Соmеdiе dе Frаnсе (СИ)

Хлесткая пощечина обожгла его щеку.
— Я сам решаю, кого мне любить, — сухо сказал Эрик. — Это не касается тебя.
— Но я твой сын.
— А я твой отец. И я никогда не запрещал тебе любить того, кого ты хотел.
Рауль закусил кровоточащую губу и замолк, но во взгляде его оставалась злость.
— Ты вырос завистником и подлецом, — тихо сказал Эрик, — я всегда знал, что ты такой — но все равно любил. И если бы он убил тебя — я бы отомстил, несмотря на всю свою любовь. А что прикажешь делать мне теперь?
— Жить… — выдохнул Рауль, — и позволить жить мне. Он был лишним в нашей семье.
Губы Эрика дрогнули, но так ничего и не произнесли. Он развернулся и молча направился к себе.
Весь остаток вечера Эрик провел в уединении в своем кабинете. В доме царила тягостная тишина, и даже Рауль опасался нарушать ее.
Только когда на город уже опустилась тьма, и звуки музыки поплыли над ночным городом где-то вдали, мнимый покой дома де Ла-Клермон нарушил грохот выстрела.
Еще не понимая, что произошло, Рауль, минуя охранника, уже и не пытавшегося удерживать его, бросился на звук.
В кабинете отца уже снова воцарилась тишина.
На столе лежал листок, содержавший всего несколько слов. Поверх него сжимала перо неподвижная рука герцога де Ла-Клермон.
Спина герцога оставалась прямой и распласталась по спинке дорогого кресла. Голова откинулась назад, и лицо заливала кровь — на то, что осталось от него, было страшно смотреть, и Рауль поспешно перевел взгляд на листок.
Он осторожно высвободил его из-под пальцев отца и прочел:
"Живи. Ты никогда не получишь его".
Ярость поднялась в горле Рауля, он едва сдержался, чтобы не возразить в голос, но взгляд его снова упал на изуродованное лицо отца, и слова застряли в горле.
Он кинулся к окну, открыл его и закричал уже вбегающим в кабинет слугам:
— На моего отца напали, вор выпрыгнул в окно — обыщите двор.
— Никому ни слова, — выдавил Рауль, обращаясь к своему охраннику, с интересом следившему за ним, — о том, что тут произошло. Причина смерти — нападение воров. Не забывай, что теперь у тебя новый господин.*
* В средние века и по ХVIII век включительно самоубийц отлучали от церкви и отказывались хоронить по христианским обрядам. Считалось, что совершив самосуд, они уходили от наказания Небес. Если же самоубийца был дворянином, его герб ломали, замок разрушали, все остальное становилось достоянием казны.
  
ГЛАВА 18. Казнь
 
Холодные струи дождя падали с низкого февральского неба и разбивались о могильные плиты.
Монотонный голос священника неторопливо читал молитву. Два десятка человек стояли перед закрытым гробом и кутались в черные, насквозь промокшие плащи.
Рауль смотрел, как тело его отца опускают в раскрытую могилу, и пытался понять — в самом ли деле происходит то, что он видит перед собой, или все это просто сон.
Силвиан, в черной просторной накидке с капюшоном, наполовину закрывавшим ее лицо, стояла по правую руку от него. Две служанки придерживали у нее над головой черный, отделанный кружевами зонт.
Силвиан в случившееся верилось легко.
— Все так, как и должно быть, — пробормотала она, обращаясь к себе самой и больше ни к кому. Очередная история подходила к концу.
Силвиан бросила короткий взгляд на Рауля — своего законного супруга, того, кого священник назвал ее половинкой. Она не ощущала, что он находится рядом с ней. Напротив, несмотря на долгое, почти бесконечное ожидание, это был абсолютно чужой ей человек.
Силвиан снова повернулась к могиле. Прошло более десяти лет с тех пор, как герцог де Ла-Клермон обещал своего сына ей в мужья. Десять лет она думала, что единение их неизбежно, что какими бы ни были желания самого Рауля, он станет теперь принадлежать ей. Но стоило только отгреметь свадьбе, как Рауль оседлал коня и бросился прочь, в направлении Парижа.
Силвиан легко было предположить, зачем он ехал сюда. Она отправилась вслед за супругом, но опоздала всего на несколько дней — когда Силвиан ступила в особняк в квартале Марэ, оба, Луи и Эрик, уже были мертвы. А Рауль, казалось, отгородился от нее стеной.
"Он жив, — утешала Силвиан себя, — он жив, значит, все еще впереди. Чтобы ни произошло, мы сумеем это преодолеть. Мало ли людей хоронило своих родных?"
Погрузившись в мысли, она не заметила, как священник закончил молитву, и Рауль исчез, затерявшись в толпе.
Силвиан дала знак служанкам и отправилась его искать — однако, продравшись через череду знакомых лиц, выражавших соболезнования, увидела вовсе не его.
— Ты, — выдохнула Силвиан, останавливаясь напротив юноши в черном плотном плаще до самых пят. Рыжие волосы его промокли и змеями расползлись по плечам, не оставив и следа былой красоты. — Что ты делаешь здесь?
— Я попросил бы вас сохранять вежливость, — спокойно сказал Кадан, — тем более, что я пришел не к вам.
— Только не говори, что намереваешься высказать сожаления о смерти того, кого никогда не знал.
— Вообще-то, — Кадан отвернулся от нее, выискивая кого-то глазами в толпе, — в последние дни, когда Луи умирал, я успел немного познакомиться с его отцом. Быть может, он был не такой уж плохой человек. Однако в любом случае причина моего появления здесь не совсем он. Прошу прощения, я увидел того, к кому пришел.
Проследив за его взглядом, Силвиан увидела Рауля, одиноко стоявшего в стороне от всех, и хотела было направиться к нему, но Кадан опередил ее. Он проскользнул вперед и замер напротив человека, с которым провел прошедшие шесть лет. Силвиан лишь скрипнула зубами и осталась стоять там, где была.
— Вы… — понять интонаций, наполнивших голос Рауля, Кадан не смог, как бы хорошо его ни читал. Подобного охрипшего тихого тона он не слышал у любовника еще никогда.
— Я сожалею, — тихо сказал Кадан и, не дожидаясь ответа, поймал ладони Рауля в свои. — И это не пустые слова.
Рауль помолчал, рассматривая его лицо и тоже видимо пытаясь что-то обнаружить в нем, а затем кивнул и устало опустил веки.
— Думаете, это моя вина? — спросил он.
Кадан пожал плечами.
— Я думаю, герцог принял свое решение сам.
Рауль резко распахнул глаза.
— Вы знаете?..
— Не беспокойтесь. Я никому не скажу, — Кадан крепче стиснул его ладони и кивнул. — Это было бы бесчестно — позорить вашу семью после всего, что вы дали мне.
Рауль с легким удивлением покачал головой.
— Я думал, вы ненавидите меня… после всего, что произошло.
Кадан опустил взгляд.
— Мне трудно вычеркнуть из жизни все, что произошло между нами.
— Или, — короткий смешок вырвался из горла Рауля, — вам попросту некуда идти. Ведь Луи погиб, и нового покровителя вы не нашли.
— Я не буду вас разубеждать, — спокойно сказал Кадан, снова поднимая взгляд на него. — Я пришел сюда в надежде, что мы сможем вернуться к той жизни, которая устраивала нас обоих. Если вы предпочитаете обвинять меня в семи грехах, как это делал ваш брат — мне лучше уйти.
Кадан развернулся вполоборота, намереваясь исполнить свою угрозу, но Рауль тут же поймал его за запястье.
— Подождите, — сказал он, — я не хочу сейчас быть один.
Кадан кивнул. Снова повернулся к нему и, помешкав секунду, будто решал что-то для себя, обнял Рауля, прижимая к себе. Стиснул его плечи и крепко прижал к себе.
Рауль испустил шумный вздох.
— Вы думаете… — прошептал он в самое ухо Кадана, — мы могли бы все вернуть?
— Я думаю, это зависит только от нас.
Рауль зажмурился, силясь проглотить непрошенные слезы. Он любил отца, и тот никогда не делал ему зла.
— Поедемте ко мне, — то ли попросил, то ли предложил Рауль.
Кадан кивнул, но когда Рауль уже шагнул вперед, поймал его за локоть и удержал.
— Постойте, — сказал он, — не стоит нам демонстрировать наше примирение сейчас, уезжая вдвоем. Направляйтесь вперед — мой экипаж неподалеку, я вас догоню.