Полуночная принцесса
Эти слова не убедили Скотта.
– Если б мы только знали о Дженни побольше! – сказал он, накрыв руку жены своей ладонью. – Она сама выбрала загадочность, и мне почему-то кажется, что отчасти интерес Кристиана объясняется именно этим, – он коротко усмехнулся. – Ну вот, теперь уже и я начал фантазировать.
– Не совсем, – возразила Сьюзен, – мне кажется, ты не так уж далек от истины. Это странно, Скотт, но, впервые увидев Дженни, я несколько удивилась. У меня и сейчас такое чувство, как будто я ее уже где-то видела. Причем недавно. Вот почему мне особенно странно было видеть ее сегодня.
– Когда же ты могла ее видеть?
Сьюзен помолчала, подбирая слова.
– Как тебе сказать? По-моему, при самых обыкновенных обстоятельствах.
– Что ты имеешь в виду?
– Ну, понимаешь, то ли в булочной, то ли в очереди в банке или в лавке у зеленщика. Что-то в этом роде. Маловероятно, правда?
– Да, маловероятно. Особенно если это было недавно. С тех пор как Кристиан взял ее к себе, Дженни не выходит из дома Маршаллов. Сейчас уже нет смысла ее прятать. Теперь она прячется сама. И если я это понимаю, то можешь быть уверена – Кристиан понимает тоже.
Сьюзен согласно кивнула. Когда Кристиан не пил, проницательнее его не было человека. Мысль о том, что Дженни от кого-то или от чего-то прячется, захватила воображение Сьюзен. Над этим стоило серьезно поразмышлять.
– Значит, наверное, она просто кого-то мне напомнила, – сказала она, сладко зевая. – Так ты поговоришь с Кристианом?
Скотт кивнул:
– Но если я не прав и он вовсе не увлечен ей, то мои слова могут его обидеть. Он может даже устроить скандал.
Сьюзен негромко засмеялась.
– Вы с ним как два петуха, честное слово! Иногда вы ведете себя как школьники.
Смущенно усмехнувшись, он обнял Сьюзен, наполовину накрыв ее своим телом.
– Просто мне очень хочется когда-нибудь поколотить его до бесчувствия, – сказал он, водя губами по ее шее.
– Да? И что ты этим докажешь?
– Ничего не докажу, зато получу возможность прооперировать.
– Тебе все еще не дает покоя свинцовая пуля в его ноге?
Он кивнул:
– И я это сделаю, вот увидишь.
– Я тебе верю, – сказала Сьюзен и ласково взглянула на мужа, – я всегда знала, что люблю победителя.
Она хотела сказать что-то еще, но губы Скотта закрыли ей рот, и Сьюзен отдалась во власть поцелуя.
– Добрый день, мистер О'Шиа, – сказала Дженни с обаятельной улыбкой, открывая железные ворота массивной ограды владения Маршаллов.
Лайам О'Шиа приподнял шляпу. Ветер тут же взъерошил его жесткие, черные как смоль волосы.
– Мисс Холланд, если не ошибаюсь?
Дженни кивнула:
– Очень рада, что вы запомнили.
Он закрыл за ней ворота, и они зашагали рядом. Сильный ветер бил им в лицо, румяня щеки. Дженни крепче зажала в руке крупную застежку своей серой шерстяной накидки и надвинула отороченный мехом капюшон на самые глаза.
– Это моя работа – запоминать имена и лица, – важно заметил Лайам. – Здесь, в округе, я должен сразу узнавать чужаков. Обычно они появляются не к добру.
– Я тоже когда-то была здесь чужой, – сказала Дженни. В темно-голубых глазах Лайама заплясали веселые огоньки. Он небрежно поиграл дубинкой.
– Конечно, и вы были чужой, но только до тех пор, пока не начали кормить меня горячими пирожками.
Лайам сказал это так, как будто она только и делала, что кормила его пирожками. На самом же деле Дженни всего два раза угостила его свежими плетеными булочками. Один раз утром на Рождество и второй – несколько дней спустя. Причем оба раза это было по просьбе миссис Брендивайн. Своднические намерения экономки были столь добродушно-искренни, что Дженни просто не могла на нее обижаться.
– Вы пойдете на Сорок третью улицу, мистер О'Шиа? – спросила Дженни, опять поворачиваясь к нему с улыбкой.
«А у него неплохая фигура», – рассеянно подумала она, удивляясь, почему не замечала этого раньше. Он был невысок, но ладно сложен. Двубортное форменное пальто туго обтягивало его широкие плечи, стройную талию подчеркивал черный кожаный ремень, а на фуражке ярко сияла начищенная кокарда. Он носил стандартные черные сапоги до колен и с самоуверенным видом вышагивал по улицам. Широкая открытая улыбка Лайама и его спокойные манеры снискали ему любовь местной аристократии и ее прислуги. Дженни подозревала, что тут не обошлось без помощи лести, но нельстивых ирландцев она еще не встречала. Можно было легко простить ему эту слабость, ибо комплименты так же часто слетали с его губ, как язвительные замечания – с губ Кристиана.
«Черт возьми!» – мысленно выругалась Дженни. Ведь она не хотела думать о Кристиане Маршалле! За те четыре дня со времени их разговора в его кабинете ей удавалось держаться от него подальше. Если бы так же просто было выбросить его из головы! Вот и сейчас в ее ушах стоял его дразнящий голос: «Сделать так, чтобы ты меня захотела, а, Дженни Холланд? А ведь я могу!» Несмотря на мороз, Дженни чувствовала, как помимо воли откуда-то изнутри поднимается теплая волна.
– С вами все в порядке, мисс Холланд? – спросил Лайам.
Дженни встрепенулась.
– Что? А, да, все хорошо. – Ей стало так тепло, что она даже раскраснелась. Пусть Лайам О'Шиа думает что хочет! – Так что насчет Сорок третьей улицы? Вы пойдете туда?
– Вы, наверное, прослушали мой ответ, – он с усмешкой расправил свои длинные закрученные усы. – Да, мисс Холланд, мой маршрут как раз проходит по этой улице. Вам тоже туда?
– Да, – солгала Дженни. Ей надо было пройти через эту улицу, но шла она не туда. – Не возражаете, если я пойду с вами?
– О нет, что вы! Буду рад пройтись в обществе такой хорошенькой девушки.
«А я буду рада пройтись под вашей защитой», – мысленно ответила Дженни. Она знала – там, куда она шла, есть люди, которые пойдут на все, лишь бы заставить ее замолчать. Преступники из квартала Файв-Пойнтс и в подметки не годились сливкам общества из Верхнего Манхэттена.
Дженни распрощалась с Лайамом на углу Сорок третьей и Пятнадцатой улиц. Он предложил проводить ее до служебного входа в особняк Вандерстеллов, но Дженни любезно отказалась. Слава Богу, Лайам не стал настаивать! Она направлялась отнюдь не в дом Вандерстеллов, и, если бы ее там увидели, сцена вышла бы очень неловкая.
Здесь, за углом, ветер стал тише, но Дженни не опускала закрывавшего лицо капюшона. Мягкая меховая опушка щекотала ее розовые щеки. Она шла, опустив голову, и смотрела себе под ноги. Она предусмотрительно надела варежки и толстые чулки, но пальцы на руках и ногах все равно пощипывало от холода. Это неприятное напоминание о пережитом еще больше укрепляло решимость Дженни воздать кое-кому по заслугам. «Если я этого не сделаю, – невесело подумала она, – то действительно сойду с ума».
Дженни знала, что Уилтон Рейли – человек привычки. Пройдя несколько кварталов, она повернула на юг, чтобы перехватить его по пути домой. Увидев, как он размеренно шагает по Восьмой авеню, совершая свой ежедневный моцион, она поняла, что сейчас примерно половина третьего. Бывало, сопровождая его на прогулке, она подтрунивала над его одержимой пунктуальностью. Тогда ей и в голову не приходило, что когда-нибудь она будет несказанно рада этой его приверженности порядку.
Мистер Рейли шел быстрой, энергичной походкой. Он не позволял себе глазеть по сторонам и предаваться разного рода размышлениям, считая, что такие досужие прогулки больше годятся для воскресного полудня в Централ-парке. Мысли его сознательно не шли дальше недавнего утверждения экономки о том, что компания «Вильям Бсннингтон и сын» скоро вылетит в трубу. Рейли был полностью согласен с этим, а потому и размышлять здесь особо не стоило. Теперь он сосредоточился на ходьбе: плечи прямые, взгляд вперед, легкая отмашка рук. Он шагал размашисто, сосредоточенно и заметил Дженни, только когда она оказалась прямо у него на пути.
Первым его движением было приподнять шляпу, извиниться перед дамой и идти дальше. Но рука его задержалась в воздухе, когда он понял, кто перед ним стоит.