Пленница дракона (ЛП)

— А это, — говорит Терон, прежде чем я смогу что-то сказать, — это то место, где ты останешься, пока служишь мне, как моя зевъет.
Глава 7. Терон
Вопреки моим ожиданиям, человеческая женщина бороться со мной не стала.
 Не делая никаких комментариев по этому поводу, она просто молча смотрит на меня с неприязнью. Несмотря на это, я все еще нахожу ее красивой.
— Вымойся и избавься от этого тряпья, которое ты носишь, — раздраженный предательскими мыслями в голове,приказываю ей резким тоном и указываю на дверь, ведущую в ванну, а затем сложенную одежду, мой другой раб принес ее для нее. — Надень это и жди меня снаружи.
Не желая быть с ней и удобной кроватью рядом с нами, заманивающей меня совершить ужасную ошибку, я ушел, не дожидаясь ее ответа.
Сидя за столом в главной комнате, пытаюсь сосредоточиться, но все мои мысли крутятся вокруг обнаженной женщины, находящейся в ванной рядом. «Она человек», - напоминаю я себе. Не имеет значения, насколько сильно мой дракон настаивает на том, что она моя. Я не пойду против своих убеждений, только ради того, чтобы спариться и наслаждаться ею.
Чтобы отвлечься от навязчивых мыслей, я с головой ушел в работу. До тех пор, пока существует время, существует и работа. Как надзиратель, я принимаю решения и предложения по чтению и согласованию, урегулированию споров, передаче посланий. Многие из моих обязанностей должн выполнять Афат, но он возложил их на меня, пока сам бездельничал, наслаждаясь плодами моих трудов, будучи Конай.
Но я не жалуюсь на чрезмерную загруженность. Мне нравится это. Когда мой отец был Конай, он рассказывал мне о его мечтах, о том, каким бы он хотел видеть этот великий регион.
Я многого не понимал в то время. Будучи ребенком лишь удивлялся, что мой отец был самым великим существом во всей Андрасаре. Теперь я понимаю. Он очень любил этот мир. Моя мама шутила, что Андрасар был второй парой моего отца.
Я нахмурился, анализируя время, которое прошло с тех пор, как оставил мою новую рабыню купаться. Как долго эти существа очищают себя?
Она замышляет способы побега.
Некоторые люди так же умны, как и коварны. Необходимо выяснить, что она предпримет, когда выйдет из комнаты.
Услышав легкую поступь девушки, я оглянулся. Она нерешительно подошла ко мне. Теперь, когда ее кожа сияла чистотой, она стала еще красивее. Лохмотья, которые она носила, заменены рабским одеянием, оставленным мной.
Ее непослушные кудри заплетены в длинную косу. Я поражен, что ей удалось подчинить их. Мне больше нравилось, когда ее красивые длинные локоны свободно струились по спине. Они должны быть свободными, чтобы я мог ласкать их, наматывать на руку, пока наклоняю ее над своим столом и заставлю, кончая, кричать мое имя.
— Почему так долго? — спрашиваю, не скрывая раздражения. — Не люблю ждать дольше, чем это необходимо, человек.
Восхищаюсь ею, не заметив ни капли раскаяния на ее красивом лице, но также и раздражаюсь. Она намеренно непослушна, несмотря на то, что прекрасно осознает, как легко я могу уничтожить ее, если захочу.
— Гнев твоя единственная эмоциональная установка? — спрашивает она. — Это, должно быть, утомляет.
— Что утомительно - это иметь неуважительного раба.
— Я не раб.
— Ты теперь моя.
Она открывает рот, а затем закрывает, глядя на меня. Очевидно, у нее было что-то еще более неуважительное, чтобы сказать, но решила не говорить этого.
Умная девочка.
Девушка ненадолго закрывает глаза и делает глубокий вдох, как будто призывала из какого-то скрытого источника внутренние силы.
— Я сожалею, что так долго. Я не намеренно не подчиняюсь тебе, — говорит она. — Это новые условия для меня. Пожалуйста, будь терпелив со мной, пока осваиваюсь.
Она, кажется, искренней, и это меня беспокоит. Мне не нравится чувство, которое испытываю к ней. Люди всегда были невидимы для меня, как мебель. Они существуют, чтобы подчиняться, в этом их предназначение. Ничего более.
Этот человек ... Сила другая.
Я существую. Ты можешь видеть меня и слышать.
Словно все мое окружение всегда было лишь черно-белым, но вот она, яркое цветное пятно, очаровывающее меня.
— Завтра мы посетим горнодобывающий завод в провинции Вак. Сообщили о восстаниях среди рабочих.
Все это спокойствие и искренность, которые она изображала, исчезло. Она смотрит на меня с недоверием.
— Ты собираешься их убить?
— Они заслуживают наказание за неподчинение, но я не буду убивать их, пока они не вынудят меня, — говорю я. — Я позволю тебе, человек, поговорить с ними. Скажи им, что гораздо более разумно помнить свое место.
— Как рабы? — горько спрашивает она.
— Что же еще?
— Это только усилит их потребность бунтовать. В конце концов, им каждый день напоминают, кем они для вас являются.
— Очевидно, они забыли, если думают, что у них есть сила, чтобы восстать против их завъена.
Сила расстроенно покачала головой.
— Они бунтуют, не потому, что считают, что у них есть силы, чтобы бросить вызов вам. Они бунтуют, потому что у них нет сил ни на что, кроме воли к борьбе.
— Воля не равносильна способности. Одна воля не выиграет борьбу.
— Иногда, может, — говорит она, пожав плечами. — Если вы можете принять несколько ударов от своего противника, но есть стойкость, пережить его, кто тогда победитель?
— Ты сторонник мятежа, человек?
— Если бы была, то не была бы настолько глупа, чтобы сказать тебе то, что сказала — говорит она. — Я не поддерживаю боевые действия, будь то люди против андрасари или андрасари против людей. Наши разногласия можно решить без кровопролития.
— Все же ты дважды ударила меня кинжалом в руку.
— В целях самообороны после того, как ты угрожал убить меня и преследовал, когда я пыталась сбежать.
По крайней мере, у нее есть обаяние, чтобы выглядеть раскаивающейся, но желанных слов извинения я так и не услышал. Правда, я тоже не хочу его.
Заинтригованный ее мышлением, я расположен продолжать разговор. Однако есть и другие вопросы, которым я должен уделить внимание.
Я передаю ей планшет с речью, которую хочу, чтобы она завтра прочла на горнодобывающем заводе. На лбу Силы появились морщинки, когда она нахмурившись посмотрела на экран планшета.
— Ты можешь читать?
Она резко поднимает взгляд от планшета.
— Быть человеком не является синонимом безграмотности.
— Я спросил не потому, что ты человек, — меня забавляет ее обиженный взгляд. — Ты из Йоа, родина необразованных.
— Иккон серьезно относился к моему образованию и нагружал любыми книгами, которые мог найти. — На ее лице тоскующий взгляд. Она снова опустила взгляд на экран планшета, прежде чем взглянуть на меня. — Может быть, было бы лучше, если бы речь была на человеческом языке, а не языке рур?
— Тогда перепиши ее, — говорю я, удивляя нас обоих.
— Спасибо, — говорит она тихо, когда я встаю, готовясь уйти. — Спасибо за то, что пытаешься избежать бессмысленной гибели людей.
Меня захватил ее взгляд. В лазарете я понял, что ее глаза не черные, как предполагал прошлой ночью, а темно коричневые, как земля после сильного ливня. Ее губы, пухлые и темно-розовые, неулыбчивые, но не менее заманчивы, чем когда она спрашивала меня раньше, чем я вознагражу ее за хорошее поведение.
— Не принимай мое практическое решение за какое-то изменение в отношении свободы для людей. Этого никогда не произойдет. Горнодобывающий завод в Ваке производит значительное количество обработанной стали руриум, следовательно, приносит пользу Андрасару. Убийство группы людей потребует утомительного процесса найма новых работников. Новые работники затаят обиду за судьбу тех, кто был до них, и цикл будет только повторяться.
Она хмурится.
— Я понимаю.
Я иду к двери, затем поворачиваюсь и смотрю на нее.
— Не пытайся убежать, пока меня нет. Тебе не удастся, а я накажу тебя за попытку.