Время дождя (СИ)

Он ощупал моё плечо.
- Опять промок.
- Там осень, - я не удержался и, перехватив его руку, прижал к губам.
Я чувствовал, как его тело замирает, будто на мгновение скованное заклятьем льда, а после медленно оттаивает.
- Не делай так, - сказал он с уже знакомой мне интонацией. Опять это противоречие, которое, должно быть, и сводило меня с ума: покорная мягкость тела и обжигающий холод в его по-прежнему негромком голосе.
- Не буду, - легко соврал я.
Он потянул меня наверх и, пропустив вперёд, закрыл за мной дверь.
- Раздевайся, - команда на самом деле не требовалась, потому что я уже и без того стягивал промокшую рубашку. Может, вообще её не надевать? Двойная трата времени.
На плечи мне легло махровое полотенце, и руки клиента подтолкнули меня к креслу. Послышались удаляющиеся шаги. Я старательно растирал плечи мягкой тканью, пока не почувствовал его присутствие совсем рядом – не знаю как, но от него будто бы исходило тепло, как от маленькой печки. В руки мне легла шершавая кружка, от которой остро пахло специями.
- Пей.
Он оставался где-то рядом, пока я не приник к кружке губами. Горячее вино. Просто отлично. Один минус – есть шанс, что меня накроет. Мягкие шаги и скрип пружин – он опустился в другое кресло.
- Ты поговоришь со мной? – спросил я, отрываясь от чашки.
Он долго молчал. Затем спросил:
- Зачем?
- Говорят, проститутка – исповедник для падших.
Лёгкий смешок. Как приятно, что он умеет смеяться. Надо будет говорить побольше глупостей.
- Мне не в чем исповедоваться, - сказал он, когда молчание стало затягиваться.
- И нечего рассказать?
- Нет.
Я сделал ещё один глоток. Вино в самом деле отлично согревало… и не только мышцы.
- Всем есть в чём исповедоваться, - возразил я.
- Слова ведьмака.
В груди кольнуло. Слишком уж часто в эти дни я слышал о том, что я ведьмак. Но избавиться от меня не так легко.
- И ты не скажешь, - продолжил я, - почему не позволяешь касаться тебя?
Молчание становилось угрожающим. Я залпом осушил кружку до дна и, встав, нащупал дорогу к его креслу. Опустился на корточки и положил руки к нему на колени.
- Я не причиню тебе зла, - я огладил знакомый уже шёлк. Он начинал казаться мне его второй кожей.
- Не смей, - выдохнул он, когда мои руки поползли по его груди и замерли у ворота.
- Встань, - потребовал я и поднялся сам.
Вопреки собственным словам он послушался. Даже через ткань я чувствовал, как дрожат его плечи. Мои пальцы вернулись к вороту его одеяния. Я рванул его в стороны, не дожидаясь, пока Талиан меня остановит, и его руки в самом деле не успели. Я замер, удерживая в ладонях мягкий шёлк. Он мог бы прогнать меня, но не делал ничего. Просто стоял и тяжело прерывисто дышал. Я решил, что это разрешение продолжать. Я отпустил шёлковую ткань, позволяя ей осесть на пол, и взял в руки его лицо. Он дрожал. Мелко-мелко.
- Я ничего не вижу, - сказал я, пытаясь его успокоить.
Наклонился и коснулся губами твёрдой скулы, а затем чуть опустился вниз, к изящной шее. Здесь кожа, и правда, была как шёлк. Нежная, даже холёная. Я провел дорожку из поцелуев чуть ниже, и услышал слабый выдох:
- Нет!
Всё верно. Вот здесь, у ключицы – первый шрам. Я старательно исследовал его губами, а затем прошёлся языком в обратную сторону. Дрожь усилилась, он попытался вырваться, и мне пришлось перехватить его, удерживая руками уже за стройную спину… Ее всю, целиком покрывали рубцы. И это не было простым пересечением порезов. Даже мои грубые руки чувствовали, что шрамы складываются в какие-то знаки.
- Нет… - повторил он, безвольно оседая в моих руках.
Я притянул его к себе и осторожно погладил дрожащие плечи. Теперь уже его сотрясали откровенные рыдания.
- Чего ты боишься? – прошептал я в самое его ухо.
Он всхлипнул. Я прижал его ещё крепче, поглаживая по исчерченной рубцами спине.
- Ничего, - прошептал он, пытаясь успокоить дыхание.
- Вот и хорошо, - я снова погладил его и легко коснулся губами плеча. – Талиан… - я будто пробовал это имя на вкус. - Тали?
Не слышно ответа, ну и ладно.
- Тебя так приятно касаться, - прошептал я, продолжая оглаживать его спину и бока, - ты изящный, как олень. И дрожишь, как пойманная дичь. Зачем? Я здесь, чтобы принести тебе удовольствие, а не боль.
- За мои деньги, - он чуть успокоился.
Да, этими словами он основательно утихомирил моё самодовольство. Не согласиться с ними было нельзя, и я кивнул:
- За твои деньги.
Пусть так, если эта мысль его успокоит. Я прочертил вдоль его плеча ещё одну цепочку поцелуев.
- Тебе не противно? – он явно не выдержал.
- Мне приятно, - я прошёлся губами обратно и снова скользнул по шее.
- Ну да… Наверное, ты хорошо знаешь своё дело.
Я отстранился. Если бы не повязка, я бы заставил его посмотреть себе в глаза.
- Не так хорошо, как ты думаешь, - я и сам не ожидал, что могу повторить эти ледяные нотки.
Он успокаивался. Сомнений не было. Вот только я не был уверен, что он нравился мне таким ядовитым. Мы оба молчали, выжидая, кто не выдержит первым.
- Продолжай, - попросил он наконец тихонько.
- Понравилось? – я усмехнулся. - Отведёшь меня?
Он взял меня за руку и потянул в сторону. Наткнувшись коленями на кровать, я сел.
- Всё так же? - спросил я.
- Да.
- Тогда сними с меня сапоги, - приказ.
А почему бы и не получить чуточку удовольствия, если без этого он не может? Куда лучше заставить его делать то, что приятно нам обоим, чем выдавливать из себя то, что причиняет нам боль. Когда оба сапога оказались на полу, я коснулся ногой его груди, по-новому ощущая этот замысловатый узор. Кто бы ни был этот извращённый художник, он поработал на славу.
- Теперь ремень, - новый приказ, который он бросился исполнять. Я опустил руки ему на плечи, и когда холодок коснулся моей плоти, чуть пригнул его к себе: - Оближи.
Лишь секунда колебания, и он принялся старательно исполнять мой приказ, не упуская ни кусочка кожи. Уверен, он делал подобное не первый раз. Он отлично находил самые чувствительные местечки. Я чуть притянул его к себе, и когда головка оказалась у него во рту, сам откинулся назад и застонал. В темноте, не видя его лица, не зная, кто делает это со мной… А его губы были такими мягкими, язык таким горячим.
- Хватит… - едва успел прохрипеть я, и он отстранился.
Определённо, мне нужна была передышка. Я потянул его вверх, укладывая на постель, и сам стал исследовать губами его грудь и живот.
- Вот видишь, - пробормотал я, отрываясь от израненной кожи, - как договаривались, никаких рук.
Неловкий смешок. Ну и хорошо, что не всхлип. Я прошёлся языком вдоль длинного изогнутого шрама и, скользнув мимо пупка, опустился к его напряжённому члену. Вуаля! Мы обошлись без ругательств. Только бы не потерять завоёванную территорию. Я облизал подставившуюся мне головку и с удовольствием ощутил, как вплетаются мне в волосы тонкие пальцы.
- Не надо, - совсем уж растерянно. Даже не просьба. Ну, нет.
Я впустил его чуть глубже внутрь и насколько смог прошёлся языком вдоль ствола. Какой же он нежный. Особенно тут. Одной рукой я захватил его яички и чуть поиграл с ними, вырывая неровный всхлип. Вряд ли он всхлипывал от страха. Эта мысль согрела. Опустившись пальцами ниже, я надавил на растянутое колечко. Проник внутрь и погладил стенки, хоть этого и не требовалось. Просто очень хотел ощутить, какой он внутри.
- Да… - выдохнул он, - ещё…
Ещё - так ещё. Я отстранился и, перевернувшись, уселся на постель. Опёрся о спинку. Затем потянул его на себя, усаживая к себе на колени, спиной к моей груди. Он быстро понял, чего я хочу, и, оказавшись на мне верхом, потёрся бёдрами о мою промежность, снова вызывая у меня опасения, что я не выдержу. Надо что-то делать, если я хочу и дальше играть в проститутку.
- Давай.
Подчиняясь команде, он стал медленно опускаться. Я поймал его тело в свои руки и погладил живот, как хотел уже давно. Какой же он весь правильный. Жаль, что не мой…