Невеста Черного Ворона

Он спит.
И мне уже почти все равно, что будет со мной. Если я смогу хоть раз попытаться…
Я подошла. Стараясь очень тихо, не шуметь и почти не дышать. Не разбудить его. Протянула руку.
Рукоять была теплой. Я взялась, осторожно потянула. Сначала никак не выходило, пришлось сильнее, так старалась, даже закусила губу. Осторожно, чуть покачивая, ничего не задевая.
И мне почти удалось, но тут он открыл глаза.
Я отшатнулась, отпрыгнула назад. Но нож остался у меня, я смогла.
Эрнан сел. Он смотрел на меня, на нож, на то, как дрожат мои руки.
– Ты так хочешь убить меня? – сказал, наконец. – Хорошо. Давай. Попробуй убить, и закроем этот вопрос раз и навсегда.
Попробовать? Он издевается? Что я могу сделать против него? Он воин. Хочет, чтобы я дралась с ним?
Эрнан поднялся на ноги.
– Давай, Тиль. Попробуй, ударь меня, – он развел руки в стороны. – Я даже не буду тебе мешать. Давай.
Что это за игры? Что он задумал?
Я не понимала.
– На тебе кольчуга, да? Там, под одеждой?
Он покачал головой. Расстегнул застежки, снял дублет, оставшись в тонкой сорочке.
– Никакой кольчуги, – сказал он. – Я могу совсем раздеться, но, думаю, понятно. Попробуй, ударь.
Оцепенение напало на меня. Я стояла и не могла поверить.
– Давай, – Эрнан сам шагнул ко мне. – Ты должна увидеть своими глазами. Убедись. И больше уже не лезь ко мне с этим. Ударь.
– Тебя нельзя убить, да?
– Убить можно, – сказал он. – Но не так, придется постараться. В конце концов, я снял его с мертвого… с убитого врага, – он криво ухмыльнулся. – Давай, ты все равно не поверишь, пока не увидишь.
Я мотнула головой.
Не могу.
Тогда он взял меня за руку. За ту руку, в которой я держала нож, сам сжал мои пальцы, чтобы я не выронила. Поднял, направил острием себе в грудь и вдруг резко дернул на себя со всей силы. Я едва не упала. Мне показалось, нож ударился в камень. Во что-то твердое, и отскочил, отдавшись болью в руке. Взвизгнула сталь. Эрнан моргнул и выдохнул почти с облегчением, так, словно и сам он видел это впервые, не очень представляя, как все будет.
– Поняла? – чуть хрипло спросил он. – Давай сама. Ну?
Я завороженно ткнула его в грудь снова. Потом еще, сильнее. И снова. Я вложила в это весь ужас, всю боль, все желание отомстить… И еще! За всех, кого он убил! С размаху. И снова!
– Хватит, – Эрнан поймал меня за руку. – Убедилась?
Словно очнулась.
Сорочка на нем порвана, свисает клочьями. Неужели это все я?
– Ты… ты вообще человек? – шепнула я. – Говорят, ты демон? Мертвый. Поэтому тебя невозможно убить.
Он покачал головой.
– Всего лишь защитный амулет. Если я сниму его, ты сможешь проткнуть меня насквозь, и я умру. Но не пытайся снять сама. С живого хозяина против воли снять невозможно. У тебя не выйдет. И давай без глупостей. В следующий раз я не стану просто стоять и смотреть.
Эрнан повернулся, подобрал сапоги и куртку.
– Скоро утро, – сказал он. – Отдохни.
 
Глава 3
 
Погребальные костры уже сложили.
Три костра на берегу.
Хаддин. Маргед. И Гаран. Кто-то говорил, надо положить ребенка к матери, но Эрнан сказал: «нет». Пусть идет в Табер сам, своим путем, он принц. У Эрнана были свои счеты с мертвыми и свои взгляды.
Я стояла рядом, смотрела и понимала, что уже почти ничего не чувствую. Пустота. Все слезы закончились. Все выгорело. Одна пустота. Ни слез, ни горя, ни ненависти.
– Подойди, – тихо сказал Эрнан. – Подойди к ним, простись. Только тихо.
Я удивленно посмотрела на него. С какой стати ему указывать?
Нет. Я уже простилась с ними в своей душе, я уже достаточно видела в Чертоге и больше не вынесу этого. Я закрываю глаза и вижу снова. Хватит. Они мертвы.
Если я подойду, то разрыдаюсь при всех. Но плакать нельзя.
Совсем недавно я проводила в Табер отца. Теперь брата. У меня больше никого не осталось.
– Возьмешь факел? – спросил Эрнан.
Я покачала головой.
– Это должен делать мужчина.
– Это должен делать близкий родственник, – сказал он сухо. – У них тут, кроме тебя, никого нет.
– Ты не имеешь права говорить об этом.
– Не имею, – согласился он. – Как хочешь.
Жрец Темного уже закончил напутственные песни, священный огонь трепетал перед ним, выбрасывая в воздух искры. Пора.
Эрнан подошел сам. Я слышала, как в толпе зашептались – он убийца, он не имеет права. Но он король. И никто не посмеет сказать ему это в лицо.
Эрнан опустился перед жрецом на колени. Тот что-то шепнул ему, Эрнан покачал головой. Мне кажется, жрец тоже был не доволен. Он медлил. А Эрнан терпеливо ждал на коленях, склонив голову, как подобает.
Но спорить не время.
Жрец взял в руки нож, трижды пронес его над пламенем. Потом срезал немного волос с головы Эрнана, бросил в огонь. Взял его руку, провел по ладони острием, и несколько капель крови скатилось, и священный огонь вспыхнул снопом искр, затрепетал.
Эрнан поднялся на ноги.
– Эдн, Великий Орел, я зову тебя! – Его голос звучал громко и чисто, кажется, даже в самых последних рядах собравшихся было слышно. – Спустись и возьми эти души, подними их на свое крыло, отнеси их во мрак! Пусть дорога ваша будет легка!
В небесах, над головой, раздался орлиный клекот.
По толпе прокатился вздох. Орел! Такое бывает не часто. Говорят, это добрый знак.
На меня напало странное оцепенение.
Я смотрела, как Эрнан берет факел, зажигает его от священного огня, подходит, подносит сначала к стопке хвороста у ног Хаддина, шепчет слова молитвы, и сухие ветки вспыхивают огненной стеной. Потом к Маргед. Потом к Гарану. Убийца. И все же: «к мертвым стоит относиться с уважением», я почему-то уверена, что он все делает правильно. Они найдут последнее пристанище там. Дорога будет легка и сон безмятежен.
Убийца.
Если смогу, я отправлю Эрнана вслед за ними. Теперь мне тоже есть кому мстить. Нужно только понять как. Боги, клянусь вам! Я отправлю убийцу вслед за ними, я сделаю это.
Кружится голова.
Дым пахнет сандалом и миртом. Искры трещат. Сейчас займутся крупные бревна, а потом… Я отворачиваюсь. Вдруг щиплет глаза.
Наверно, мне стоило все сделать самой. Я единственный близкий родственник. Но теперь поздно.
Они уже ушли. Орел забрал их.
Эрнан возвращается на свое место, стоит, хмуро глядя в небеса.
– Так странно, – тихо говорит он, – по моей вине погибли тысячи людей. Я затеял эту войну, я повел их. И погибли не только солдаты, но и простые люди. Случайные. В своих домах, на улицах. Ты видела, что творилось на улицах, когда вошли войска? Я видел. Резня. Погибли женщины, дети, такие же, как и те, что лежат сейчас на костре. Ничем не лучше и не хуже. Не я их убил, не своей рукой, но все же. Но винить меня будут только за этих.
– Боги рассудят за всех.
– Пожалуй, – соглашается он.
В ноздри бьет запах горелого мяса.
Я пытаюсь отвернуться, становится нехорошо.
– Ты умирал, Эрнан? Ты был там?
Он как-то очень буднично пожимает плечами.
– Не знаю. Может, это был только сон. Я помню, как спускался в глубокий колодец. Помню свет… Не знаю, Тиль. Я умирал, но не знаю, умер ли до конца. Я помню удар об воду, меня оглушило, из носа хлынула кровь. Помню, как камень тянул меня вниз, как я задыхался, как горели и разрывались легкие, но… Не знаю.
– Страшно было?
– Страшно было сидеть и ждать утра. Знать, что будет. Страшно было подниматься на скалу. А там, в воде – уже нет.
– Оуэн умер быстро. Не успел испугаться.
Эрнан трет ладонью лицо, потом поворачивается, долго пристально смотрит на меня, словно желая что-то понять. Я отвожу глаза. Я уже и сама не знаю, зачем начала этот разговор.
– Ты любила своего брата? – вдруг спрашивает он. – Хаддина? Ты любила Хаддина, Тиль? Тебе дорога память о нем?
У меня все сжимается внутри. Кажется, я знаю, что он сейчас скажет. Всегда знала. Но я не хочу.