Узорчатая парча

Как и рассказывала Икуко, в кафе звучала музыка Моцарта. Звук был немного громковат… Исполнялась симфония «Юпитер». Правда, я знала только название произведения.
Хозяин принес на мой столик стакан с водой. «Говорят, Вы ставите только музыку Моцарта?» – спросила я его. Хозяин – в очках с сильными линзами в черной оправе – рассмеялся и ответил вопросом на вопрос: «А Вы любите музыку?» «Люблю, – сказала я, – вот только плохо разбираюсь в классике». «Если Вы в течение года будете приходить к нам, то выучите произведения Моцарта. А если будете разбираться в Моцарте, то будете хорошо понимать всю классическую музыку», – с гордостью ответил хозяин. Он прижал к груди серебристый поднос и поднял красноватое лицо к потолку. Это заявление показалось мне несколько странным, и я хихикнула.
«Сейчас, например, звучит 41-я симфония», – пояснил он. «"Юпитер"?» – уточнила я. «Вы знаете произведение? – поразился хозяин. – Да, это "Юпитер". 41-я симфония – последняя симфония Моцарта. Первая и вторая части написаны в сонатной форме. А в четвертой части Моцарт вводит фугу, и финал получается очень мощным. Это шедевр! – Какое-то время он вслушивался в мелодию, а потом сказал: – Вот сейчас начнется финал!» Я заказала кофе, и хозяин удалился. А я стала внимать великолепной музыке Моцарта, при этом рассматривая интерьер кафе. На стене висела в рамке репродукция портрета композитора, сбоку от нее на полочке стояли книги о жизни и творчестве. В кафе, кроме меня, посетителей не было, и когда музыка смолкла, наступила какая-то всепоглощающая тишина. Пожалуй, даже странная, загадочная тишина. И тут меня вновь охватило страстное желание встретиться с Вами. Но сразу же зазвучала новая мелодия. Ко мне подошел хозяин и тоном учителя, добросовестно и терпеливо объясняющего урок младшеклассникам, пояснил: «Это Симфония № 39. Послушайте только, что за чудо – эти шестнадцатые!… А в следующий раз я поставлю вам "Дон-Жуана"! Потом Симфонию соль-минор. Думаю, постепенно Вы постигнете чудо гения Моцарта».
Кофе оказался отменным, хозяин – сама любезность, так что через несколько дней я снова отправилась в «Моцарт». В тот день посетителей было много, и хозяин, хотя и видел, что я одиноко сижу за столиком у окна, хлопотал за стойкой бара – варил кофе, выжимал сок, поспешно менял пластинку, когда она кончалась. Словом, был очень занят. Когда я заходила сюда в первый раз, хозяйка так и не появилась, но теперь она сновала между столами, разнося клиентам заказы, подливала воды в опустевшие стаканы, убирала грязную посуду. Зазвучала не знакомая мне мелодия. И тут мой взгляд вдруг упал на какого-то молодого мужчину, внимавшего музыке с вдохновенной торжественностью. Голова его была опущена, глаза прикрыты. Обняв ладонями чашку, я поднесла ее ко рту, продолжая рассеянно наблюдать за юношей. Он внимал тихим звукам симфонии с таким выражением на лице, будто возносил молитву какому-то великану, или исповедовался некому грозному человеку.
До того момента я не испытывала особого интереса к классической музыке и не считала, что достаточно подготовлена, чтобы постичь, как выразился хозяин, чудо гения Моцарта. Однако, увидев этого юношу и «причастившись» к звучавшей в кафе тихой мелодии, я вдруг отчетливо вспомнила одно слово – СМЕРТЬ. Сама не знаю, отчего мой мозг словно пронзило именно это слово. Я вовсе не думала о том, что сейчас, сию же минуту могу умереть, и не испытывала никакого страха. Но иероглиф «смерть» никак не шел у меня из ума. Прихлебывая кофе, я постаралась не думать о засевшем в моей голове слове «смерть», и впервые стала внимательно и серьезно вслушиваться в звуки музыки Моцарта. Наверное, я отродясь не слушала музыку столь серьезно. И тут до меня вдруг дошла бесподобная красота этой чарующей музыки. Я ощутила непостижимую таинственность мелодии, насквозь пронизанной ощущением эфемерности, бренности этого мира. Как удалось написать такую непостижимо прекрасную музыку еще совсем молодому, тридцатилетнему человеку двести лет тому назад? Как удалось без слов столь ярко передать сплетение двух столь противоречивых чувств – радости и грусти? Вся во власти подобных мыслей, я смотрела на зеленые листья деревьев сакуры, росших вдоль дороги за окном кафе. Музыка Моцарта накатывала на меня волнами, а я почему-то представляла себе облик умершей Юкако Сэо, которая, конечно же, была гораздо красивей меня.
Зазвучала новая мелодия. Молодой человек поблагодарил хозяина, уплатил по счету и вышел из кафе. И тотчас же схлынули все посетители – как волна во время отлива. Я осталась одна. Хозяин, наконец, вышел из-за стойки и представил мне супругу. Хозяйка оказалось совсем не старой женщиной – лет пятьдесят пять – пятьдесят шесть. Великолепные седые волосы были закручены красивым узлом. Как и муж, она носила очки с сильными линзами. Супруги дружно присели за мой столик и сначала о чем-то переговаривались между собой. Потом хозяйка спросила меня: «Госпожа, видимо, живет где-то неподалеку?» Я ответила, что до нашего дома минут десять ходьбы, если идти в сторону моря. Хозяйка, от усердия округлив глаза, припомнила несколько фамилий. Среди них были мои соседи, но не было нашей семьи. Я сказала, что наша фамилия – Хосидзима. И что наш дом стоит прямо перед теннисным клубом. «Знаю-знаю! – обрадовалась хозяйка. – В Вашем дворе еще растет большое дерево мимозы!» Добавив, что она еще никогда не видела столь прекрасной мимозы, хозяйка попросила на будущий год, когда дерево расцветет, дать ей несколько веточек. (Если Вы все же решите прочесть письмо, то, верно, подумаете – ну какой же скучный кусок! Но Вы уже запретили писать Вам письма, я же опять взялась за свое и пишу Вам против Вашей воли, так что намерена писать о том, что мне хочется, и так, как мне хочется!)
Заказав еще одну чашечку кофе, я сказала хозяину: «Кажется, сегодня мне удалось отчасти понять чудо гения Моцарта, о котором Вы говорили мне в прошлый раз». Хозяин взглянул на меня с некоторым изумлением. Смешинка исчезла из его глаз, ее сменил живейший интерес. Он уставился на меня с каким-то детским любопытством. Смотрел так долго, что я даже смутилась и пробормотала: «Видите ли, я осталась одна… Два месяца назад все было иначе». Вероятно, хозяин решил, что у меня умер муж, потому что спросил с участием: «Из-за болезни или несчастный случай?» «Нет, мы развелись», – честно призналась я. Я ожидала, что сейчас на меня посыплются вопросы: что да почему (по живым круглым глазам хозяйки можно было предположить, что она относится к довольно распространенной категории любопытствующих людей), но супруги пробормотали какую-то чисто формальную фразу и тут же сменили тему. Они принялись рассказывать о том, как появилось кафе «Моцарт». Так я узнала, что они живут вдвоем, что в 41-м хозяина призвали в армию, а возвратился он из китайской провинции Шаньси, где воевал, зимой 45-го, когда закончилась война. Поскольку он родился в 1921-м, то выходило, что в конце войны ему было двадцать четыре – двадцать пять. Я как раз вот-вот должна была появиться на свет. Через три года после войны какой-то знакомый пристроил его на работу в банк, где он и прослужил почти двадцать семь лет – до осени 1975-го. Последние года два он возглавлял местное отделение банка в городке Тоёнака, под Осакой, и вышел в отставку с этой должности. Потом он проработал какое-то время внештатным сотрудником в кредитном товариществе, связанном с тем же банком, но ушел оттуда уже через год. Там пришлось заниматься неоплаченными векселями и сбором денег по счетам, но такая работа была ему не по душе. Идея открыть кафе после ухода на пенсию возникла уже давно, лет десять назад. И название кафе – «Моцарт», и интерьер – все это было придумано и обговорено давным-давно. Но тут все три дочери одна за другой повыходили замуж, поэтому пришлось потратить часть денег, отложенных на кафе, а, кроме того, там, где супруги намеревались открыть заведение, не оказалось свободного земельного участка, не нашлось и помещения на продажу, в итоге мечта сбылась на три года позже. «Я впервые услышал музыку Моцарта в шестнадцать лет», – рассказал хозяин. После этого он буквально помешался на Моцарте и все свои карманные деньги тратил на пластинки с музыкой этого композитора. Даже во время войны в Китае, где ему довелось сражаться, музыка Моцарта постоянно звучала в его ушах. Он поступил работать в банк с мечтой открыть кафе «Моцарт», где бы звучала только музыка Моцарта, и прожить счастливую старость. Ради этого он двадцать семь лет исполнял нудные обязанности банковского клерка. Его грела одна только мысль – о весьма солидном пособии по выходе на пенсию, которое позволит ему открыть кафе «Моцарт». Прослышав, что около станции Короэн продается книжный магазинчик, супруги примчались сюда. «Мы сразу поняли, что это именно то, что нам нужно! И место прекрасное, и добираться сюда удобно. Решено, строим кафе именно здесь! Мы были так счастливы, что ничто не могло нас остановить», – поведал хозяин и снова посмотрел на меня долгим взглядом… А хозяйка добавила: «У него в голове один Моцарт! Ни сакэ не пил, ни в азартные игры не играл, рыбалкой не увлекался, даже в го  [4]и сёги  [5]играть не умеет. Бывало, придет с работы, и давай гладить да протирать свои пластинки Моцарта. А их у него несколько сотен! И так мог весь день провести… Я сначала даже переживала – ну что это за муж?» И со смехом вдруг заключила: «А потом и сама помешалась на Моцарте!»