Я прилечу за тобой

— Дружная семья…
— Опять осуждаешь?
— Точно.
— Так вот, ее сестра дерзкая и непослушная особа, на третьем месяце беременности сбежала в Афины. Ей было шестнадцать. Хлое было тринадцать, и она пыталась играть роль примирителя. Ей это не удалось. Ее родители были непоколебимы, а сестре не были нужны ни жалость Хлои, ни те скудные сбережения, которые она ей посылала. Семья распалась.
— А как мальчик оказался здесь?
— Перед смертью мама мальчика рассказала ему, что у нее есть сестра. — Серена пожала плечами. — Хлоя любит Сэма, но она с ним не справляется. Сэм несет на своих плечах бремя отверженности и обиды. Он болезненно независим. Она же опекает его сверх всякой меры, боясь что-нибудь упустить. Вот отсюда и все проблемы.
— Ну, а как Нико попал в эту историю?
Серена усмехнулась.
— Нико оказался между молотом и наковальней — между мальчиком, который отчаянно желает самоутвердиться, и женщиной, от которой он без ума.
Пит пожал плечами.
— Нечему удивляться, что он все время в море.
— Ты недооцениваешь моего кузена. Могу поспорить, что Нико заявит им о своих правах, прежде чем закончится лето.
— Хотелось бы в это верить. Скажи мне, — он улыбнулся, — а что бы ты надела, если бы ужин был не платонический?
— Для начала я воспользовалась бы помадой. — (Ей это и не нужно, отметил Пит.) — Ну и, конечно, надела бы платье.
— На бретельках?
— Определенно.
— Короткое?
— Нет, скорее средней длины. До колен. Платье для первого свидания.
— Какого цвета?
— Для тебя? Голубое. Чтобы, смотря на меня, ты вспоминал то, что уже любишь. Небо.
— Тебе пойдет.
— Ну, а теперь ты, — сказала Серена с довольной улыбкой. — Если бы это был не платонический ужин, куда бы ты повел меня?
Он думал недолго.
— Сначала к Тревийскому фонтану в Риме. Я бы купил тебе мороженое и дал блестящее новенькое пенни, чтобы ты бросила его в фонтан и загадала желание. А потом мы бы пошли туда, куда бы нас понесли ноги, — в какую-нибудь тратторию на окраине или шумный ресторан, где каждый, включая и меня, возносил бы благодарственные молитвы за сказочных сирен в небесно-голубых платьях.
— Как бы это было прекрасно… — сказала она мечтательно.
— Спасибо. Моя цель — доставить удовольствие.
— Уверена в этом, — пробормотала Серена. Полив грядку, она снова поставила ведро под кран. — Признаюсь, ты заинтересовал меня, пилот. Вот только одна вещь мне никак не дается. Есть кое-что, что не совсем подходит к твоему беззаботному и привлекательному образу. — Она лучезарно улыбнулась. — То, что ты сказал Сэму… то, как ты слушал его… как помог ему… что предложил приходить еще. — Она повернулась и пошла к двери, чуть покачивая бедрами, что совсем сбило его с толку. — Ты очень милый.
  
ГЛАВА ВТОРАЯ
 
Милый? Милый?!
Пит Беннетт слышал много слов от женщин, которые проходили через его жизнь. Но «милый» никогда не было одним из них. Вряд ли его можно считать комплиментом. Хорошо. Иногда он действительно мог быть милым.Ничего плохого в этом нет. А если это перейдет в привязанность? А привязанность — в настоящую привязанность? Где он очутится тогда?
Ну уж нет! Лучше сразу лишить эту богиню с ведром ее иллюзий. Придав своим плечам внушительный разворот, все еще одурманенный ее чарами, он зашел в дом.
Кухня в маленьком белом коттедже состояла из холодильника, раковины, нескольких полок, заставленных свежей едой, и квадратного деревянного стола посередине. Просто, уютно, и ничего лишнего. Серена поставила цыпленка, обложенного чесноком и орегано, в духовку заранее, вместе с посыпанными солью картофелинами. На столе лежал свежеиспеченный хлеб с хрустящей корочкой. Ждали своей очереди и овощи для салата. Серена происходила из семьи поваров, коков, владельцев ресторанов и, разумеется, гурманов. Приготовление еды, возможно, и не было ее первой любовью или даже второй, но в их семье не прощалась плохая стряпня.
Пит вошел и остановился, прислонившись к дверному косяку. Судя по опасному блеску его глаз, он уже израсходовал свою дневную норму любезности на Сэма. Но Серену это не беспокоило.
Слово «милый» было, разумеется, бонусом, но и «чувственный», «забавный» и «интересный» сгодились бы тоже.
— Может, я слишком любопытен, — сказал он, — но сдавать напрокат туристам скутеры — это ведь не предел жизненных амбиций?
— Семья, — пробормотала Серена, вытаскивая из холодильника кусок феты на тарелке и ставя на стол рядом с широким острым ножом. — Все внуки несут здесь свою шестимесячную вахту. Сейчас наша с Нико очередь.
— А что потом, когда круг замкнется? Пойдете по новому кругу?
— По идее, после внуков должны выйти на сцену правнуки. Но, к несчастью, старшему правнуку еще только шесть лет, а Нико и я — последние из внуков. Так что каждый надеется, что один из нас влюбится в эту жизнь и захочет остаться здесь навсегда. Может быть, это будет Нико, — сказала она задумчиво.
— Но не ты?
— Нет. Еще один месяц, и меня здесь не будет.
— И куда же ты?..
— Все зависит от работы. — И шансов получить ее. — Я фотограф по профессии. А по образованию — лингвист, причем со специализацией по международной политике.
Пит вовсе не выглядел таким уж изумленным, как некоторые. Те, которые думали, что с такими лицом и фигурой, как у нее, Серена должна стоять по другую сторону камеры. И что с такой внешностью мозги уже не нужны.
— Сейчас я работаю над серией почтовых открыток для туристического департамента Греции. Но как только закончу загорать здесь, я буду искать себе место фотожурналиста, желательно в одной из международных медиа-групп.
— Ты все делаешь правильно, — спокойно сказал он.
— Правда? — Теперь уже Серена не могла скрыть своего удивления. Не совсем обычная реакция, когда она начинала рассказывать кому-нибудь о своих планах.
— Ну да. Твой ум подскажет, стоит ли овчинка выделки, а внешность и умение ладить с людьми помогут получить нужную информацию. С твоими данными это удачный выбор.
Серена отрезала ломтик сыра и, положив его на хлеб, протянула Питу.
— Это, так сказать, в качестве закуски. А возможно, и в качестве десерта.
Улыбнувшись, он взял бутерброд.
— Только, я слышал, на этом поприще большая конкуренция. Так что нужна еще и изрядная доля амбиций. Тебе действительно этого очень хочется?
Достаточно, чтобы перелопатить все основные зарубежные газеты за последние пять месяцев, да и не только основные, изучая вакансии о работе.
— Поверь, мне хватит настойчивости. Возможно, раньше семейные обязательства и удержали бы меня от выбора такой карьеры, но только не теперь. В этот раз я не отступлюсь.
— То есть, если забыть о «веспах», фотографиях для почтовых открыток и присмотре за старшим поколением, ты сейчас, можно сказать, свободный человек с определенными перспективами на будущее?
— Точно. — Черт, он ужасно привлекательный! — К тому же старшее поколение навещает сейчас своих родственников на материке. Они уехали сегодня утром, так что их можно выкинуть из уравнения на пару месяцев. А что ты можешь сказать о себе?
— Я буду бороздить эти небеса, пока Томас твердо не встанет на ноги. Шесть… восемь недель. Может, и дольше.
— А потом?
Он пожал плечами.
— Есть предложение от Австралийской горно-перерабатывающей компании в Папуа-Новая Гвинея. Это хорошее предложение.
— Значит, ты так и порхаешь с одного места на другое?
— Мне хочется думать, что однажды могут открыться и более широкие перспективы.
— Когда-нибудь думал, чтобы остановиться на чем-то?
— Постоянно на одном месте или с женщиной?
— И то и другое.
— Нет.
Серена закрыла глаза, пробормотав короткую молитву. Какие бы опасения ни внушали ей временные отношения, тем не менее этот мужчина был чертовски привлекателен.
— Мне что-то послышалось? — спросил он, пристально глядя на нее. — Будто кто-то вздохнул.