Отступник

Вот повалился кетчер, схватившись за торчащее из шеи древко арбалетного болта. Его мотоцикл, вильнув рулевой вилкой, накренился и упал, поднимая фонтаном песок. Скребя по крупным песчинкам покатым баком и прогнившей трубой глушителя, он влетел под колеса зазевавшегося соплеменника. Тот, раскрыв от удивления и неожиданности рот, полный кривых и черных пеньков, перелетел через руль и копчиком приземлился песок. Распластавшись, бедолага попытался подняться. Его охватила паника и страх. Ширясь трясущимися руками, он снова упал на спину. Процессия, кружащаяся вокруг кочевника с манисом, продолжила свой дикий ход. Колесо мотоциклетки наехало на голову упавшего кетчера. Под тяжестью махины башку бандита вдавило в песок, череп лопнул, словно переспевший арбуз. Брызги желеобразной, кровавой массы окропили огром-ную шину. Тело еще продолжало безумный танец, двигая руками и ногами, не осознавая, что осталось без головы.
Вопли. Крик. Рев горячих моторов.
Пятерка бандитов, вываливших из раскрытых створок, чуть отбежав от самохода, стала палить из старых, покореженных временем ружей. Стволы дружно кашлянули огненными снопами, поднимая к ночному небу клубы едкого порохового дыма.
Кетчеры на проверку оказались толковыми стрелками. Все выпущенные ими кусочки железа нашли свои цели. Несколько пуль впились в поджарый бок ездового ящера, стремительно вырывая плоть кровавыми ошметками. Манис издал ужасающий рев. Две другие пули прошили переднюю лапу зверя. Пятая, вжикнув у щеки кочевника, оставила красное пятно – ожог.
Манис, надрывно ревя, умирал.
Шаман, восседавший на плетеном из стеблей водорослей седле, молниеносно вскочил. Во всей этой катавасии на мгновение вспыхнул огонек, который, сверкая, устремился по шнуру к основанию динамитной шашки. Кочевник уронил ее на седло, а сам, оттолкнувшись на пружинных ногах, взметнулся в воздух. Описав дугу, жилистое тело шанти приземлилось на крышу мотоциклетки. Под весом Шамана тонкая жестянка вмялась, издав скип. Удержав равновесие и балансируя расставленными руками, кочевник скакнул вниз. Совершив кувырок, он отпрыгнул в сторону.
От шумной компании, направляя свой мотоцикл по курсу ко мне, выскочил щупленький кетчер в потрепанной меховой шапке. Она совсем не вписывалась в жаркие условия сезона солнца и поэтому смотрелась нелепо, да и по размеру была явно велика. Шапка сползала на глаза, закрывая обзор. Бандит то и дело поправлял ее длинными пальцами тощей ручонки, притом с трудом удерживал одной рукой непослушный, ходящий ходуном на кочках руль. Его вид был жалок. Казалось, что такого можно было сбить с седла одним плевком.
Я взял его на мушку, подпуская ближе. Мотоциклист отделился от общей, изрядно побитой, бандитской кодлы на пару шагов, когда за спиной «здоровяка» рвануло. Да так, что я сам припал к земле, прикрывая руками голову.
Взрывной волной разворотило тулово ящера, разбросав его кровавые ошметки плоти во все стороны вместе с оставшимися на ногах кетчерами. Как ни странно, свора кетчеров была почти разбита. Мы нанесли им непоправимый урон. Шесть мотоциклов, две мотоциклетки. Целый автопарк, некроз вам в печень!
Из одной уцелевшей мотоциклетки выполз толстый кетчер, в кожаной маске на огромной башке. Тряхнув головой, толстяк поднялся и, шатаясь, как наркоман под действием мамми, направился к Шаману.
После взрыва и последующей взрывной волны, на удивление мне, «здоровяк» остался в седле. Его сильно вдавило грудью в погнутую трубу руля. Выпучив налитые кровью глаза, этот боец, угроза всей Пустоши, несся на меня. Меховая шапка снова упала на глаза, лишив отморозка видимости. Чертыхаясь как заправский башмачник, кетчер потянулся к ней, но, видимо, поправить ее было уже не судьба: переднее колесо мотоцикла налетело на торчащий из песка кусок ржавой двутавровой рельсы.
Горе-мотоциклист, пролетев по огромной дуге и размахивая руками и ногами, воткнулся головой в песок.
Созерцая полет щуплого тела бандита, я не заметил, как пятерка стрелков переместилась ближе к месту потасовки. Залп выстрелов возвестил о моей оплошности. В локте от меня (а я все еще лежал, прикрываясь руками) вздыбились фонтанчики песка, просвистело над головой.
Я перекатился на правый бок, вскочил, на ходу выстрелив из обреза в ту сторону, откуда мгновение назад стреляли в меня. Короткий ствол обреза кашлянул, выплюнув сноп огня и едкий клуб порохового дыма. Картечь отправилась в неизвестность. Как мне казалось…
Но, видно, сегодня сам Создатель и все духи Пустоши были на моей стороне.
Через плотно стелющийся по земле черный клубящийся дым, исходящий от горящей мотоциклетки, выскочил кетчер с огромным штуцером наперевес. Картечь влепилась ему в грудь, разворотив видавшую виды куртку. Кетчера с силой отбросило назад, сложив пополам. Он снова пропал в клубящемся мареве, так же, как и внезапно появился.
Мутанта вашего! Чем напичкали патрон старенького обреза?
Снова раздались выстрелы, но стреляли не в меня. На горизонте замаячила коренастая фигура Шамана, переключая бдительное внимание стрелявших бандитов на себя.
По-прежнему надрывно тарахтел мотор брошенного Ирокезом байка, шуршала цепь привода колеса. Я с трудом доковылял к нему. Назвать свое передвижение иначе было нельзя. На ходу я с неимоверным усилием изловчился перезарядить обрез. Выжав рычаг выключения сцепления, скромно притаившийся на руле, ударил подошвой по педали переключения передач, приведя ее в нейтральное положение. Теперь можно было поднять мотоцикл и оседлать его, что, собственно, я и сделал. Убрав обрез в замызганный чехол, дал по газам.
Когда я влетел в окружаемую дымной пеленой и гарью площадь, предо мной открылась картина схватки Шамана с одним из стрелков. Двое других, сверкая голыми пятками, бежали стремглав к самоходу, на клепаной крыше которого появился все тот же толстяк в своей кожаной маске на огромной башке. На его пузе красовался широкий порез, из которого вовсю лилась кровь. Толстяк что-то кричал, водружая на плечо какую-то цилиндрическую трубу.
Раздави меня платформа, это же гранатомет!
– У него гранатомет! Берегись, Шаман! – Зачем-то громко крикнул я, крутанув рукоять подачи топлива в карбюратор. Звеня цилиндрами, мотоцикл подо мной рванул к самоходу, вырывая фонтаны песка из-под заднего колеса.
Кочевник, увернувшись от очередного удара прикладом, полоснул острым лезвием ножа по лицу стрелка. Тут же, отскочив вбок, вонзил второй клинок в спину. Шаман скакнул в сторону и, совершив несколько огромных шагов, прыгнул за перевернутый корпус мотоциклетки.
Толстяк нажал на гашетку, и выпущенная из гранатомета ракета, исчертив дымную полосу, пролетела надо мной и устремилась к перевернутой мотоциклетке.
За спиной раздался сильный взрыв. Горячий порыв воздуха обжег спину и затылок, а также сильно подтолкнул и без того разогнавшийся мотоцикл.
Я выжимал из него последние соки.
Вот он, самоход. Силуэты, мелькнувшие в проеме раскрытых створок.
Я направил агрегат прямо в темнеющий проем. Расстояние стремительно сокращалось. Какие-то мгновения разделяли нас. Все вокруг словно застыло. Есть только я и этот проклятый самоход. Да, и толстяк, что сейчас перезаряжает свой гранатомет.
Сверкающие металлом в ночной мгле пальцы с трудом сжимали рукоять руля. Лампочка в разбитом корпусе фары то загоралась тусклым светом, то вовсе гасла. Я привстал, направляя байк точно в проем. Отпустил рукоять газа, выхватив из чехла обрез. Неумолимые потоки ветра били в лицо, а длинная челка лезла в глаза.
Я оттолкнулся, выпуская из-под себя мотоцикл. Он влетел в проем раскрытых створок самохода. Я нажал спусковой крючок. Обрез громко кашлянул, отправляя смертоносную порцию картечи вслед мотоциклу, прямо в покатый бак.
Взрыв и неуправляемое пламя, вырывающееся из раскрытого проема, поглощали меня. Хорошо, что я успел прикрыть лицо руками. Поток горячего воздуха, вперемешку с прожорливыми языками пламени, вытолкнул мое тело. Внезапно вспыхнувшая боль во всем теле напомнила о себе, и я в который раз потерял сознание…