Последний защитник Брестской крепости

Судя по волнению в его голосе, лейтенант и сам был шокирован данным обстоятельством. Честно говоря, солдаты Глыбу таким растерянным еще никогда не видели. После прочтения приказа лейтенант сказал, что для Германии настал великий исторический момент и каждый доблестный солдат Третьего рейха должен гордиться выказанной ему честью оказаться на острие удара цивилизации по вертепу жидо-большевистских варваров.
Не то чтобы Матиас гордился, но некоторый трепет испытывал. Риммер же радовался, как малое дитя.
— Вот теперь надерем коммунякам задницы, — потирал ладони он, улыбаясь.
Карл всегда был любителем подраться. Еще в учебном центре он постоянно получал наряды и частенько сидел в холодном карцере за различные потасовки.
Солдаты быстро спускались к реке, подгоняемые офицерами. Матиас изо всех сил старался не свалиться, соскальзывая вниз по мокрой траве. Лямки натирали плечи, ранец тянул к земле, Хорн быстро перебирал ногами, внимательно глядя перед собой. Вот и все! Он ступил сапогами на песчаный берег и осмотрелся. Некоторым солдатам не повезло. Поскользнувшись, они сползали на задницах с крутого берега, сбивая с ног и увлекая за собой идущих впереди солдат. Получилась небольшая свалка внизу Они перемазались в грязи и вполголоса чертыхались. Все это происходило под зловещий грохот орудий, который, казалось, никогда не смолкнет.
— Быстрее, вперед! — командовали, подталкивая солдат, офицеры.
У берега уже колыхались на воде резиновые лодки, крепкие на вид деревянные плоты, массивные понтоны. Матиас заскочил в одну из лодок и попытался устроиться поудобнее, что оказалось делом весьма сложным. Плавсредство не производило впечатления судна, способного перевезти солдат на другой берег, да и под тяжестью пехотинцев сразу сильно просело. Днище лодки по щиколотку уже было заполнено водой, и Хорн боязливо приподнял ноги.
— Домчит посудина до того берега? — вопрошал рассевшихся в лодке солдат Риммер, пытаясь перекричать канонаду.
— Есть только один способ проверить, — ответил угрюмый унтер-офицер, управляющий лодкой. — Взял весло и греби. Мне еще много вас таких сегодня переправлять. Живее!
Лодка отчалила, и Матиас крепко вцепился в борта, молясь, чтобы им удалось добраться до русского берега. Да, со стороны переправа казалась более легким занятием.
Хорн огляделся. Десятки лодок, под завязку заполненных пехотинцами, отплывали от берега и, разгоняя туман, скользили по воде. Впереди их ждала густая завеса дыма. Казалось, что Западный остров погрузился в жерло вулкана — дым, гарь, жадные языки огня. Артиллерия била по берегу, перемалывая деревья в щепки и уничтожая русские погранзаставы.
Совсем рядом с лодкой взметнулся ввысь фонтан воды, разлетелся на брызги, окатывая солдат холодной водой. Лодка опасно накренилась, готовая вот-вот перевернуться, но на плаву удержалась.
— Твою мать! Наши бьют! — заорал Глыба. — Свиньи слепые!
Словно в подтверждение его слов снаряд с треском ударил в большой деревянный плот, на котором находилась 37-мм пушка с расчетом. Щепки и тела немецких солдат полетели в разные стороны. Матиас, насколько мог, сполз на дно лодки и вжал голову в плечи. Страх сковал его, лоб покрылся испариной. Он своими глазами видел, как плот разлетелся на куски, а мощный взрыв разорвал тела несчастных солдат. Это были первые потери на войне, и что самое страшное — люди погибали от рук своих же товарищей.
Матиас вымок до нитки, когда нос лодки с шуршанием уткнулся в рыхлый песок. Подгоняемые криками Глыбы, пехотинцы выгрузились и принялись подниматься по пологому берегу.
Матиас уже ничего не соображал. Он бежал, сжав в руках ставший непривычно тяжелым карабин. Лейтенант Пабст продвигался впереди, чуть пригнувшись, внимательно осматривая в бинокль русский берег.
— Мы на месте! — хлопнул по плечу Хорна Карл Риммер.
Он по-прежнему не терял бодрости духа — прямо бравый солдат с агитационного плаката. Матиас даже позавидовал ему. После принятия «водных процедур» у него зуб на зуб не попадал, его била дрожь, и никакого восторга он не испытывал.
Лодки все прибывали. Солдаты быстро выбирались на сушу, перетаскивали боеприпасы, передавая их по цепочке, собирались в группы и уходили в сторону русских позиций. Немецкая артиллерия в настоящий момент била далеко впереди, обстреливая Центральный остров, и теперь пехотинцы не опасались попасть под свои снаряды.
Больше всего Матиаса на русской земле поразил масштаб разрушений. Деревья выкорчеваны с корнями, земля перепахана, повсюду огромные дымящиеся воронки. В одном месте они обнаружили разбитый русский пограничный «секрет». Два изувеченных тела валялись в неестественных позах. У одного красноармейца был раскроен череп и вывернута нога в колене. Труп второго был почти полностью засыпан песком, и только рука со скрюченными пальцами торчала, будто вырастая из земли. Рядом, стволом вниз, лежал раскуроченный пулемет «максим». Вокруг поблескивали россыпи гильз. Матиаса при виде мертвецов замутило, голова закружилась.
Он вдруг подумал, что русские могут спешно готовить линию обороны и перебрасывать к Бресту войска. Тогда побоище будет еще более кровавым, и полностью захватить крепость и город к полудню, как планировалось, окажется не так легко.
Но их никто не встретил. Пехотинцы вермахта стремительно продвигались вперед, уверенно захватывала рубежи. Пару раз они натыкались на пустующие ДОТы. Для спокойствия в амбразуры одного сооружения накидали гранат, внутри его гулко ухнуло, и черный дым повалил из бойниц. Второй спалили огнеметами. Струи пламени врывались в темноту амбразур, выжигая там все дотла. Кустарник около ДОТа занялся огнем.
— Быстрее, не терять времени! — орал Пабст, торопя солдат.
Они огибали Западный остров по окраине. Земля по-прежнему сотрясалась от взрывов. Но они упорно двигались вперед. Уже показались заграждения из «колючки», заборы, здания казарм, но из-за густого дыма видимость была плохой. Пока эффект неожиданности играл вермахту на руку. Передовые подразделения уже ввязались в бой.
— Вон они! — радостно выкрикнул Риммер, указав рукой направление.
Дым понемногу рассеивался, и Хорн увидел фигуры русских солдат. Одеты они были кое-как: кто в белье, кто в одном сапоге. Один русский бежал полностью обнаженный, но в руках крепко сжимал винтовку. Враги вели себя по-разному. Некоторые замирали, поднимали руки и испуганно озирались, но основная часть бежала сломя голову к укреплениям. Те немногие, у кого было в руках оружие, отчаянно отстреливались.
— Господи!… — уже в сотый раз за последнюю пару часов повторил Матиас.
Он попытался представить себя на их месте, он видел, как они, словно загнанные в ловушку звери, метались по острову, ища спасения. Как бы он поступил на их месте? Сдался бы на волю победителя или попытался прорваться с боем? Хорн не знал и знать не хотел. Ему и на его месте было сейчас крайне неуютно. Его бил озноб, члены парализовал страх, а сердце от творящегося вокруг безумия готово было выпрыгнуть из груди.
— Быстрее, раззява, вперед! — Пабст толкнул в спину зазевавшегося Хорна и заорал остальным: — Пока основные силы берут цитадель, мы здесь зачищаем недобитков!
Неподалеку горело деревянное здание конюшни. Ворота были закрыты, и лошади, задыхающиеся в едком дыму пламени, метались внутри. Сердце щемило от их жалобного, душераздирающего ржания. Матиас заметил, как к конюшне зигзагами побежал безоружный русский солдат. Вместо того чтобы спасаться самому, он рисковал жизнью ради несчастных животных. Пехотинцы открыли по нему огонь, но русский не остановился. Действо превратилось в некое соревнование — удастся ли ему добраться до цели или его прибьет к земле немецкая пуля. Матиас поймал себя на мысли, что переживает за отважного бойца.
Красноармейцу удалось добежать до ворот конюшни. Одной рукой он дергал задвижку, другой заслонялся от жара, вздрагивая каждый раз, когда рядом с ним в дерево врезалась очередная пуля. Русскому, несомненно, было страшно, но он не отступался.