Регина(СИ)

Случилось так, что графиня де Ренель, ко всеобщему удивлению, до сих пор не была замешана ни в одну любовную интригу, более того, по слухам, она оставалась девственницей. Поначалу это, наравне с её редкой красотой и острым умом, приводило мужчин в восторг. Но время шло, а никто из мужчин не мог похвастать тем, что сумел разжечь огонь страсти в этом совершенном теле. Вездесущие завистницы из Летучего эскадрона всё чаще перешёптывались по поводу того, что Регина, в отличие от своего брата, ничем, кроме красоты, не обладала и вообще не могла доставить удовольствие мужчинам, поскольку в любовных утехах не понимала ровным счётом ничего. И вскоре толпа поклонников, мечтавших обучить Регину секретам ars amandi, поредела, а во взглядах мужчин неприкрытое испепеляющее желание всё чаще сменялось недоумением и даже жалостью. Злопамятная Маргарита Валуа не могла упустить такого случая и написала пару язвительных эпиграмм в адрес холодной мраморной статуи, украшающей дворец, но годной только на то, чтобы время от времени созерцать её, предаваясь любовной страсти с живыми красавицами. И в статуе этой только последний идиот не узнал бы образ графини де Ренель. Но бьющая через край живость её натуры, сверкающая страсть в её глазах и затаённые желания молодого тела, которые так легко умеют заметить мужчины, никак не вязались с репутацией недотроги и ледышки.
И вот это-то несоответствие, эту загадку вздумала раскрыть не кто иная, как Франсуаза де Шамбе. Став любовницей Бюсси, она в один прекрасный день возомнила, что знает всю правду не только о нём, но и о его сестре (а "правду" эту весьма умела преподнесла ей Екатерина Медичи). Надо сказать, что Франсуаза ненавидела Регину ничуть не меньше, чем Маргарита Валуа, да и вряд ли хоть одна из бывших возлюбленных и подруг Красавчика Бюсси питала нежные чувства к Регине. Ибо ни одна женщина не могла и мечтать о титуле первой красавицы Франции с тех пор, как в Лувре появилась графиня де Ренель. А во-вторых, тщеславная Франсуаза метила в фаворитки если уж не короля, то хотя бы его брата Франсуа Анжуйского, который несмотря ни на какие сплетни и слухи продолжал во всеуслышание восхищаться красотой Регины. Ну и конечно, третьей и самой главной причиной был сам Луи де Бюсси, который хоть и клялся в пылкой любви и вечной верности всем своим возлюбленным, однако нисколько не скрывал, что слово Регины для него — закон и что в его сердце она всегда будет занимать главное место. По всему выходило, что Франсуазе было за что ненавидеть Регину. И потому как только при дворе зашептались о странном поведении графини де Ренель, Франсуаза воспользовалась случаем и пустила слух о том, что Регина собирается вернуться в монастырь, уже в качестве невесты Христовой.
Поскольку все знали о новом увлечении графа де Бюсси, его любовнице поверили сразу. Каково же было удивление Луи, когда в Лувре к нему незаметно подошёл г-н Шико, шут короля Генриха III, и спросил:
— Слышал я, что ваше сиятельство решили породниться с Царём Небесным, коль скоро во всей Европе нет равных вашей прекрасной сестре?
Луи небрежно отмахнулся:
— Ну, что вы опять несёте, г-н де Шико!
— За что купил, за то и продаю. Разве не вы обещали руку и сердце вашей сестры Иисусу Христу?
— Да он у меня пока ещё не просил ничего, — отшутился по обыкновению Луи.
— Ну как же! Все говорят, что её сиятельство променяла греховную жизнь украшения королевского двора на благодать монастырских стен и ещё до конца лета покинет нас.
Луи не нужно было выспрашивать подробности, он и так догадался, откуда ветер дует: красавица Франсуаза не очень умело скрывала свою ненависть к Регине. Он хитро подмигнул Шико:
— Я бы, может, и не отказал Сыну Божьему, попроси он в жены мою сестру, вот только за Региной я даю немалое приданое и как-то не хочется мне, чтобы оно осело в карманах церковников. К тому же представьте, что случится с Царствием Небесным, если она начнёт там заправлять?
Королевский шут понимающе кивнул и растворился в толпе придворных, отпуская на ходу колкости и каламбуры.
А граф де Бюсси направился в прямо противоположную сторону, в залу, откуда слышался звонкий смех и лукавые голоса фрейлин королевы-матери. Франсуазу он нашёл в обществе сестёр д'Астрэ и мадам де Сов. Они о чём-то сплетничали и Луи явственно расслышал имя своей сестры. Бешенство ледяной волной захлестнуло его и он впервые пожалел, что поднимать руку на женщину не в его правилах: в тот миг он готов был задушить свою любовницу.
Но отчитать сплетниц ему не удалось: его опередила герцогиня Монпасье. В сверкании парчи и драгоценных камней она появилась в дверях и своей осторожной, неторопливой походкой приближалась к заболтавшимся красоткам с неотвратимостью возмездия. Луи склонился в галантном поклоне: что ни говори, а эта представительница семейства Гизов вызывала его искреннее восхищение. Она так гордо несла свою красивую голову, так величественна была её походка, что становились незаметны ни хромота, ни беспомощно опущенное плечо. Герцогиня благосклонно кивнула Бюсси и коснулась сложенным веером обнажённого плеча Франсуазы. Стайка вспугнутых фрейлин прыснула по сторонам.
Екатерина-Мария считала ниже своего достоинства отвечать Франсуазе сплетней на сплетню — эта провинциальная выскочка была слишком ничтожна в её глазах для полновесной интриги. Поэтому герцогиня безо всяких околичностей нанесла один небрежный удар:
— Мадам, насколько мне известно, вас в последнее время интересовали планы на будущее моей подруги графини Регины де Ренель. Так вот, будучи в силу некоторых обстоятельств более осведомлённой, нежели случайно оказавшиеся при дворе особы, хочу удовлетворить ваше любопытство. Графиня действительно выказывала желание отправиться в монастырь, причём по моей инициативе и в моём обществе. Только мы-то имели в виду мужской монастырь. И его светлость герцог Анжуйский — с особым наслаждением герцогиня произнесла его имя, напоминая Франсуазе её неудачу на любовном фронте, — милостиво предложил нам себя в качестве пажа и носильщика.
И, прошуршав юбками, она удалилась, оставив за собой уничтоженное вражеское войско. На глаза Франсуазы навернулись слёзы бессильной злобы и поражения. Но, увидев любовника, она воспряла духом и трогательно улыбнулась ему: появление Бюсси избавляло её от насмешек Летучего эскадрона. Луи подошёл к ней с совершенно непроницаемым лицом и протянул надушенный шёлковый платок:
— Утрите ваши слёзы, мадам, иначе ваши прекрасные глаза покраснеют.
С видом триумфатора Франсуаза взяла платок и переменилась в лице: на платке были вышиты её инициалы. Граф публично возвращал ей сердечный подарок. Франсуаза побледнела и выронила веер. И Луи безжалостно нанёс ей последний удар: поднял веер и вложил его нижний конец в холодную руку женщин. Фрейлины затаили дыхание — на их памяти Красавчик Бюсси никогда не позволял себе такой жестокости по отношению к своим любовницам. Обычно он расставался с ними по обоюдному согласию и сохранял весьма тёплые и дружеские отношения. Франсуазу де Шамбе он не просто покидал — он отвергал её любовь на глазах болтливого Летучего эскадрона, мало того, выражал ей своё презрение из-за одной-единственной невинной шутки в адрес Регины. Он сознательно уничтожал сейчас бедную Франсуазу.
Это было уроком для всех. Даже те, кто тихо ненавидел юную графиню, больше не осмеливались всуе произносить её имя. Мужчинам грозили шпаги Бюсси, Филиппа, Робера и Бертрана, а с некоторых пор ещё и Шарля Майенна. Женщины не хотели связываться с коварной и злопамятной герцогиней Монпасье. Да и сама Регина с каждым днём становилась всё более беспощадной и острой на язык и уже прекрасно разбиралась во всех перипетиях, правилах и неписанных законах придворной жизни. То, что при дворе ею восхищались мужчины и недолюбливали женщины, трогало её всё меньше.
Возвращаясь после полудня от подруги, Регина захотела немного пройтись пешком и отпустила слуг, оставив при себе одного Мишеля. Черноглазый юноша, любимец графа де Бюсси был по уши влюблён в госпожу и об этом знали все в доме. Луи милосердно разрешил Мишелю сопровождать повсюду графиню и неотлучно при ней находиться, забросив службу. Юноша никогда не досаждал Регине ни своими признаниями в любви, ни стихами, ни серенадами под окнами. Он молчаливо и преданно следовал за ней повсюду незаметной тенью, но стоило Регине оступиться или шагнуть со ступеньки, его рука всегда была рядом, оброненные шпильки и булавки всегда оказывались в его проворных пальцах и непослушные пряжки на туфельках он умел застёгивать лучше всех камеристок. Графиня привыкла к нему и его немая, почти мальчишеская влюблённость трогала её до глубины души. Часто она ласково теребила светлые локоны мальчика и целовала моментально покрывавшиеся краской щёки. Филипп и молодой Гиз шутя ревновали её к мальчишке, но порой просто мечтали оказаться на его месте: Мишеля, в отличие от них, Регина никогда от себя не прогоняла и ему разрешалось присутствовать на ежедневных прогулках и беседах с герцогиней Монпасье. Но сколько мальчика не пытали Филипп и сам Бюсси, никто так и не услышал от него ни слова из того, о чём болтали подруги.