Плацдарм

Впрочем – на войне нужно думать о том как победить, и если для этого нужна помощь магов – значит нужно не рассуждать на тему – есть колдовство или нет, а воспользоваться этой помощью. А им предстояло воевать. И война эта началась не тогда, когда они запланировали. Собственно, они уже воевали.
Про себя он подумал, что воевать пришлось бы в любом случае – это было ясно ему и раньше. Но теперь придется сражаться не с дикарями, вооруженными луками и катапультами (как он надеялся было вначале) а с людьми, сумевшими подчинить себе неведомую силу, способную поспорить с реактивными снарядами и пулеметами. Ну что ж – в конце концов они сами начали это дело, и теперь придется пройти этот путь до конца.
Между тем Крос-Хван еще раз понюхал содержимое чаши.
– У вас кровь такая же, как и у нас – ни малейшего отличия, – констатировал шаман.
– А как же иначе? – бросил Макеев, дослушав переводчика.
– Так бывает не всегда – даже в этом мире были существа похожие на людей, но… не люди, – многозначительно изрек шаман.
– О чем он говорит? – осведомился отвлекшийся полковник.
– Удивляется, что у нас такая же кровь как у них, товарищ Беляков, – ответил Антонов. Мол, есть люди, у которых кровь другая.
– Угу, – маленькие зеленые человечки, – бросил Беляков.
Переводчик тут же прочирикал что-то, шаман ответил, пожав плечами.
– Он говорит, что ассаардар ошибается, – сообщил переводчик, – что Люди Зелени были ростом почти с человека, и много красивее его. И к тому же исчезли несколько тысяч лет назад.
– Хм, – пожал Антонов плечами, – а насчет летающих тарелок из серебряного металла, прилетевших с неба, он ничего сказать не может?
– О сосудах, упавших на землю с высоты, в которых боги прислали сюда их предков, есть предания у народов, живущих на другом краю Степи, – перевел толмач длинную фразу степняка.
Но он не стал бы слишком верить этим легендам. Плохой народ – трусоватый и мелкий. У них должно быть, загнила кровь от жизни в лесах.
– А от обезьян никакой народ не происходит? – пряча улыбку, осведомился Макеев.
Переводчик запнулся, наморщив лоб.
– Простите, ассаардар – а что такое «облезьяна»? – спросил он где-то через полминуты.
* * *
Год Синего Ветра. Месяц Звездопада, шестнадцатый день
Империя Сарнаргасхал. Сарнагар, Запретный город. Покои Сына Бездны
Ксанх, член Вышнего Круга Вернейших Рабов Того, Чье Истинное Имя Недостоин Произносить Смертный (а попросту, один из главных жрецов-колдунов империи Сарнагарасахал), совершал очистительное моление прежде чем войти в императорские покои. Как всегда тщательно и неторопливо. Закончив и пропев последнюю ритуальную фразу, он распрямился, ощутив боль в затекшей спине. Обряд поклонения божеству должен быть соблюден как должно, несмотря ни на что, но в последнее время жрец стал все чаще чувствовать, что установленная согбенная поза все сильнее утомляет его.
Он бы, пожалуй, пренебрег малым поклонением, тем более, вряд ли кто упрекнул бы его. Но оное полагалось совершать всегда при посещении Сына Бездны, и могли пойти слухи, что положение стало опасным, раз уж сам Верховный Жрец пренебрег должными церемониями. Впрочем, это недалеко от истины.
За распахнувшимися дверьми взору Ксанха предстали небольшие покои (всего тридцать на двадцать шагов).
На низком столике в нефритовых чашах стояли золотое вино и легкая закуска – спелые яблоки, залитые медом.
На огромном пушистом ковре – плечо к плечу, бедро к бедру – неподвижно, молча, лежали на спине в два ряда десятка три полностью обнаженных девушек.
А сверху возлежала еще одна – вовсе не молчавшая, а тихо стонавшая.
На нее взгромоздился еще молодой, но уже с изрядным животиком мужчина в приспущенных шароварах.
На вошедшего он не обратил никакого внимания.
– Ничтожный позволит себе потревожить Сына Бездны, – вкрадчиво изрек Первый Слуга, с непонятным раздражением созерцая бледный вялый зад императора, ходящий вверх-вниз.
Тот по-прежнему как будто не обратил внимания на посетителя.
Жрец с некоторой иронией подумал, что дело совсем не обязательно в охватившей владыку страсти. Сын Бездны лишний раз показывал, что сила не иссякла в его чреслах. Ведь угасни телесная сила и мощь – значит, пора Сыну уходить к Прародителю.
Причем, так сказать, индикатором немощи служила неспособность государя удовлетворять своих жен и наложниц.
Иногда, правда, императора приносили в жертву вне очереди.
Распластавшиеся на ковре девицы хранили неподвижность, словно спали.
Живое ложе было удовольствием изысканным и очень дорогим. Собственно, в империи Черного Солнца оно было доступно лишь императору и наследным принцам. От дев, составлявших его, требовалось два качества – дородность и полнота, дабы пользующийся ложем не ощущал костей под собой, и умение долго сохранять неподвижность. (Последнее, пожалуй, было главным). Лишь когда владыка соизволял отойти, девушки быстро вскакивали и убегали, уступая место новой партии, так что когда тот возвращался, то зачастую даже не замечал подмены. Кормили их лучше, чем даже гаремных наложниц, а позже находили им достойных мужей.
Впрочем, и порядки были строгими.
Девушка, подающая признаки жизни, могла быть наказана. А после третьего такого случая провинившуюся изгоняли из числа приближенных прислужниц, и дальнейшая ее судьба уже никого не волновала.
Нет, ее не посылали на алтарь, как думали некоторые. В жертву владыке приносились лучшие – кровь никчемной девки только оскорбила бы святилище. Ее могли послать развлекать солдат дворцовой стражи или даже куда-нибудь в гарнизон, выдать замуж за трубочиста или уборщика, ну, сослать в храмовые деревни или отдать сельским рабам на развод. В самом худшем случае – приковать в подземелье и оставить умирать от голода и жажды, или отдать палачам чтобы те не утратили навыков – им ведь требовалось время от времени практиковаться в своем искусстве.
Тем временем кое-что изменилось.
Легонько хлопнув ладонью наложницу – та, став на четвереньки, проворно убежала за занавесь в углу, император сел на пятки, как был – не подтянув легкие шаровары, и уставился на гостя. Жрец заметил, как болезненно дрогнуло лицо одной из девушек, на живот которой оперлись колени толстяка. Самую чуточку. Но все равно – непорядок. Впрочем, возможно, его просто подвело зрение?
Да и вообще – ему сейчас не до нарушений этикета.
– Подойди, – расслабленно бросил владыка.
Жрец приблизился, равнодушно ощущая под ногами живую девичью плоть – к Сыну Бездны даже он должен был входить не иначе как босиком и опустив глаза.
– Тревожные вести с границ, Величайший, – доложил он.
– Что такое? – на жирном лице владыки появилось скучающе-брезгливое выражение.
– Я уже докладывал Сыну Бездны о появлении в Аргуэрлайле чужеродцев…
Повелитель кивнул.
– Теперь они заключили союз со Степью. Вслед за этим Великий Шаман степняков, Айг-Серинго, вместе со своим войском и новыми союзниками совершил набег на область Тросс, разгромил храмы Шеонакаллу, владыки нашего, повесил жрецов и служек на воротах, а на холмах восстановил капища. Трое суток длились пляски вокруг идолов, и поругание имени нашего Владыки.
– Ну что же, – надменно изрек император. – Ты должен действовать со всей надлежащей суровостью и прилежанием. Распорядись передать мою волю воеводам и всем, кому надо – наглые кочевники и пришельцы должны быть наказаны. Ступай.
Ксанх вышел, как и положено, не поднимая глаз.
Хотя император не решает по сути ничего, но таков закон.
Отпрыски царского рода не могут занимать жреческие должности, и власть Сына Бездны заканчивается за порогом даже самого захудалого сельского храма. Однако именно он, владыка земной, что лишь царствует, но не правит, есть носитель высшей благодати, единственный, кто имеет право властвовать над всем Аргуэрлайлом, от северной вершины круглого мира, до южной вершины, всеми землями ведомыми и неведомыми. Ибо он – прямой потомок аватары самого Господина Шеонакаллу – высочайшего из Высочайших, и как гласили тайные книги – единственного истинного божества.