Темная страсть

– Раньше ты просила, чтобы я тебя обнял, – сказал он. – Ты по-прежнему этого хочешь?
– Да.
О да. Не важно, в чем причина подобной смены настроения. Сейчас он здесь и собирается дать ей то, о чем она так долго мечтала.
Медленно и осторожно, стараясь не толкнуть, Аэрон сел на постель, а потом лег рядом. Оливия пододвинулась к нему так, чтобы положить голову на его сильное горячее плечо. Это движение причинило ей боль и отняло последние силы, но быть рядом с ним и наконец коснуться его… оно того стоило. Ведь именно за этим она сюда и пришла.
Аэрон положил руку ей на поясницу, стараясь не задеть раны на спине.
– Почему ты не исцеляешься, Оливия? – спросил он, касаясь теплым дыханием ее лба.
Ей нравилось, как Аэрон произносит ее имя, – и как молитву, и как мольбу одновременно.
– Я же тебе сказала, меня изгнали с небес. Теперь я полностью человек.
– Полностью человек, – повторил он, напрягшись. – Нет, такого ты мне не говорила. Я бы тогда принес тебе лекарство гораздо раньше.
В голосе его звучала вина. Вина и страх. Оливия не поняла, что его испугало, но была слишком измотана, чтобы спрашивать. А затем и вовсе забыла об этом, когда в центре комнаты засиял янтарный свет, разрастаясь, становясь все больше… и больше… сверкая так ярко, что ей пришлось зажмуриться.
Из сияния материализовалась фигура крупного мускулистого мужчины в белом одеянии, очень похожем на ее собственное. Затем стали видны светлые волосы, ниспадающие на могучие плечи. При виде глаз цвета жидкого оникса и бледной кожи Оливия ощутила легкий укол вины. Последними появились сверкающие крылья из чистого золота.
Оливия хотела приветственно помахать рукой, но смогла лишь слабо улыбнуться. Милый Лисандр все же пришел утешить ее, пусть и в воображении.
– Я снова вижу сон. Но этот мне нравится.
– Ш-ш-ш, тише, – прошептал ей Аэрон, – я здесь.
– И я тоже. – Лисандр окинул комнату взглядом, и его губы скривились от отвращения. – К сожалению, это не сон. – Он, как всегда, говорил правду, и его голос звучал так же уверенно, как когда-то и у самой Оливии.
Неужели это происходит наяву?
– Я же теперь человек и не должна тебя видеть.
В действительности то, что она его сейчас видит, идет вразрез с правилами. Если только Бог не решил ее вознаградить. Но это маловероятно, принимая во внимание то, что она отвергла свое наследие.
Лисандр смотрел ей в глаза – так пронзительно, будто заглядывал прямо в душу.
– Я подал прошение Совету от твоего имени. Они согласились дать тебе еще один шанс. Так что часть тебя по-прежнему ангельская и останется таковой на протяжении следующих четырнадцати дней. В течение этого срока ты имеешь право передумать и вернуться на свое законное место.
Шок поразил ее, точно удар молнии, обжигающий и испепеляющий.
– Я не понимаю. – Еще ни один падший ангел не удостаивался второго шанса.
– Нечего тут понимать, – сказал Аэрон, все еще пытаясь успокоить ее. – Я с тобой.
– Я ведь один из Семерых Избранных, Оливия. Поэтому, когда я попросил для тебя четырнадцать дней, тебе их дали. Это время ты можешь провести здесь… насладиться жизнью. А потом нужно вернуться назад. – В голосе Лисандра звучала обида на ученицу за то, что она не догадалась о полагающихся его статусу привилегиях.
Она уловила также и нотки надежды, опечалившие ее. Выбрав Аэрона, она сожалела лишь о том, что причинила боль Лисандру, этому удивительному воителю. Ведь он любит ее и желает ей только добра.
– Мне жаль, но я не передумаю.
Такой ответ ошеломил Лисандра.
– Даже когда этого бессмертного у тебя отнимут?
Оливия едва сдержалась, чтобы не заплакать от страха. «Я не готова потерять его». Но она так слаба, что ничем не может помочь Аэрону, и знает об этом.
– Потому ты…
– Нет-нет, успокойся. Я пришел сюда не для того, чтобы его убить. – Он не сказал «пока», но это подразумевалось само собой. – Если ты решишь остаться, то нового палача выберут по истечении отведенных тебе четырнадцати дней.
Что ж, значит, она проведет с Аэроном две недели. Не больше и не меньше. Этого должно быть достаточно, чтобы запастись воспоминаниями на всю оставшуюся жизнь. Если, конечно, удастся убедить Аэрона оставить ее в крепости. Он ведь такой упрямый…
Оливия вздохнула.
– Спасибо, – сказала она Лисандру. – За все. Ты не обязан был это делать для меня.
Наверняка за подобную уступку ему пришлось яростно повоевать с Советом, хоть он и один из Семерых Избранных. Однако он добился своего, подарив Оливии возможность насладиться столь желанными радостями обычной жизни и страстью, прежде чем она снова займет свое место в раю. Она не стала говорить Лисандру, что не вернется ни при каком исходе.
Вернись она через четырнадцать дней, ей опять поручат убить Аэрона, и она, как и прежде, не сможет это сделать.
– Я люблю тебя. Надеюсь, ты это знаешь. И не важно, что будет дальше.
– Оливия, – произнес явно сбитый с толку Аэрон.
– Он не может ни видеть, ни слышать, ни чувствовать меня, – пояснил Лисандр. – Сейчас он понял, что ты говоришь не с ним, и думает, будто у тебя галлюцинации от боли. – Наставник шагнул к кровати. – Должен тебе напомнить, Лив, что этот мужчина – демон. И олицетворяет собой все то, против чего мы боремся.
– Как и твоя женщина.
Лисандр расправил широкие плечи и вздернул подбородок. Упрямый воитель ее Лисандр. Как и Аэрон.
– Бьянка не нарушала наших законов.
– Даже если бы и так, ты все равно захотел бы остаться с ней. Ты нашел бы способ, как это сделать.
– Оливия? – повторил Аэрон.
Лисандр не обратил на него внимания.
– Почему ты предпочла смертную жизнь с ним, Оливия? Ради нескольких минут в его объятиях? Это принесет тебе лишь страдания и разочарование.
И снова в его словах прозвучала непреложная истина. Ложь в их мире не допускается. «Теперь это только его мир», – печально подумала она. Тем не менее ей не хотелось верить Лисандру. Здесь она может делать то, чего так отчаянно желала. Она не только получила возможность жить, как смертные, но и чувствовать так же, как они.
Дверь спальни открылась, спасая ее от необходимости отвечать, в комнату влетел маленький пластиковый пузырек и приземлился на пол рядом с обутыми в сандалии ногами Лисандра.
– Вот лекарство! – крикнул Торин и захлопнул дверь, прежде чем Оливия успела снова раскричаться.
Аэрон хотел было подняться, но Оливия навалилась на него всем весом, удерживая на месте.
– Нет, – проговорила она, морщась от очередной вспышки боли. – Останься.
Он мог бы оттолкнуть ее, но не стал.
– Мне нужно взять таблетки. Они облегчат твою боль.
– Позже, – сказала она.
Теперь, узнав нежность прикосновений Аэрона, тепло его тела, успокаивающие объятия, Оливия не хотела разлучаться с ним. Даже на миг.
Сначала ей показалось, что он проигнорирует ее просьбу, но спустя мгновение он расслабился и обнял ее крепче. Оливия довольно вздохнула и снова посмотрела в жесткие глаза Лисандра. Он хмурился.
– Вот почему, – обратилась она к нему.
Ангелы друг друга не обнимают. Наверняка могли бы, если б захотели, но никогда так не делают. Зачем бы им это понадобилось? Они ведь считают друг друга братьями и сестрами, и физическому желанию в этих отношениях нет места.
– Что «вот почему»? – спросил Аэрон, по-прежнему сбитый с толку.
– Вот почему ты мне нравишься, – честно ответила она.
Он напрягся, но промолчал.
Прищурившись, Лисандр плавным движением расправил крылья, и их золото засверкало в лунном свете. Одно перо упало на пол.
– Поправляйся, милая, а потом я вернусь. Тебе здесь не место. Со временем ты это тоже почувствуешь.
 
Глава 5
 
В первую ночь своего пребывания в крепости Оливия уснула, едва закончив странный разговор с самой собой. Она стонала и вздыхала, мучаясь от боли, и металась по кровати, отчего разбередила свои раны еще сильнее. А на вторую ночь опять стала бормотать о демонах.