Академия

Линда повертела головой. Бобби, Джанет, Арт, Джозеф…
Уставный комитет.
– У нас появится демократическое управление, и каждый сотрудник сможет влиять на решения по поводу своей работы.
– Да!
Все спланировано, поняла Линда. Сердце у нее тревожно сжалось. В зале явно разыгрывали отрепетированное представление.
Задумка была хорошая, действенная для любой толпы. Люди перенимали общее настроение, поддавались ему. К голосам уставного комитета начали присоединяться другие голоса. К сторонникам Джоди примыкали все новые учителя; после каждого ее призыва отклик публики звучал еще громче, еще пламенней.
– Мы найдем способ снизить затраты, а за счет сэкономленных средств поднимем зарплату сотрудникам!
– Да!
– Закупим новые учебники и новые компьютеры в каждый класс!
– ДА!
– Привлечем к воспитательному процессу родителей!
– ДА!
– Обяжем родителей вкладывать в обустройство школы либо деньги, либо время!
– ДА!
– Десять часов или сто долларов!
– ДА!
– Каждую четверть!
Горячее скандирование воскресило у Линды в памяти телесериал «Незнакомцы с конфеткой» с Эми Седарис в главной роли. В одной из серий героине пытались промыть мозги некие сектанты. Все они были в одинаковых нарядах и дружно, как по команде, пели песню «Щедрый стол». Вот и нынешнее действо очень уж смахивало на собрание секты. Линда представила, как она вдруг вскакивает и, притопывая, начинает хлопать и распевать во всю глотку: «Сяду я за щедрый стол! Сяду я за щедрый стол! Сяду я за щедрый стол, и день тот недалек!»
Линда хихикнула.
Увы, как раз в этот миг скандирование стихло.
Директриса с подиума одарила Линду хмурым взглядом. Сидящие справа от Дианы Джанет Фрателли и Кен Майерс вытянули шеи и посмотрели на Линду с осуждением. От этого смех разобрал ее еще сильнее. Она почувствовала себя ребенком, который в храме думает о козявках и какашках. Ее скорчило от смеха – неуместного, дикого в подобной ситуации и потому неудержимого.
Диана не хохотала вместе с Линдой, зато улыбалась из солидарности. Вспыхнули улыбки и на лицах нескольких учителей. Директор решила не обращать на них внимания, громче заговорила в микрофон. Времени для ознакомления с уставом и прочими материалами было достаточно, объявила Джоди, все уже наверняка приняли решение насчет дальнейшей судьбы школы Джона Тайлера.
– Остались ли у кого-нибудь вопросы?
Взметнулось множество рук.
– У меня нет времени ответить на все, – сказала Джоди. – Но я попробую для…
– Почему же нет времени? – поинтересовалась Диана. – Чтобы принять взвешенное решение, нужно иметь максимум информации. Или у вас есть дела поважнее, чем убедить нас поддержать вашу инициативу?
Джоди напряглась.
По залу пролетел одобрительный шепоток.
Директор попробовала спасти положение и выдавила натянутую улыбку.
– Конечно, я с радостью отвечу на любые вопросы.
Вопросы, как на грех, были в основном безобидными. Джоди щелкала их, как орешки, и чувствовала себя все уверенней. Хотя кое-кто высказал свои сомнения, таких людей оказалось слишком мало, и четких ответов они не услышали. Диана спросила, повлияет ли реорганизация на пожизненные контракты, а Линда уточнила, сможет ли администрация увольнять учителей без компенсации. Директриса (не без самодовольства, заметила Линда) сообщила, что эти нюансы определятся позже, причем так сформулировала фразу, что у зала сложилось впечатление, будто решение будут принимать все, большинством голосов. Однако Линду терзали смутные подозрения.
Наконец поднятых рук больше не осталось.
– Ну что ж, хорошо, – с улыбкой подытожила Джоди. – Теперь проголосуем. Если вы за обретение независимости от окружного управления и за устав в предложенном виде, поднимите руку.
– Разве мы не в бюллетенях должны галочку ставить?.. – начал было Стив Уоррен.
– Тайного голосования не будет, – заявила директор. – Я хочу знать позицию каждого.
Линда посмотрела на соседей. На некоторых лицах проступило удивление и замешательство, но ни возмущения, ни гнева не было. Удивительно!
Она встала.
– Если в нашу школу и правда придет демократия, если каждый сможет высказывать мнение и голосовать по важным для нас вопросам, тогда нынешнее голосование должно быть тайным. – Линда твердо глянула на директора. – Ваш метод несет в себе скрытую угрозу: тех, кто проголосует против воли администрации, запомнят и впоследствии, видимо, накажут. Это – антитезис всему, что вы наобещали нам в случае независимости.
Антитезис… Хорошее слово. Линда восхитилась тем, что вспомнила его вот так, без подготовки. Оно сорвалось с языка само и усилило эффект от тирады, придало аргументам Линды интеллектуальный вес и законность.
Краем глаза Линда заметила, как Бобби что-то записывает – наверняка ее, Линды, имя и фамилию, – и рванула сквозь толпу к секретарше, перешагивая через чьи-то ноги и протискиваясь мимо кресел.
– Что ты пишешь? – потребовала ответа Линда. – Покажи.
Бобби нависла грудью над столом, прикрывая планшет с листочком согнутой рукой: точь-в-точь отличница, прячущая экзаменационные ответы от назойливых глаз одноклассников.
– Нет!
– Покажи.
– А ну, хватит! – рявкнула со сцены Джоди.
Единый вздох вырвался из груди школьного коллектива – потрясенный, испуганный, – и директор, похоже, осознала, что перегнула палку.
– Вот вам и демократия, да? Вы правы, Джоди. Хватит. Давайте голосовать. – Линда пригвоздила Джоди невозмутимым взглядом и пошла на место.
Директор на миг растерялась и не смогла быстро собраться с мыслями. Затем поправила микрофон и повторила призыв голосовать поднятием рук.
– Давайте заполним бюллетени. – Линда продолжала стоять.
Вокруг закивали, согласно зашептались.
– У кого есть ручка? – громко спросил Стив Уоррен, не сводя глаз с Джоди.
– Ладно, – улыбнулась та.
Она старательно изображала любезность, однако Линда явственно ощущала, как Джоди зла. Оставалось надеяться, что залу это тоже очевидно. По приказу начальницы Бобби сходила в дальний конец зала, принесла коробку с ручками, раздала их. Учителя, сотрудники администрации, обслуживающий персонал – все дружно проставили в бюллетенях галочки и свернули листки.
– Передайте бюллетени направо, – велела Джоди. – Бобби соберет их и подсчитает голоса. Ручки можете оставить себе.
Линда вновь встала.
– Думаю, подсчет должны вести двое, чтобы обошлось без подтасовок.
– Потому-то я и предлагала голосовать открыто. Ради прозрачности, – с ласковой улыбкой пожурила ее Джоди. – Можете помочь с бюллетенями, если хотите. Мы их, конечно, проверим дважды – во избежание ошибки.
Бросив многозначительный взгляд на Диану, Линда пробралась в конец ряда, вместе с Бобби собрала листки бумаги и отнесла их на стол в конце зала. Все сгрудились вокруг, а Линда с Бобби начали считать.
Линда покончила со своей стопкой, обменялась бюллетенями с Бобби. Подсчет велся независимо друг от друга, числа совпали. На всякий случай проверили еще раз. Результаты сошлись.
Победили голоса «за».
 
Глава 3
 
– Ну, и чего нам теперь ждать? Больше работы? Больше денег? Чего?
Пятеро уборщиков – трое штатных и два совместителя – не сводили глаз с Энрике, своего начальника. Тот чересчур старательно сыпал сахар в кофе. Больше в столовой никого не было. Карлос вдруг заподозрил, что Энрике знает не больше их самих.
– Понятия не имею, – сказал тот.
Хоть честно.
– Работайте себе как обычно.
– Нет, чего ждать-то? – не унимался Майк. – Сейчас еще можно перевестись в другую школу. Пока все это неофициально, мы ходим под окружным управлением. Запахнет жареным – успеем слинять. Но как только колесики завертятся, конец. Застрянем тут. А вдруг станет хуже? Хочу понять, на каком мы свете.
– Я не знаю. – Энрике обвел уборщиков глазами. – Еще недовольные есть?