Письмо

12 октября 1918 года
Моя дорогая Фрэнсис,
Как бы мне хотелось, чтобы ты видела эти полевые маки. Они еще прекрасней, когда их лепестки уносит ветер. Вот этот я спас из грязных окопов Фландрии. Береги нашего мальчика. Мне не терпится его увидеть.
С любовью и бесконечной нежностью,
Навечно твой,
Альберт
Через два дня его убили в бою.
Билли вырос – весной 1939 года ему исполнился двадцать один год. Он нежно любил свою приемную мать и был сильно к ней привязан. С отцом отношения были, мягко говоря, непростыми. Билли понял, что самым правильным было просто держать дистанцию. Генри Стирлинг проводил практически все время в пабе или просто бродил по улицам, так что это было нетрудно. Он никогда так и не признал в Билли сына, и та любовь и внимание, которыми Элис окружила мальчика, лишь усугубляли его неприязнь.
Как-то вечером Билли и его лучший друг Кларк сидели за стойкой в местном баре.
– Мне тебя жаль, – заявил Кларк.
Билли глубоко затянулся и посмотрел на друга.
– И почему же?
– Тебе ни разу не приходилось добиваться девушки, ты ни разу не испытывал этого волнующего чувства! Девчонки сами падают к твоим ногам. Стоит тебе войти, все смотрят только на тебя. Ну, и в чем тут интерес?
Билли пожал плечами и щелкнул пальцами бармену.
– Еще два рома, как будет минута, приятель.
Он обернулся к Кларку:
– Ты серьезно? А ты не думал, что девушки, которых заботит только то, как парень выглядит, совершенно не интересны? Это пустышки – с ними можно провести ночь, но потом они надоедают. Я хочу серьезных, длительных отношений, как любой другой мужчина.
Он пододвинул Кларку стакан.
– Твое здоровье!
Аргумент, кажется, не очень убедил Кларка.
– Рядом с тобой у меня никаких шансов, – печально вздохнул он.
Это было правдой. Когда они приходили в дансинг-холл, девушки вились вокруг них, но привлекал их Билли: с ним они хотели говорить, с ним хотели кружиться на танцполе и с ним вернуться домой в конце вечера.
– Кларк, ты мой лучший друг. Мы дружим с тех пор, как еще оба бегали в коротких штанах с разодранными коленками и чумазыми рожами. Ты предлагаешь перестать общаться, чтобы у тебя было больше шансов закадрить девчонку?
Кларк вздохнул.
– Нет, конечно, нет. Просто мне кажется, я никогда никого не встречу.
Билли похлопал его по плечу.
– Брось, Кларк, хватит себя жалеть. Какая девчонка захочет общаться с нытиком?
Сквозь прокуренный воздух паба Билли оценивающе посмотрел на друга. Что ж, возможно, девушек не очень привлекали рыжая шевелюра и веснушки, зато проницательные ярко-голубые глаза, казалось, смотрели тебе прямо в душу, озаряя светом все лицо, которое, кстати, было весьма приятным. Низкий рост мог смутить девушек на каблуках, а тягучий акцент Блэк-Кантри казался неуместным в Манчестере, к тому же из-за него Кларк казался немного туповатым, хотя на самом деле это было совершенно не так. Более надежного, верного и порядочного парня было не найти.
– Прости, Билли, – сказал Кларк. – Еще будешь?
Билли глянул на часы.
– Пожалуй, нет. Мама ждет к ужину. Увидимся завтра в «Буканьере».
Танцзал «Буканьер» был их излюбленным местом пятничной охоты. Кучки девчонок нервно хихикали на краю танцпола, украдкой поглядывая по сторонам в надежде получить приглашение на танец. На сцене играли музыканты, светил приглушенный свет, создавая нужную романтическую атмосферу. Это было совершенно не похоже на танцы в местном церковном зале, где викарий брал на себя роль компаньонки и разнимал пары, которые, как ему казалось, танцуют, прижимаясь слишком близко. Однажды Билли буквально выставили за дверь, после того как он позволил рукам соскользнуть непростительно низко по спине партнерши. Кларк, естественно, считал, что это уморительно смешно, и не упускал случая припомнить Билли этот позорный эпизод.
В «Буканьере» таких ограничений не было, и после вчерашнего разговора Билли твердо решил найти Кларку милую девушку, которая поведет его домой знакомиться с матерью, выйдет за него замуж и нарожает ему детей. Ну, или, по крайней мере, кого-нибудь, кто захочет с ним потанцевать. Музыканты были в ударе, и говорить было трудно. Билли сложил руки рупором и прокричал Кларку в ухо:
– Видишь кого-нибудь, с кем ты хотел бы потанцевать?
Кларк потер ухо.
– Я не глухой!
– Как насчет вон тех двух?
Билли указал на двух девушек, которые весь вечер смотрели в их сторону. Та, что повыше, была ярко накрашена и одета довольно вызывающе. Заметив на себе взгляд Билли, она соблазнительным жестом отбросила назад длинные черные волосы. Ее подруга явно чувствовала себя не в своей тарелке и смотрела в пол. Билли приосанился и пихнул Кларка в бок.
– Глянь, они идут сюда.
Оба смотрели, как высокая девушка продефилировала через зал, а ее подруга семенила за ней, стараясь не расплескать коктейль.
– Привет, девчонки, – поздоровался Билли.
– Вечер добрый, – кивнул Кларк.
– Мы заметили, что вы смотрите на нас, – сказала высокая девушка, вновь откидывая волосы назад. – Я Сильвия, но можете звать меня Сил, а это моя подруга Крисси.
– Очень приятно. Я Билли, а это Кларк.
Кларк снова кивнул и, вытерев вспотевшую ладонь о штанину, пожал девушкам руки.
Крисси приветливо улыбалась, ее голубые глаза радостно блестели. Несмотря на более сдержанный вид, Крисси, с ее аккуратно завитыми золотистыми локонами, сияющей кожей и розовыми губами, едва тронутыми помадой, была гораздо красивее подруги. Билли не мог оторвать от нее глаз, но у Сил были другие планы. Она потянула его за галстук, заставив поставить стакан на стол.
– Пошли, посмотрим, на что ты годишься.
Билли пытался протестовать, но всякое сопротивление было бесполезно. Сил мертвой хваткой взяла его за руку и потащила на танцпол. Он оглянулся и увидел, как Кларк и Крисси усаживаются за столик. Неожиданно его кольнула ревность.
Сил прекрасно танцевала, но скромность не была в числе ее достоинств.
– Да мы ослепительно смотримся, а?
Когда они вернулись за столик, Кларк и Крисси были так увлечены разговором, что едва обратили на них внимание. Музыканты сбавили темп, и парочки начали выплывать на середину зала на медленный танец. Билли знал, что Кларк всегда с ужасом ждал этой части вечера, но кажется, не сегодня. Не говоря ни слова, он протянул Крисси руку, она робко взяла ее и поднялась из-за стола. Билли оставалось лишь смотреть, как Кларк ведет ее на танцпол и кладет руки ей на талию. Они начали покачиваться в такт музыке, а Билли и Сил наблюдали за ними.
– О, они так мило смотрятся, а?
Билли ничего не ответил. У него было ужасное чувство, что он только что потерял что-то очень важное. Что-то, что никогда ему не принадлежало, но было его по праву. Кларк притянул Крисси чуть ближе и повернулся к Билли. Он поднял у нее за спиной оба больших пальца и улыбнулся. Билли заставил себя улыбнуться в ответ и приподнял свой бокал. Он не мог этого объяснить, но чувствовал себя так, словно у него из груди вырвали сердце и положили туда кусок свинца. Он вдруг со всей ясностью понял, что Крисси была любовью всей его жизни. И теперь она была в объятиях его лучшего друга.
 
Глава 5
 
Весна 1939 года
Крисси прислонила велосипед к стене и мысленно чертыхнулась, глядя на перепачканные в масле белые носки. Цепь снова слетела, и теперь ей придется проделать остаток пути пешком. К счастью, на улице было по-летнему тепло, и ее маршрут почти подошел к концу – так что могло быть и хуже. Будучи дочерью врача и акушерки, она часто выполняла различные поручения, и сейчас как раз развозила лекарства пациентам.
Крисси работала во врачебном кабинете отца на Вуд-Гарденс на окраине Манчестера. Ее обязанности разнились от приготовления микстур до полировки аптечных шкафчиков из красного дерева. Доктор Скиннер был уважаемым врачом, и Крисси относилась к нему с чувством глубокого почтения и благоговейного ужаса. Доктор Скиннер со всеми придерживался строгой дисциплины: и с женой, и с дочерью, и со своими пациентами. У него не было времени на симулянтов, и самые злостные нарушители часто получали снадобье, состоящее из простой лактозы и пары тошнотворных ингредиентов. Субстанция пахла достаточно омерзительно, чтобы убедить пациента в своей эффективности против его воображаемого недуга, а доктору приносила три шиллинга и шесть пенсов за бутылку. Не одна мать пожалела о том, что привела ребенка к доктору Скиннеру с жалобой на больное горло. На следующий день несчастный мальчик или девочка уже лежали на кухонном столе под парами хлороформа, пока доктор удалял им миндалины.