда, где время бег остановило». Ничего не понимаю.
– По-моему, баронесса просто упражнялась в стихосложении. Есть там еще строка?
– Да. «За мира равнодушною картиной сокрыта тайна, что тебя манила». Какая-то бессмыслица, но, похоже, мы добрались до конца, каким бы он ни был.
Нортхэм потер ладонью подбородок, пытаясь найти связь между подсказками и картинами.
– Мне лучше думается, когда я нахожусь в полулежачем положении, – заметил он, так ничего и не придумав.
– Может, принести вам кресло?
Он отмахнулся от ее предложения с таким видом, словно оно было сделано всерьез.
– Не беспокойтесь. Никуда оно не денется.
Элизабет была не совсем уверена, что он имеет в виду.
Это могло быть как кресло, так и сокровище. Однако она не стала уточнять, чтобы не мешать его мыслительному процессу.
Взгляд Нортхэма переместился на картину, висевшую под морским пейзажем. Это был натюрморт, изображавший, как это часто бывает, самые обычные предметы. Исцарапанная поверхность дубового стола служила фоном для развернутой карты, прижатой по краям пузырьком с чернилами, циркулем, секстантом и песочными часами, лежащими на боку. Мастерство художника придавало этим в общем-то заурядным предметам удивительную выразительность. Солнечные лучи, лившиеся из невидимого окна, золотили плавные контуры секстанта, а там, где свет закрывала чернильница, на карту ложилась глубокая тень. Каждая песчинка в песочных часах была тщательно выписана.
– Что вы думаете об этом? – спросил Нортхэм, указав на заинтересовавшую его картину.
– Вермер. Это видно по характерному использованию света.
Нортхэм не стал просить, чтобы она снова прочитала подсказки. Он успел выучить их наизусть.
– Пожалуй, я был несправедлив к баронессе. Она не настолько увлеклась поэзией, как я думал. Здесь и в самом деле имеется определенный смысл.
– Боюсь, я прискорбно тупа, – вздохнула Элизабет.
– Ничего подобного. – Нортхэм не пытался быть галантным, он просто придерживался фактов. – Я бы никогда не подумал об Идене, если бы вы не упомянули о нем – Он указал на морской пейзаж. – «Небесная высь» явно подразумевает Эдем и относится к этому полотну. А «низвергнут» отсылает нас к тому, что висит ниже. – Он ткнул указательным пальцем в натюрморт Вермера. – Видите? «Время бег остановило». Это перевернутые…
– Песочные часы! – торжествующе закончила Элизабет и рассмеялась. – По-моему, милорд, вы близки к финишу!
Нортхэм усмехнулся:
– Думаю, нам следует присмотреться к этой картине. – Он пробежался пальцами вдоль широкой резной рамы. – Ничего. Как вы думаете, ее можно снять?
Элизабет с готовностью потянулась к картине.
– У нас просто нет другого выхода. Вам помочь?
Кивнув, Нортхэм взялся за нижний край рамы.
– Возьмитесь за другой угол. Нужно только чуточку отклонить ее от стены. Вот так… – Он просунул руку за картину и пошарил по стене. – Ага, вот оно. – Нащупав выпуклость, напоминавшую кнопку, он нажал. Раздался щелчок. – Можете заглянуть туда? Тайник на вашей стороне.
Элизабет, изогнувшись, заглянула за картину.
– Попробую дотянуться. – Придерживая одной рукой раму, она скользнут другой в отверстие. – Что-то оно слишком маленькое.
– Вы как будто разочарованы.
Пальцы Элизабет сомкнулись на сокровище. Оно идеально вписалось в ее ладонь.
– Вы хотите сказать, что даже и не мечтали о роскошных драгоценностях или мешке с соверенами?
Подошел Саутертон под руку с леди Пауэлл, которая наконец-то проявила интерес к охоте за сокровищем, видимо, рассчитывая на свою долю.
– Ну что там? – осведомился виконт. – Золотые слитки?
– Нортхэм обернулся.
– Думаю, вам стоит умерить свои аппетиты.
Саут ухмыльнулся. Хотя граф обращался к нему, его взгляд был устремлен на леди Пауэлл, в глазах которой светился алчный блеск.
Норт закрыл тайник и вернул Вермера на место.
– Ну, леди Элизабет, – азартно заговорил он, – покажи те, ради чего мы так старались.
Элизабет повернулась лицом к своим спутникам и подняла руку. Ее пальцы медленно, как лепестки цветка, разжались, открыв сокровище.
И все четверо одновременно увидели его.
На ладони Элизабет лежала табакерка лорда Саутертона.
Леди Пауэлл заговорила первой:
– О Боже, можно мне посмотреть? Прелестная вещица, не правда ли? – Не дожидаясь ответа, она схватила табакерку и поднесла к свету, струившемуся от канделябра. На черной эмалевой крышке сверкала россыпь мелких бриллиантов. Сделанное из чистого золота донышко не было плоским, а покоилось на четырех ножках в форме кошачьих лапок. – Просто восхитительно! Я никогда не видела ничего подобного.
– А я видел, – буркнул Саутертон, выхватив табакерку из пальцев леди Пауэлл, прежде чем она успела их сомкнуть. – Это моя.
Глаза Элизабет метнулись к его лицу.
– Ваша? Та, что была украдена?
– Так это она? – изумилась леди Пауэлл, состроив недовольную мину, словно считала себя причастной ко всему, что касалось виконта. – Вы не говорили, что это такая изящная вещь.
Саутертон не счел нужным ответить.
– Там больше ничего не было? – спросил он.
– Элизабет покачала головой:
– Во всяком случае, я больше ничего не нащупала.
– Нортхэм вернулся к Вермеру.
– Возьмись за другой угол, Саут. Давай еще разок посмотрим.
Сунув табакерку в карман, Саутертон поспешил на помощь другу, однако повторное обследование тайника ничего не дало.
– Черт знает что, – проворчал виконт, запустив пальцы в волосы. – У Баттенберна весьма своеобразное чувство юмора.
Элизабет удивленно моргнула.
– Не может быть, чтобы вы считали это делом рук барона.
– Тогда леди Баттенберн.
– Оба предположения просто нелепы.
– Пожав плечами, Саут взглянул на Нортхэма:
– А ты что думаешь?
– Я бы сказал, что предостережение барона насчет Джентльмена оказалось провидческим. Он добрался до сокровища раньше нас.
– Это невозможно, – возразила Элизабет. – У него не было подсказок.
– Признаться, я в них ничего не поняла, – вмешалась в разговор леди Пауэлл. – Неужели вы всерьез полагаете, что Джентльмен украл сокровище и заменил его табакеркой, которую украл раньше?
Три головы повернулись к ней и в один голос нетерпеливо ответили:
– Разумеется.
Леди Пауэлл попятилась.
Элизабет стало жаль ошарашенную женщину.
– Конечно, в это трудно поверить, – мягко проговорила она.
Нортхэм прислонился плечом к стене между Тицианом и Брейгелем.
– Если это работа Джентльмена, то непонятно, чего он добивается.
Саутертон задумчиво изучал узорные плитки пола. Когда часы в большом зале начали отбивать время, он поднял голову.
– Ладно, скоро мы узнаем, чья это работа: Джентльмена или какого-нибудь шутника из числа гостей. На мой взгляд, это весьма необычный способ вернуть кому-то потерянную вещь.
– Украденную, – поправил его Норт.
– Пожалуй. Ведь ничто не предвещало, что я найду табакерку, не так ли?
– А вы и не нашли, – произнесла леди Пауэлл сладким тоном. – Это сделала наша дорогая Элизабет.
Теперь уже Элизабет оказалась под прицелом трех пар глаз. Но в отличие от леди Пауэлл она не спасовала, а только выше вздернула подбородок.
– Только потому, что лорд Нортхэм не мог дотянуться до тайника со своей стороны. А что касается подсказок, то я безнадежно в них запуталась. – Она перевела взгляд с одного мужчины на другого. – Вы оба это знаете.