Влюбленная пленница
И руки, и губы его казались ненасытными. Он позволил себе глоток того счастья, о котором мечтал так долго.
Малик опустил ее платье до талии и целовал молочно-белую нежность ее плеч, беззащитное, в голубых прожилках, горло, тонкие запястья и сгиб руки. Один вид его смуглой кожи рядом со своей – такой бледной, ощущение сильных рук, ласкающих спину, в то время как губы жадно искали своего, едва не лишили Эми рассудка – желание одержало верх. Она так стремительно прижалась к нему всем телом, что упала бы без его поддержки. Малик внезапно поднялся и, держа Эми в объятьях, шагнул к лужайке.
Он расстелил на траве шаль, положил на ее Эми, а усам почти упал рядом, в последний момент поддержав себя рукой. В следующий момент его огромные темные и влажные глаза уже смотрели на нее сверху, заполняя собой весь мир.
– Я так хотел тебя, – хрипло произнес он странным голосом, словно признание вырвалось из его груди против воли. – Я с самого начала так хотел тебя!
– Молчи, – прошептала Эми, пытаясь прогнать слезы и еще крепче прижимая его к себе. – Молчи…
Последнее слово прозвучало совсем тихо, потому что их губы впервые встретились, даря им обоим незабываемое ощущение. Ее целовали и раньше – мальчики, которые за ней ухаживали, – но совсем не так. Сейчас это был поцелуй и объятие мужчины – сильного и требовательного. Губы его казались мягкими, а тело, так крепко прижавшееся к ней, твердым и горячим. От него исходил легкий запах табака и горечь раки. Поцелуи продолжались, а два тела, словно в кузнечном горниле, сливались в одно.
Эми вытащила из брюк рубашку – она мешала почувствовать тепло Малика. Кожа его пылала, и даже кончиками пальцев девушка ощущала напряжение, охватившее его. Губы Малика жадно ласкали ее лицо, шею, а она в это время изо всех сил пыталась убрать такую лишнюю теперь рубашку.
– Я хочу, чтобы ты был ближе, – почти простонала она, убирая ткань с его горла, на котором было заметно стремительное биение пульса. Малик внезапно сел и снял рубашку, бросив ее на землю. Снова лег, удерживаясь на руках. Эми пальцем рисовала дорожку на его груди, а потом повторила тот же путь, но уже языком, схватив Малика за плечи – так, чтобы удержаться с ним рядом.
Мужчина застонал и крепко прижал ее к себе, а Эми обняла его за шею и прижалась к нему всем телом, вздохнув от блаженного ощущения абсолютной близости обнаженных тел. Ногами она обвила его ноги, платье поднялось, не скрывая больше стройной линии бедер. Это доверчивое забвение лишило мужчину последних остатков самоконтроля. Он прижался к девушке изо всех сил, давая волю уже не подчиняющейся сознанию плоти. Эми тут же ответила по-своему: страстными поцелуями везде, куда могли дотянуться ее губы – в плечи, в грудь, в шею. Страсть смела все девичьи страхи и опасения. Всепоглощающая необходимость соединения, ощущения его в себе самой оказалась новой для ее опыта, но не для воображения. Это был именно тот любовник, о котором она так мечтала еще в Бостоне, равнодушная и разочарованная неумелыми ухаживаниями незрелых повес. Вот наконец тот мужчина, которого она так ждала и хотела, – сильный, решительный! Его страсть сможет и объединить, и увлечь обоих.
Его руки, грубые от работы, от войны, от жизни под открытым небом, ласкали ее кожу, словно драгоценный тончайший шелк. Он поднял выше подол ее платья и провел ладонью по бедру, глядя при этом прямо в глаза девушки: ему важна была ее непосредственная реакция. Она последовала: Эми негромко застонала и закрыла глаза, пряча лицо на его плече и прижавшись к нему всем телом.
– Мне будет больно? – прошептала она едва слышно, уткнувшись лбом ему в грудь.
Объятия внезапно ослабли, и, к удивлению Эми, Малик отпустил ее, отодвинувшись в сторону, а потом сел к ней спиной.
– Малик, – позвала девушка, тоже садясь и смутившись своей наготы. Пытаясь хоть как-то прикрыться, она скрестила на груди руки. – В чем дело?
Малик не ответил: в его душе шла мучительная борьба. Несколько мгновений он сидел, наклонив голову, сложив руки на коленях, стараясь выровнять дыхание. Потом встал и, не глядя на Эми, поднял с земли ее шаль и подал ей.
– Набрось на себя, – почти приказал он, стараясь сохранять спокойствие, но голос выдал его. Он казался чересчур низким и хриплым, а руки заметно тряслись.
Малик вовсе не был так выдержан, как хотел показать.
– Малик! – еще раз позвала Эми, уже со слезами в голосе. – Что случилось? Что я сделала не так? – она завернулась в шаль и закинула ее концы себе за плечи, совсем забыв о том, что корсаж на платье расстегнут.
– Ты ни в чем не виновата. Возвращайся обратно в лагерь!
– Возвращайся в лагерь! Так ты не хочешь меня? – почти закричала девушка, не в силах поверить в резкую перемену в настроении Малика.
Малик прикрыл глаза; на виске его заметно пульсировала голубая жилка.
– Разумеется, я хочу тебя, – сквозь зубы процедил он, – но не возьму.
– Но я хочу этого! – совсем по-детски запротестовала Эми: сейчас желание заглушило в ее душе все помыслы.
Малик взглянул на нее со странным, искаженным выражением лица, словно желая поверить и не имея на это сил.
– Ты не можешь знать, чего хочешь, – проговорил он, – ты еще ребенок.
Казалось, он хотел убедить в этом не только Эми, но и себя самого.
– Я – женщина, – ответила она, теперь уже открыто плача и тем самым противореча своим словам. – Ты что, только что занимался любовью с ребенком? Ты же лжешь нам обоим, Малик!
– Возвращайся в лагерь, – повторил он.
– Прекрати отдавать мне приказы, словно я – твоя служанка! – закричала Эми и закрыла лицо руками. Волосы ее рассыпались по плечам, вздрагивающим от волнения и обиды. Казалось, прошла вечность, прежде чем она снова взглянула на своего обидчика; на сей раз лицо ее уже казалось спокойным и уверенным, даже слегка высокомерным.
– Это что, способ отомстить мне за доставленные хлопоты? – спросила она. – Тебе это приносит удовлетворение – вот так унизить меня, довести до состояния полной покорности, а потом внезапно отвернуться?
При этих словах Малик едва не бросился к девушке, не в состоянии позволить ей так думать о себе и не в силах видеть на ее лице боль, причиненную им же самим. Но он понимал, что дотронуться до нее сейчас опасно, поэтому он просто произнес:
– Ты ошибаешься.
– Тогда объяснись!
– Ты не сможешь понять меня!
– Почему же? Неужели я так глупа?
– Амелия, я вовсе не собираюсь с тобой спорить. Смирись с этим и иди в лагерь.
Девушка смотрела на него с трясущимися губами, комкая в руке конец шали.
– Ты отвратительное создание, Малик, – наконец произнесла она с дрожью в голосе, – и я никогда не прощу тебе своего унижения.
Подобрав подол платья, Эми побежала прочь. Малик подождал, пока она скрылась, снова сел на ствол упавшего дерева и уронил голову на руки. В такой позе он сидел долго.
* * *После этого Малик больше не видел Эми. Он не вернулся в свою палатку, а остался ночевать в пещере вместе с остальными мужчинами. Прошло время, Калид-шах прислал письмо, в котором называл день и час возвращения Эми. Анвару же с каждым днем становилось все лучше.
Эми тоже старалась держаться в стороне, помогая женщинам по хозяйству и ожидая, когда же кончится это ужасное испытание. Считала на пальцах дни, прекрасно понимая, что каждый новый рассвет приближает миг, когда она сможет избавиться от равнодушия того, кто так жестоко задел ее сердце. Уже совсем скоро она окажется далеко и сможет забыть свое унижение.
Накануне того дня, когда предстояла встреча с Калид-шахом, девушка рано отправилась спать. В этот день она навалила на себя столько дел, боясь, что не заснет ночью, что уловка оказалась действенной. Когда Малик заглянул в палатку, то увидел, что Эми крепко спит.
Он знал, что счастье отвернулось от него. Несколько часов бродил он по лагерю, не в силах отогнать образ женщины, которую твердо решил бросить. Перед ним стояло ее лицо – такое, каким он увидел его впервые, остановив почтовый дилижанс; светлые волосы отливали серебром в лунном свете; глаза закрывались от удовольствия, когда он ласкал ее.