Что готовит нам судьба
Отражение смотрело на нее: при электрическом свете цвет свежевымытых волос выглядел еще более кричащим, а лицо – более бледным. Софи нашла несколько шпилек и туго стянула локоны в низкий пучок. Ну вот. Скучная подружка Джаспера готова к выходу на публику, а утешало ее только приватное знание, что на ней надето весьма шаловливое белье и туфли, которые Джаспер любовно называл «приглашением в постель». Она повертелась перед зеркалом в попытке разглядеть себя сзади и рассмеялась, обнаружив свисающий между лопаток ценник.
Элегантность и аристократизм трудно давались девушке, которая выросла в автобусе, о чем Олимпия Ротвелл-Хайд и ее свита в свое время не уставали ей напоминать. Достоверно изобразить принадлежность к элите с болтающимся на спине доказательством того, в какую ничтожную сумму обошелся ее наряд, представлялось и вовсе не реальным.
Софи дернула за ценник и поморщилась, когда пластиковый шнурок врезался в пальцы. Еще один рывок убедил ее в том, что здесь не обойтись без ножниц. Которых у нее не было.
Она прикусила губу. Джаспер уже ждал ее в гостиной, но Софи ни за какие деньги не согласилась бы предстать с ценником перед Татьяной, которая наверняка будет с ног до головы упакована в дизайнерскую одежду и увешана бриллиантами поверх. Стало быть, нужно незаметно пробраться в кухню и одолжить ножницы у грозной поварихи миссис Дэниелс.
Покинув комнату, Софи, уже немного освоившаяся с топографией замка, направилась к главной лестнице так быстро, как позволяло тесное платье. Элнбург сильно изменился со вчерашнего вечера, когда предстал перед ней пустым и полным теней. Сейчас древние каменные стены, казалось, вибрировали от лихорадочной активности прислуги и официантов, готовивших залы первого этажа к приему гостей.
Впрочем, с холодом никто ничего поделать не мог. Ледяные сквозняки носили по холлу запах горящих во всех каминах дров, но теплее от этого не становилось. Только создавалось ощущение, что расставленные по всем столам и подоконникам цветы пахнут в основном дымом.
Подобрав подол, Софи спустилась в кухню, где сводчатые потолки лучше сохраняли идущий от духовок жар. Стекло между кухней и коридором запотело, но девушка смогла разглядеть, что владения миссис Дэниелс оккупированы пришлыми поварами в униформах. Джаспер упоминал, что штатная повариха и дворецкий Томас получили выходной. Решив, что ни за что не пойдет на поклон к незнакомым людям, Софи двинулась было в обратном направлении…
– Тебе что-то нужно?
Софи резко обернулась. Кит, облаченный в безупречный смокинг, стоял в дверном проеме одного из маленьких подсобных помещений, почти перекрывая его широкими плечами.
– Я искала миссис Дэниелс, – сказала Софи, против всякой логики чувствуя себя так, будто он снова поймал ее на чем-то предосудительном. – Хотела одолжить ножницы.
– Какое облегчение. – Улыбка почти незаметно тронула его губы. – Полагаю, в таком случае мне не придется намекать, что у тебя на спине висит ценник.
Жар разливался по телу Софи, поднимался вверх волной несвойственной ей робости.
– Нет.
– Возможно, я смогу помочь. Пошли.
Маскируя биение сердца звонким стуком каблуков, Софи прошла вслед за ним в небольшое помещение, вдоль стен которого тянулись винные шкафы. Несколько бутылок стояло на столе – рядом с ножом и муслиновой тряпкой, покрытой похожими на кровь пятнами.
– Ч-что ты делаешь?
– Декантирую портвейн. – Кит взял нож и вытер его о тряпку.
– 3-зачем? – выдавила из себя Софи, отчаянно пытаясь изобразить хотя бы подобие вежливой беседы.
Углы его губ снова дрогнули. Выражение глаз под тяжелыми веками оставалось прохладным, но неприязни в нем больше не было.
– Чтобы избавиться от осадка. Бутылка, которую я только что открыл, в последний раз видела дневной свет более восьмидесяти лет назад.
Софи слабо рассмеялась, все сильнее нервничая под его вдумчивым, изучающим взглядом.
– Тебе не кажется, что портвейн несколько просрочен?
– Как многие вещи, он становится лучше с возрастом. – С неожиданной нежностью взяв Софи за плечи, Кит развернул ее к себе спиной. – Хочешь попробовать?
– Он же безумно дорогой, разве нет?
Сейчас, когда Кит не проявлял враждебности, в нем вдруг почувствовалась доброта. От прикосновения его пальцев к обнаженной коже волоски на шее встали дыбом. Софи застыла, стараясь сдержать дрожь желания. Грудь под монашеским платьем сладко заныла, соски уперлись в плотную ткань.
– Скажем так, ты могла бы уложить несколько таких платьев в цену одной бутылки, – промурлыкал Кит, пощекотав ее шею теплым дыханием.
Софи закрыла глаза, молясь, чтобы этот миг продолжался вечно. Но почти тут же услышала щелчок разрезанного пластикового шнурка, и Кит отстранился.
– Честно говоря, это не комплимент твоему портвейну, – кое-как пошутила она.
– Это комплимент твоему платью. – Кит поднял бутылку и посмотрел сквозь нее на свет прежде, чем перелить часть темно-красной жидкости в изящный декантер. – Оно очень тебе идет.
В его голосе не было ни намека на флирт, но кожа Софи отчего-то покрылась мурашками.
– Платье очень дешевое. – Она скрестила руки на груди, чтобы скрыть явственно проступившие очертания сосков. – Или ты именно это имел в виду, когда сказал, что оно мне идет?
– Нет.
Кит повернулся к ней, держа декантер за горлышко. Софи прикипела взглядом к его рукам – очень загорелым на фоне белизны манжет – и невольно, с уколом сердечной боли, подумала о том, что делали эти руки. И что видели глаза, смотревшие на нее бесстрастно, от чего становилось тесно в груди.
– Боюсь, у меня нет бокала. – Кит поднес горлышко к губам Софи. – Не торопись. Сначала вдохни аромат.
О господи.
Запахи другой эпохи, ладана и благоговения моментально перенесли Софи в школьную часовню, где во время причастия, опираясь коленями о колючую шерстяную подушечку, она старалась пропускать мимо ушей шепот Олимпии Ротвелл-Хайд и ее друзей. По их мнению, она должна была непременно попасть в ад, потому что, как всем известно, не прошла обряды крещения и конфирмации.
Она отдернула голову в тот момент, когда портвейн коснулся ее губ, так что он потек по подбородку. Кит стремительно подставил ладонь, поймав в нее бесценные капли.
– Прости, – охнула Софи. – Я не хотела растратить портвейн зря…
– Тогда давай не будем.
Кит наклонил голову и медленно, мягко скользнул губами по ее губам. Мир вокруг Софи остановился и затаил дыхание, пока он слизывал бордовые капельки с ее кожи. Горячий прилив вожделения смыл вопросы, сомнения, неуверенность. Не осталось ничего, кроме темного, бурлящего омута страсти. Тело Софи, перехватившее инициативу у мозга, изгибалось в стремлении покрепче прижаться к Киту, руки гладили твердые плечи и ерошили волосы.
Это была знакомая территория. Слияние губ и тел, бешеная пляска гормонов, разжигание пламени из искр – в таких вещах Софи разбиралась, как эксперт.
Так она думала. До этого момента.
Прикосновения Кита выжигали из ее памяти воспоминания обо всех мужчинах, прикасавшихся к ней до него. Одна его рука лежала на бедре Софи, другой он поглаживал ее по щеке и целовал с таким отточенным искусством и мрачноватой сосредоточенностью, что девушка таяла и плавилась.
И желала большего.
Жесткая ткань платья стесняла движения, как средневековые доспехи. Софи мечтала освободиться от всех слоев одежды, мешавших им соприкоснуться обнаженными телами. Отвечая на поцелуй Кита, она терзала пальцами узел его галстука-бабочки и верхние пуговицы рубашки под ним.
Ленивая нежность исчезла из объятий и поцелуев Кита, сменившись нетерпением и настойчивостью. Софи все-таки просунула руки под его пиджак, почувствовала тепло тела, барабанную дробь сердца. Крепко держа девушку за плечи, Кит подталкивал ее к древним дубовым бочкам. Избавив его от пиджака, Софи потянула вверх подол платья, чтобы он мог без помех усадить ее на деревянную крышку: теперь ее бедра были тесно прижаты к его бедрам, а руки мяли рубашку, пытаясь вытянуть края из-под пояса брюк.