Хроники Ангелов (СИ)

Илья же втихаря сел строчить, но не успел досочинить детали, потому что объявился Дух, который с утра носился над водою. Учитель повелел прекратить пустой расход сил и заняться делом. Мафусаил надулся и взялся показывать всем, как надо сгущать энергию, которая и на энергию-то уже не похожа. Вода и вода, даже после всех наших манипуляций и не льётся вовсе, а скорее сыплется. Дух кивает и по-прежнему молчит, а мы, теперь уже под руководством Мафусаила (дожили!) продолжаем уплотнять. Вода явно перестала быть водой, куда ж ещё?
Девчонки загнули радугу и резвятся под ней. Затеяли прыгать под аркой на одной ножке и считать вслух: – Красный (прыг) и оранжевый (хлопок крыльями), жёлтый (прыг) и зелёный (прыг), голубой, синий, фиолетовый (хлопки крыльями-ладошками одновременно и завершающий прыжок).
Одна только Лилит не участвует в общем веселье. Села, прислонилась к остову радуги и мечтает о своём чёрном.
Ну, приехали. Отделили твердь. И сыпаться перестала. Доуплотнялись. Что-то будет!
Вельзевул бьёт себя кулаком в грудь да бахвалится, что это с самого начала была его идея. Напрасно усердствует, небось всем известно, что у Вельзевула идеи не рождаются, а рождаются идеи опять же у Мафусаила, лучшего дружка нашего силача.
– Кому какое дело, – заявляет Мехиаэль, – чья идея. Главное – мир в душе.
– Интересно, а что мы завтра станем творить, – вырвалось у меня. – ЗАЧЕМ? – вертится на языке, но не решаюсь сомневаться вслух. Нужны нам неясные сомнения!
– А ты пойди к Учителю да спроси: Дух, а Дух, а завтра что, – советует Мафусаил и ржет. – Возможно, ему понравится на этот раз и твой вопрос. А вдруг? Всё может быть.
– Отстань ты от Михаила, наконец,– потребовал Илья.
А Даниил прибавил: – И отвечай, с какой стати ты привязался к этой Лилит.
Здесь уж я чего-то явно не допонимаю. Какое отношение вдруг имеет Лилит к Даниилу вдруг?
– Я тебе что-нибудь должен? – нахально ржёт Мафусаил вместо ответа.
– Это несправедливо, – надрывается Даниил. – Мало тебе Галатеи в позапрошлое творение? Мало Евы в прошлое? Даже Сарина, и та по тебе уже сколько эпох плачет, сам слышал.
Давненько Даниил так не распалялся: – Новенькую хоть не трогай.
– Между прочим, зависть – один из самых тяжёлых пороков, – вещает Мафусаил. – Наказуема не меньше гомосексуализма.
Даниил взъярился, дескать, вовсе не завидовал он, а Илья было сунулся успокаивать, но на него с двух сторон цыкнули и он обиженно отбежал в сторонку записать.
– Действительно, что они все в тебе находят, – удивился Гавриил. Опомнился.
– А ты у них спроси, – предложил Мафусаил.
– Кому какое дело, кто кого любит, – осклабился Мехиаэль. – Поплачут и разберутся. И ещё нам хватит.
В общем, едва опять до драки не дошло. А когда-то мы все так хорошо ладили. Что с нами происходит?
Учитель задумчив. Оглянет то одного, то другого – и к воде. И молчит.
Мафусаил незаметно отмочил с водой какую-то штуку. Угостил девчонок, те поверили и выпили. Сделались сами не свои: глазки сверкают, щёчки горят, шумят втрое больше обычного. Даже самая скромная и послушная Кибела, и та расшевелилась. То к одному, подлетит, то к другому, каждому заглядывает в нимб и грустно шепчет: – Что же вы не пьёте, ангелы!
Мафусаил ржёт, доволен чрезвычайно. Делает вид, что не замечает восторгов Лилит: то Еву обнимет, то Галатею, а те рады стараться. Лилит в недоумении. Остальные, впрочем, тоже.
Может, сейчас как раз самый момент подойти и предложить дружбу? Нет, что-то расхотелось дружить с Лилит.
День третий.
Перво-наперво отделили сушу от воды. И пошло, поехало.
Девчонки делают всякие цветы, ягоды. Напоминают друг дружке вписать в программу то сладкое, то кислое, то сочное, кому что в голову взбрендит.
Да и вообще, каждый творит по мере фантазии. Я увлёкся одной яблонькой, но Илья попросил помощи: что-то у него не вышло с ивой и та вся изогнулась над водой, бедняжка. Подозреваю, что просто так хотел со мной поработать на пару. Ладно, жалко, что ли... Едва я отошёл от моей, всей уже в цвету, яблоньки, обернулся, а к ней подваливает Мафусаил и начинает чего-то химичить. Неужели опять затевает? В таком случае, выходит, теперь Илья заодно с этой троицей?
Даниил сделал хвойные леса, вечнозелёные. Красиво получилось, хоть и мрачновато.
Лилит в том же настроении. Сочинила чернику и обмазала ею губы. Теперь девчонки творят грибы, а Мафусаил уже и туда затесался, орудует вовсю. Сарина взяла на анализ от какого-то с красной шляпкой да белыми точечками и ужаснулась. – Это же отрава! – кричит.
Донесли Учителю, а тот – что бы вы подумали? – опять хвалит Мафусаила. Ну уж это чересчур.
– Как же так, – начал Даниил.
– Природе необходимо разнообразие, – ответил Учитель. – А творчеству – свобода. Не может же всё быть только сладким.
Ну, это, положим, так. Но травить зачем?
– Поживёте, узнаете, – пообещал Мафусаил.
Здорово получается. Чего только не произросло на земле! И прохлада, и кислород, и вкуснятина... Если не считать ядовитых грибов и сырого мха, дела рук Вельзевула.
Сарина сделала анализ моей яблоньки – и точно, сбылись мои опасения. Знал бы я, ни за что не отошёл бы. Оказывается, яблоки содержат теперь какое-то вещество, от которого неприятности любому полу: мужскому – обильное потовыделение, женскому – непереносимые боли при родах. Чья работа – понятно. Разве можно доверять Мафусаилу!
Согласен с Даниилом: эффекты яблок на оба пола несоизмеримы друг с другом. Действительно! Одному – невыносимые страдания, другому какое-то дурацкое потовыделение. С другой стороны, а кому потеть приятно?
– Скажите спасибо, что родами мучиться не придётся, – ржёт Мафусаил. – А если что, то пропотеть вроде не вредно.
У-у-у! Так и дал бы по этой ухмылке на физиономии, да нос всё ещё побаливает, связываться неохота.
Девчонки визжат и обзывают Мафусаила женоненавистником.
– А если б вы знали, как я на самом деле вас всех люблю, – оправдывается тот, – причём совершенно без исключений, не говорили бы так.
И опять норовит то одну облапать, то другую. А они, странно наблюдать, радуются. Ну хоть бы одна отказалась обниматься! Я для интереса, чтоб посмотреть, что выйдет, подскочил сзади к первой попавшейся Сарине и сунул было руку по примеру отличника, а Сарина возьми да именно в этот момент взлети к верхнему листочку. Попала моя рука совсем не туда, куда метил, а как раз наоборот. Вот и схлопотал по морде за милую душу. Ладно, хоть не больно, не то, что локтем по носу.
Главное, я же, как всегда, оказался виноватым. Мол не надо было отходить от яблоньки, пока не закончу. Тем более, руки на интерес пихать.
Девчонки обвинили меня во всех грехах и перенесли женоненавистника на меня, Мафусаил весело приписал сексуальное оскорбление, а потом все слегка поостыли и дали страшную клятву не прикасаться к злосчастной яблоньке, пока не выправим. Близко к этому деревцу не подойду. Тем более, к Сарине. И другие со мной согласны. Кому охота обливаться потом? Или по роже? Нужны нам такие объятия?
– То ли ещё будет, – опять же ржёт Мафусаил.
Я задумался. Тревожно на душе после всех происшествий. Слышу, кто-то трогает, теребит легонько плечо. Оборачиваюсь. Илья. Я плечо отдёрнул, а он не уходит.
– Михаил, а, Михаил, – бормочет. Поговорить нужно. Как мужчина с мужчиной.
– А это как? – поинтересовался я.
– Слушай, Михаил, что-то не пойму я тебя. Ты в самом деле тугодум или притворяешься?
А сам разглядывает меня с большим интересом, так и просвечивает глазками, будто действительно пытается понять, что я за птица за такая.
– А что? – спрашиваю.
– Ну и дошли же мы, – вздыхает Илья. – Совсем потеряли доверие друг к другу. И вообще... Ангелы, называется...
– А ты поди запиши, – посоветовал я, точно в духе Мафусаила.
– Никто меня не понимает, – сетует Илья. – А на самом деле, я же просто люблю писать.