Дочь Богини (СИ)

Вскарабкавшись на пятый уступ, Риада мысленно поблагодарила Лара за ниспосланное упорство и вгляделась вдаль. Справа, не так уж и далеко от неё, виднелся небольшой домик. Так как Айрен ни слова не сказала о других отшельниках, живущих на этом берегу, Риада обрадованно зашагала вперёд, радуясь, что хотя бы подошвы её сапог не пострадали от зловредных камней.
Домик Иглессии Рарел, бывшей первой красавицы Ройэта, поражал своим убожеством. Покосившаяся крыша, дверь, кое-как висящая на одной петле, отсутствие даже небольших окон - всё производило впечатление, что живущему здесь человеку абсолютно безразлично, как выглядит его жилище. Риада осторожно толкнула дверь и приготовилась задержать дыхание, ожидая почувствовать вонь отходов, годами не убираемых из комнаты. Но ожидания не оправдались - в домике сильно и остро пахло пряными травами, мёдом и фруктами. Впрочем, выглядело внутреннее убранство жилища ничуть не лучше, чем наружная часть домика. Грубо сколоченная кровать, кое как прикрытая рваными тряпками, покосившийся стол и и колченогий табурет в другом углу. И огромное зеркало в роскошной оправе, висящее на противоположной от двери стене. Перед ним стояла полностью обнажённая женщина, чьим единственным прикрытием служили прекрасные рыжие волосы, доходящие до бёдер. Риада в немом изумлении созерцала тётушку Иглессию, чья рыжая грива служила предметом восхищения половины придворных кавалеров и зависти половины придворных дам.
Тем временем, хозяйка странного жилища поняла, что кто-то рискнул нарушить её покой, и медленно обернулась в двери. Её лицо, изрезанное глубокими морщинами, но озарённое каким-то странным внутренним светом, напоминало старинные изваяния Алы, сделанные в те времена, когда рои ещё не поняли, что Богиня едина в пяти ипостасях. Та, что некогда звалась Цветком столицы, стремительно подошла к двери и стиснула в объятиях племянницу.
- Девочка моя, как я рада тебя видеть.
Риада немного скованно обняла тётю в ответ. Она не была щепетильной особой и считала, что наедине с собой каждый имеет право заниматься тем, чем считает нужным, но нагота Иглесси её всё-таки смущала. Уловив напряжённость родственницы, Иглессия отошла к зеркалу и провела пальцами по гладкой поверхности, отсвечивающей странными золотистыми бликами. В зеркале отразилась женщина, одетая в роскошное алое платье. Ещё одно касание, и на женщине появилось точь в точь такое же. Риада изумлённо поняла, что это платье ей знакомо. В нём Иглессия Орел, сестра короля, выходила замуж за талантливого изобретателя Кайра. В нём же, согласно традиции, она предавала огню вещи мужа и сына после их страшной гибели. Риада с трудом подавила желание протереть глаза и ещё раз внимательнее присмотрелась к платью. Высокий воротник, отделанный искусно вышитыми цветами, небольшое декольте (невеста должна быть скромной), чуть завышенная талия и тяжёлый подол с разрезом до колена. Даже небольшой дефект одного из камней, украшавших лиф. Но как? Оно же сгорело в тот день, когда Иглессия покинула дворец.
Не сдержавшись, королевна выпалила вслух мучающий её вопрос и тут же замолкла, устыдившись сама себя. Её слова прозвучали абсолютно неподобающе. А тётушка была известной ревнительницей безукоризненного поведения. Но Иглессия ничем не продемонстрировала недовольства, лишь поманила племянницу ближе к зеркалу. Риада послушно подошла и в ужасе отшатнулась: поверхность, издали казавшаяся обычным стеклом, хоть и отсвечивающим золотом, вблизи оказалась абсолютно чёрной. И этот мрак был живым. Он перемещался и пульсировал, словно внутри зеркала  билось чьё-то чёрное сердце, скрытое мрачными тучами.
- Смотри. - Иглессия прикоснулась пальцами к стеклу и мрак раздался, вместо прорехи появилось блюдце с аппетитной булкой, украшенной розовым кремом. Ещё одно касание, и блюдце уже в руках у Иглессии, с улыбкой протягивающей племяннице угощение. - Ешь. Оно вкуснее всего, что могли приготовить дворцовые повара.
Риада послушно взяла блюдце. Эта булочка выглядела такой аппетитной, такой вкусной. Королевне безумно хотелось вонзить зубы  мягкое тесто или, ещё лучше, проглотить угощение целиком. В голосе мелькнула странная мысль: «Подумать только. Ройэт захвачен Ихэро, меня спасло воплощение Алы, от всей семьи остались только я и Иглессия. А мы, как ни в чём не бывало, едим соблазнительные булочки.» Уже поднёсшая булочку ко рту королевна, резко разжала пальцы. Упавшая на каменный пол булка взорвалась, розовый крем заляпал подолы платьев Риады и Иглессии. Королевна отшвырнула блюдце и, развернувшись, рванула к выходу. До неё только сейчас дошло, что тётушка была обязана как минимум удивиться появлению племянницы. Даже не знай она о нападении Иных, вопросы должно было вызвать хотя бы то, как Риада ухитрилась прожить столько лет, навсегда оставшись шестнадцатилетней. Долгожительство и вечная молодость никогда не были отличительными семейными чертами.
Лже-Иглессия, сообразив, что добыча до чего-то догадалась и уходит, скинула с себя маскировку. Теперь за Риадой гналось невысокое существо, покрытое серебристое шерстью. Оно издавало странные жужжащие звуки и при беге опиралось на все четыре конечности. Голова у зверя была вытянута вверх и заканчивалась приплюснутой шишкой, постоянно дёргающейся из стороны в сторону. С каждой стороны морды располагалось по пять глаз. Одиннадцатый и, очевидно, самый важный, был точно в центре лба. Короткие кривые лапы заканчивались внушающими уважение когтями. Всё это Риада умудрилась разглядеть в один краткий миг, когда позволила любопытству пересилить ужас. Увидев, что гонится за ней, королевна побежала ещё быстрее, лихорадочно обдумывая ситуацию. Наследные силы не действуют, бегать она умеет не так уж хорошо. Эта тварь точно догонит её. Взгляд королевны упал не неспешно катящиеся к выходу из Каньона воды реки. Это могло быть спасением. Плавать Риада умеет очень хорошо, нырять тоже. Главное - не разбиться и не потерять сознание при соприкосновении с водой. В любом случае, это лучше, чем играть роль загнанного оленя. Не давая себе засомневаться и задуматься о том, что она будет делать, если тварь умеет плавать, королевна, что было сил, оттолкнулась от уступа и с невольным визгом упала в реку. Гнавшееся за ней существо резко остановилось, грустно посмотрело на круги, расходившиеся по воде там, куда упала его несостоявшаяся добыча, и медленно побрело обратно в хижину.
***
Небольшой городок, построенный купцами на самом далёком от линии джунглей берегу, выглядел одновременно и богато и запущенно. Дома, сложенные из красивого голубоватого камня, высоко ценившегося жителями колонизированного Ретала, были покрыты выбоинами, оставленными, как сходу определила Ада, копьями и стрелами. Окна домов были наглухо заколочены деревом, а двери, окованные железом, были покрыты теми же следами, что и стены. Барельефы, украшавшие дома, были либо сорваны со стен и разбиты, либо изрядно испорчены. На улицах валялись осколки камней, широкие листья, использующиеся дикарями для шитья одежды, шерсть и другой мелкий мусор. Но самым странным и страшным было то, что в городке царила абсолютно неестественная тишина.
Ада не сразу поняла, что именно беспокоит её, а, поняв, что не слышит ни ветра, ни пения птиц, вообще ничего, недоумённо остановилась. Она хотела попытаться почувствовать, есть ли хоть кто-то живой поблизости, но лёгкое касание к плечу прервало её сосредоточение. Шедший позади Ред, прикоснулся к её плечу и махнул рукой вперёд, показывая, что надо идти дальше. Ада беззвучно повиновалась, понимая, что спутник намного лучше знает Кер и его обитателей. Так в тишине они и дошли до края городка, встречая по пути лишь мусор и следы битвы. А на окраине городка, там, где джунгли вплотную подступали к домам, их ждало отвратительное и печальное зрелище. Сотни безжизненных тел были свалены в кучу, словно отходы после какого-то безумного пиршества. Ада не смогла бы сказать, почему неё возникла именно такая ассоциация, но, чем дольше она смотрела, тем сильнее трупы напоминали ей пустые зёрна райша, выброшенные небрежной хозяйкой после приготовления каши. И была ещё одна странность, заставившая Аду недоумённо взглянуть на Реда. Несмотря на то, что в Кере всегда было влажно и жарко, трупы не издавали привычного запаха разложения.