Ханаанский блюз

таково было мое совместное решение с Гаем. Нир рассеянно покрутил в руках карандаш, позвонил Гаю и попросил его зайти.
Через пару минут новоиспеченный директор явился, и финансист адресовал вопрос ему.
Гай задумался.
 — Даже не знаю, что тебе сказать, дружище — сказал он. — У нас на тот момент не было вакансии в отделе финансов, а Миху я привел именно как переводчика. Ты хочешь забрать его к себе?
 — Если честно, то хотелось бы, хотя бы на испытательный срок — сказал тот.
Гай повернулся ко мне.
 — Ты согласен?
 — Я не работал по специальности — честно сказал я — многое придется вспоминать с нуля.
 — Я готов рискнуть — вмешался Нир. — Решение за вами двумя.
 — Мы поговорим и решим — обещал ему Гай. — Миха, иди за мной.
Мы прошли к нему в кабинет, Гай закрыл за мной дверь и сел за свой стол. Я сел на небольшой диванчик у стены.
 — Если перейдешь к нему, то времени на переводы у тебя уже не останется. В принципе, мы сможем продолжить отсылать их на аутсорсинг, как и раньше — задумчиво сказал шеф.
 — Я тоже хочу рискнуть, если ты не против — признался я.
 — Мне это без разницы — я не буду видеть тебя что так, что этак. Ты совсем перестал с людьми общаться, Миха. Уверен, что в их отделе тебе будет легче? Там нужно будет ходить на встречи, делать презентации. Я думал, что тебе проще будет сидеть одному в кабинете, без необходимости общаться с другими — думаешь, я не заметил, что у тебя социофобия? И как ты смог с такой проблемой служить у боевых войсках? Ясное дело, что Дори к тебе придирался.
 — Я проверю список должностных обязанностей с Ниром — сказал я быстро, стараясь съехать с опасной темы. Потом вспомнил, что любые свои действия мне следует согласовывать с Дори, я ведь обещал ему не высовываться — и с твоим замом.
 — А он-то тут причем? — спросил Гай, нахмурившись.
Я чертыхнулся про себя. На самом деле, Дори не имел ко мне никакого отношения в делах работы. Я глупо подставился.
Тут в дверь постучали, и вошёл — лёгок на помине — Зелиг-младший.
 — Я не мешаю?
 — Нет, заходи — пригласил его брат. — Миха думает переходить в другой отдел, и собирался спрашивать у тебя разрешения.
 — В какой отдел? — спросил Дори.
 — Финансовых операций.
 — Экономистом?
 — Да — ответил я.
 — Что же, пусть попробует — безразличным тоном сказал тот.
 — Пусть, но почему он собирался согласовать это с тобой? — спросил Гай. Взгляд, который он перевел с брата на меня, был внимателен и цепок.
 — Спроси у него — мне-то откуда знать — отозвался Дори, глядя в окно.
 — Миха? — обратился к мне начальник.
 — Когда ты был заместителем, я все согласовывал с тобой — нашелся я — поэтому предположил, что должен продолжать обговаривать такие вопросы с замом, а не с директором.
Затаил дыхание. Прокатит ли?
 — Ясно — улыбнулся Гай. — ты прав, не все административные вопросы должны проходить через меня. Но если я уже в курсе дела — Дори не обязательно тоже этим заниматься. Если что, я сам ему сообщу.
 — Я понял, впредь не повторится — сказал я. Никогда не любил иерархию.
 — Дор, тебе нужно было о чем-то поговорить? — обратился шеф к брату.
 — Да, но это может подождать — ответил тот.
 — Мы уже закончили — не так ли, Миха? — Гай посмотрел на меня.
 — Да. Спасибо, что уделили мне внимание — я поднялся с дивана.
Братья проводили меня взглядом, и я плотно закрыл за собой дверь.
Вечером мне позвонил Дори. Последний раз я говорил с ним по телефону пять лет назад, и его номер все ещё был записан у меня в аппарате.
 — Ты твердо решил переходить? — спросил он.
 — Да. Это тебе мешает? — сказал я.
 — Нет. Особой разницы нет — ты просто будешь сидеть в комнате на пару десятков метров дальше от Гая — так даже лучше. Я хотел другое сказать. Хорошо, что ты собирался согласовать это со мной. Плохо, что проболтался об этом Гаю. Он потом пытал меня, почему я продолжаю к тебе придираться после стольких лет окончания службы.
 — В самом деле, почему? — не удержался я.
 — Тебе перечислить все причины, Розенберг? Хочешь, я расскажу тебе, что именно я сделал тогда, чтобы спасти твою чёртову задницу от следствия и суда?
 — А зачем ты это сделал? — какой-то бес тянул меня за язык сегодня.
 — Затем, что ты был моим лучшим солдатом — рявкнул он. — затем, что я видел, как ты воспринял смерть этого бедняги. Затем, что когда осознал, кто он такой и из какой происходит семьи, понял, что если они найдут виновного, то тебе не жить. А так, по всем рапортам, он был убит шальной пулей от своих же. Если бы ты знал, чего мне это стоило…
Я почувствовал, как у меня привычно сжимается горло. Впервые за пять лет я говорил об этом с кем-то, кроме деда.
 — Откуда ты его знал? — спросил вдруг Зелиг. — я всегда хотел спросить. Друг из университета?
Я не ответил.
 — Ладно — вздохнул он — я, кажется, уже сам понял. Просто хочу тебе напомнить: держись подальше от Гая. Чем меньше ты ему будешь мозолить глаза, тем меньше вероятность, что он будет пытаться докопаться до правды.
 — Я понял — ответил я глухо. Желания продолжать разговор не было, и я повесил трубку.
Переход в финансовый отдел занял около двух недель. Дома я лихорадочно перечитывал материал и обновлял свои знания. Пять лет работы с переводами не дали мне забыть терминологию — но все равно было много того, что я не помнил. Хорошо, что знания в процессе повторения возвращались с лёгкостью. Теперь дело было за практикой.
Перейдя в финансовый отдел, мне стало одновременно и легче и труднее. Легче — потому что я наконец-то работал по своей специальности. Труднее — потому что с непривычки все занимало у меня куда больше времени, чем у других. Я сидел на работе до позднего вечера, домой приезжал, когда дед уже спал, и съедал ужин в одиночестве. Из хороших новостей было, что зарплата моя выросла раза в полтора, в соответствии с новой должностью. Так что нужда в работе на выходных отпала, и теперь по субботам я отсыпался и продолжал обновлять забытые знания.
Дед был доволен.
 — Лучше поздно, чем никогда — усмехался он, глядя на меня, обложенного справочниками и учебниками.
В одно пятничное утро к нам подъехал отец. Странно было видеть его на нашей улице, в черном пиджаке, высокой шляпе и белоснежной рубашке. Здесь таких, как он, почти не было.
Я открыл ему дверь, предложил сесть. Угощать его было невозможно из-за соображений кашрута, и я просто протянул ему непочатую бутылку воды.
Он сел, огляделся. Стыдиться мне