Любовные цепи

— А что буду делать я, когда вы полезете в горы? — спросила она, оскорбившись, что ее лишают этой возможности.
— Тут кое-кто отказывается от восхождения, — сказал Скотт. — Ты можешь остаться с ними в лагере. Для твоих неокрепших мускулов так будет даже лучше.
— И для моих волдырей, — невольно вырвалось у нее.
— Вот как, волдырей? Ты натерла ноги?
Тейви кивнула.
— Я заклеила их пластырем.
— Замечательно, — фыркнул Скотт. — Покажи-ка.
Девушка отрицательно покачала головой.
— Я же сказал тебе, — Скотт взял ее за плечи, — никто из участников моего похода не получал травм. Из-за моего друга и твоего брата ты оказалась в ситуации, которая может серьезно сказаться на твоем здоровье. Из-за вульгарных волдырей люди теряют ноги, занося в ранку инфекцию. Ну-ка покажи ноги, а не то…
— Хорошо, хорошо! — поспешно воскликнула Тейви. Приподняв полу халата, она высвободила ногу и отлепила пластырь.
Тейви нервничала, глядя, как Скотт рассматривает ее пятку.
— Не так уж плохо, — констатировал он. — Хотя кое-где кожа стерта до крови. — Скотт порылся в своем рюкзаке. — Я продезинфицирую ранки антисептиком, за ночь они затянутся. Утром наденешь специальные носки. Ходить в них будет удобнее.
— Ой! — вскрикнула девушка, когда Скотт протер ей какой-то жидкостью поврежденную кожу на пятке. — Что за инквизиторский метод лечения!
— Ладно, ладно, потерпи. — Еле уловимая гримаса скривила его губы, а глаза заискрились. — И, ради Бога, перестань охать. Твои стенания могут подействовать только на Андре.
Когда Скотт взялся за другую ногу, она замолчала. Не проронив ни звука, она терпеливо дождалась конца операции.
— Теперь постарайся не притрагиваться к ранкам. — Глаза Скотта светились прямо-таки отеческой заботой. — И не беспокойся о своем рюкзаке, хотя он и здорово похудел. Завтра я снова обработаю кожу антисептиком.
— Спасибо тебе. — Тейви едва приметно пожала плечами. — Извини, что доставила столько хлопот.
Под его взглядом она почувствовала себя наивной дурочкой и от стыда спрятала лицо в коленях.
Скотт протяжно вздохнул.
— Я заночую в спальном мешке снаружи, а не в палатке.
— О нет, Скотт! — наклонившись вперед, она схватила его за запястье. — Не смей спать на открытом воздухе.
Внезапно Тейви стало ясно, что она нуждается в нем. Ей необходимо присутствие живого существа, чтобы чувствовать себя в безопасности. И ей наплевать, по чьей вине — Найджела или молодого идиота из офиса Мейзи — она оказалась в ужасно глупом положении, но оставаться одной было страшно.
— Это моя вина, а не твоя. Что теперь делать, раз мы оказались в такой…
С быстротой, от которой она оторопела, Скотт схватил ее за руку и сильно сжал.
— Хватит, Принцесса, — процедил он. — В этих местах не только гризли представляют опасность…
Сильным рывком он притянул ее к себе. Неожиданно она оказалась прижатой к его груди, в распахнутом халатике и обвитая его сильными руками. Его губы прикоснулись к ее лбу. Заросший подбородок щекотал ей шею, а что-то теплое двигалось у ее уха. Сердце у нее сильно заколотилось. Оно билось такими же гулкими толчками, как и во время перехода.
— Неужели ты хочешь, чтобы я показал тебе все опасности, которые тебя здесь подстерегают? — зашептал Скотт ей на ухо.
Жар его тела словно бы передался ей. Он вызвал у нее невольный трепет.
— Нет… я… — Тейви, извивалась всем телом, силясь освободиться из его объятий. Она закрыла глаза, как бы желая скрыть от Скотта свое смущение.
Скотт разжал руки.
— Я не животное, но девственную природу люблю. — Его голос приобрел прежнюю звонкость. — И я прежде всего человек, не забывай об этом. — Схватив спальный мешок, Скотт выполз из палатки.
Тейви всю ночь проворочалась с боку на бок. Когда в палатке стало светлеть, она решила больше не залеживаться; уснуть все равно не удастся — жесткая постель и тревожные мысли тому причиной.
Хотя Скотт щадил ее во время вчерашнего дневного перехода, ее неопытность могла вызвать ропот у других участников группы. Перспектива провести три недели в компании девяти раздраженных мужчин, которые намеревались проверить свою выносливость, сильно беспокоила ее.
Девять разгневанных мужчин! Это слишком много, несмотря на то, что один из них вызывал у нее симпатию. Тейви с трудом сдержала стон. Как могло случиться, что она попросила мужчину, с которым была знакома меньше суток, остаться с ней на ночь?! При свете наступающего дня ее опасения только возросли.
Что ее ждет? Вероятно, к ней будут относиться, как к помехе, которую поневоле приходится терпеть, а потому она будет целиком зависеть от благожелательности Скотта. Она надеялась на его понимание, на то, что он оградит ее от поползновения других мужчин. Если же он будет отпускать в ее адрес уничижительные замечания или бросать на нее многозначительные взгляды, то ее и без того сложное положение лишь усугубится.
Тейви выбралась из спального мешка и быстро оделась. Покинув палатку, она потянулась, наклонилась вправо, влево, определяя, где сильнее всего чувствуется боль.
— Доброе утро, Принцесса.
Перед девушкой стоял Скотт. Прищурившись, она посмотрела на него, стараясь разглядеть в его улыбке намек на случившееся вечером.
— Привет, Скотт, — сказала она как можно беззаботнее.
— Хочешь встретить восход? — спросил он.
— Конечно, мне это редко удавалось.
Бледно-розовый край неба постепенно стал окрашиваться в оранжевый цвет. Почему-то отчетливей стал слышен рокот бежавшего к большому озеру ручейка.
— Как все красиво при этом освещении, — вздохнула Тейви, вспомнив об альбоме для зарисовок, который, как и другие ее вещи, переместился в вещевой мешок Скотта. — Посмотри-ка на это озеро. Прелесть.
— Да-а, — согласно протянул Скотт. — На рассвете все воспринимаешь как-то по-особенному.
Октавия давно мечтала оказаться в горах в это время суток. О том, какое это необыкновенное зрелище, ей часто с восторгом рассказывал брат. Но сейчас она не могла понять, какой смысл вкладывает Скотт в свои слова. Теперь, когда она наконец-то имела возможность любоваться поднимающимся над горными вершинами солнцем, лучи которого фантастическим светом озаряли гранитные утесы, в ней вспыхнула невольная ревность. Ей хотелось одной наслаждаться этим великолепием.
Скотт, тронув ее за руку, показал на большую серую сову, вспорхнувшую и скрывшуюся в ветвях деревьев. Ей показалось, что птица была в два раза больше тех, которых она видела прежде. Безотчетно Тейви устремилась за ней, словно намереваясь отыскать ее гнездо, но поняла всю глупость затеи и остановилась.
Скотт хохотнул и открыл рот, собираясь что-то сказать. Девушка протестующе махнула рукой.
— Я знаю, что ты хотел сказать: если бы я не поднялась так рано, не увидела бы сову.
— Хорошо, помолчу, — сказал он, пожав плечами. При этом движении она почувствовала, насколько сильны руки, которые обнимали ее вчера вечером. — Страсть не люблю читать назидания.
— Ну да. Делаешь это только в том случае, когда кто-нибудь пытается искорежить дикую природу.
— Вот с этим я согласен. — Он полез в карман ветровки и вытащил оттуда кусок мыла и тюбик с зубной пастой. Все это он протянул девушке. — Там тебя никто не увидит, — указал он на густые заросли кустарника.
— Очень жаль, что мы не спустимся к озеру. Там бы я могла по-настоящему искупаться.
— Исключено, — сказал Скотт. — Никаких купаний. В сотне футов от берега уже опасно.
— Значит, поплавать нельзя? — капризно спросила она.
— И не думай об этом, — рассмеялся он. — Замерзнешь. Даже в самую жару температура воды в озере не поднимается выше пяти-семи градусов. А сейчас там еще холоднее.
— А говоришь, что не любишь назиданий, — фыркнула Тейви, направляясь к кустарнику.
Но Скотт успел схватить ее за руку и повернул лицом к себе.
— Я только хочу, чтобы люди могли любоваться природой, не подвергая себя неприятностям.