Танец судьбы

— Да, сэр, конечно. Обещаю, что обеспечу Анне самый лучший уход, какой только возможен.
Мэри присела в реверансе и, выйдя из комнаты, с люлькой в руках осторожно поднялась на второй этаж. На площадке она подождала, пока ее догонит миссис Каррадерз.
— Сюда. — Экономка провела Мэри по коридору в спальню, окна которой выходили на парк на площади. — Я разместила вас здесь, поскольку эта комната дальше других от хозяина. Чтобы он ни говорил, крошка кричит очень громко, когда голодна, и я не хочу причинять ему беспокойство.
Мэри в восхищении изучала комнату. Она выглядела очень мило: туалетный столик, удобная кровать с кованым основанием, покрытая стеганым покрывалом.
— У тебя не должно быть никаких иллюзий по поводу твоего положения в доме, милочка, — добавила экономка. — Ты здесь только потому, что должна присматривать за ребенком постоянно — и ночью тоже.
— Я понимаю, — быстро согласилась Мэри. Она осознавала, что ее внезапное возвышение могло угрожать статусу самой миссис Каррадерз.
— Не забывай: это временно. Я уверена, что как только хозяин сможет, он найдет профессиональную няню. Но, как я уже заметила, во время войны это равнозначно поискам иголки в стоге сена. Надеюсь, девочка, ты рада, что я предложила хозяину твою кандидатуру. Не подведи меня, хорошо?
— Я буду стараться, миссис Ка, обещаю, — заверила Мэри. — И не нужно тратить деньги на одежду для малышки. Я умею обращаться с иголкой и ниткой и люблю шить.
— Отлично. Заберешь свои вещи из старой спальни, когда сможешь. В соседней комнате ванна и туалет. Больше никаких горшков, девочка. Вот как тебе повезло!
— Да, миссис Ка. Спасибо за то, что дали мне шанс.
— Ты хорошая девушка, хотя и ирландка, Мэри. — Миссис Каррадерз подошла к двери и остановилась. — Не знаю, в этой истории есть что-то странное. Когда ты унесла ребенка, хозяин попросил меня позвать Смита и поручил ему отнести на чердак небольшой чемодан. Сказал, пусть он хранится там, пока мать девочки не заберет его. И мне кажется, малышка не похожа на англичанку, — добавила она, заглядывая в люльку. — А ты как думаешь?
— Честно говоря, она выглядит необычно, — осторожно произнесла Мэри. — Такие темные волосы и светлая кожа.
— Я бы сказала, что она русская, — предположила экономка. — Но мы вряд ли когда-нибудь узнаем правду.
— Думаю, сейчас важно, что малышка здесь, с нами, в безопасности, — сказала Мэри.
— Да, ты права, — согласилась миссис Каррадерз. — Увидимся внизу.
Мэри, наконец, осталась наедине с новой подопечной. Она села на кровать, поставив люльку с девочкой рядом, и принялась рассматривать крошечное лицо Анны. И вдруг, словно почувствовав, что за ней наблюдают, малышка вздрогнула, зашевелилась и открыла сонные глазки.
— Привет, малышка, — проворковала Мэри, глядя прямо в глубокие карие глаза ребенка. Она заметила, что их выражение изменилось, и поняла, что теперь девочка рассматривает ее.
Мэри взяла Анну за ручку:
— Привет! Я здесь, чтобы заботиться о тебе.
Это была любовь с первого взгляда.
  
13
 
Война затянулась еще на несколько месяцев, и Мэри получила только одно письмо от Шона. Он с надеждой рассказывал, что войска союзников наконец-то начинают одерживать верх. Мэри продолжала писать жениху каждую неделю и каждую ночь молилась за него.
И все же теперь в минуты бодрствования ее мысли были сосредоточены не только на Шоне, но и на маленькой, прелестной девочке, о которой она заботилась. Она проводила с малышкой двадцать четыре часа в сутки. Утром, когда накормленная девочка спала в саду, Мэри стирала подгузники и крошечные вещички, которые сшила ей сама. После обеда она укладывала Анну в большую коляску и шла с ней на прогулку в Кенсингтон-Гардене. Обычно она садилась на скамейку около статуи Питера Пэна и слушала болтовню нянь, которые собирались там со своими воспитанниками.
Они не разговаривали с Мэри. Она понимала причину их высокомерного отношения, так как по-прежнему носила форменное платье горничной, а они были в простых серых платьях.
После прогулки, если хозяина не было дома, Мэри приносила свою подопечную в кухню и кормила ее, а все слуги играли с ней. Анне нравилось быть в центре внимания: обычно она сидела в деревянном детском стульчике и стучала по столу ложкой, радостно реагируя на громкие звуки. Окружающие с удовольствием наблюдали за тем, как она растет и развивается. Никто из слуг не изменил отношения к Мэри — она несла ответственность за маленький лучик солнца, который заливал светом всю кухню. Все единодушно обожали Анну.
По ночам, сидя у люльки, Мэри шила платьица, украшала воротнички изящной вышивкой, вязала кардиганы и теплые башмачки. Анна расцветала с каждым днем, ее бледные щечки округлялись и начинали румяниться от свежего воздуха.
Лоуренс Лайл иногда заглядывал в детскую посмотреть на девочку, интересовался ее здоровьем и быстро уходил. К сожалению, он чаще всего не обращал внимания на то, что Мэри старалась продемонстрировать успехи своей воспитанницы.
Однажды вечером в октябре, когда по Лондону уже ходили слухи о близкой победе, Мэри сидела около кроватки спящей Анны и смотрела на нее. Хорошие новости привели всех в доме в состояние воодушевления — здесь каждый затаив дыхание ждал, будет ли, наконец, заключено обещанное окончательное перемирие.
Как и тысячи женщин, чьи любимые были на фронте, Мэри часто думала о том, какие эмоции испытает, когда будет объявлено о конце войны. «Сейчас я совсем не уверена в своих чувствах», — с печалью подумала она.
Анна зашевелилась и что-то пробормотала во сне. Мэри тут же подошла к кроватке и, взглянув на девочку, погладила ее по щечке.
— Что будет с тобой, если мне придется уехать?
Неожиданно у нее на глаза навернулись слезы.
Об окончательном перемирии объявили три недели спустя. Миссис Каррадерз согласилась присмотреть несколько часов за Анной, а Мэри, Нэнси и лакей Сэм присоединились к тысячам восторженных горожан. Вместе с ликующей толпой Мэри прошла по улице Пэлл-Мэлл к Букингемскому дворцу. Все вокруг кричали, пели и размахивали флагами. Когда на балконе дворца показались две маленькие фигуры, в толпе пронесся радостный гул. Издалека разглядеть было невозможно, но Мэри знала, что все приветствуют короля Георга и его жену, ее тезку, Мэри.
Повернувшись, она увидела, что Нэнси страстно целует Сэма, а потом почувствовала, как ее подхватила и закрутила пара сильных рук.
— Отличные новости, правда, мисс? — спросил молодой человек в военной форме, опуская ее на землю. — Это начало новой жизни!
Нэнси и Сэм присоединились к гуляющим, которые шли назад по той же улице к Трафальгарской площади, чтобы продолжить празднование. А Мэри, возвращаясь домой в одиночестве по шумному городу, ощущала царившее вокруг счастливое настроение, но не могла разделить всеобщую радость в полной мере.
Окончание войны означало для нее расставание с Анной.
Через месяц Мэри получила письмо от Бриджет, матери Шона. Бриджет никогда не была сильна в посланиях подобного рода и на этот раз тоже написала коротко. Все парни, кто ушел на фронт и уцелел в этой мясорубке, уже вернулись в Дануорли. Шона среди них не было. Кто-то помнит, что видел его в последнем сражении на Сомме, но неделю назад она получила письмо из министерства, в котором сообщалось, что ее сын официально считается пропавшим без вести.
Бриджет писала не очень грамотно, поэтому до Мэри не сразу дошел смысл ее слов. Шон пропал без вести. Скорее всего, погиб? Мэри не могла быть в этом уверена. Она слышала о неразберихе, которая творилась во Франции, когда солдаты начали возвращаться домой. И судьба очень многих пока оставалась неизвестной. Мэри в отчаянии подумала, что, возможно, надежда еще остается.
Впервые за пять лет окружающие стали задумываться о будущем, но Мэри осознавала, что ее собственные перспективы сейчас еще более неопределенные, чем когда-либо. Она не видела смысла возвращаться в Ирландию, пока о Шоне ничего не известно. По крайней мере, здесь, в Лондоне, она была занята делом, и количество шиллингов под матрасом увеличивалось с каждым месяцем.