Тень света (СИ)
А лучше бы и вовсе их не было. Вот только мои желания сроду никто не выполнял. Ими вообще редко кто интересуется.
- Саш, проси кабинет с окнами - вдруг бухнула Наташка из-за своего стола - Тебе теперь дадут. А сюда пусть вон, 'залоговиков' пересаживают. Их не жалко. Тем более, что они все равно постоянно в разъездах. Или бухают. Им здесь даже лучше будет, чем наверху. Тут от начальства подальше, а к туалету поближе.
Сказано было смело. Если эти слова дойдут до ушей 'залоговиков', то есть специалистов кредитного отдела, которые проверяли те залоги, которые потенциальные заемщики готовы были предоставить банку как обеспечение кредита, то мало Федотовой не покажется. Народ из этого подразделения славился беспощадностью и безжалостностью по отношению ко всем представителям рода человеческого, причем не взирая на лица. Работа у них такая. Жалость им неведома, как и большинство других чувств, присущих разумному существу.
И - да. Бухали они по-черному, что есть - то есть.
- Федотова! - стукнул пальцем по столу Волконский - Что за разговоры?
- Тоже мне секрет этого... - Наташка пощелкала пальцами, которые были унизаны колечками - Полушенеля.
- Полишенеля - поправила ее Ленка, подкрашивающая глаза.
- Вот-вот - благодарно кивнула Федотова - Его самого. Дмитрий Борисович, все уже давным-давно знают, что Ряжский заходит в банк деньгами, причем сразу на контрольный пакет. А если уж наш Сашуля в дружбе с его женой, так чего бы нам этим не попользоваться?
- Кто 'все'? - сменил тон с относительно-добродушного на зловеще-мрачный постепенно начинающий звереть Волконский - Давай, отважная наша, фамилии мне назови этих 'всех'. Я, зампред, ничего, выходит, не знаю, а некие все, и лично госпожа Федотова - знает. Ну?
- Здесь камер нету - без тени смущения сообщила ему Наташка - Так что эта речь Силуяновым засчитана не будет. И потом - чего ты так взвился? Я же не место зампреда Сашку попросила для меня или Ленки выпросить, а кабинет с окнами. На твое кресло никто не претендует. Саш, ты же смещать Дмитрия Борисовича с поста не планируешь?
- Не язык, а помело - пожаловался я Волконскому - Даже как-то начинаешь думать о том, чтобы не нам на троих кабинет выпросить, а себе на одного. Как думаешь, Дим, такое возможно?
- Еще как возможно - вместо него ответила Денисенкова - Там, на центральном этаже рядом с туалетом каморка есть, в ней ведра всякие лежат, тряпки, химикаты. Вот ее тебе и отдадут. А мы с Наташкой будем туда приходить и в тебя плевать, в предателя эдакого.
- В самом деле - гад какой - поддержала ее Федотова - Мы тут, пока его нет, сами себе за едой в магазин ходили, вместо того, чтобы над тобой, иудой, глумиться, друг над другом издевались - и на тебе. Вот она - благодарность за верность. Вот как истинное лицо иных разных вылезает наружу!
- Нет уж, Сашечка - Денисенкова щелкнула косметичкой, встала из-за стола, подошла ко мне и взяла меня под локоток - Мы с Натали твой пожизненный крест, так что неси его с достоинством и смирением. Причем неси в новый кабинет, с окнами. Я еще одну зиму без солнца не вынесу. Зачахну, как цветочек без полива.
- В самом деле - вздохнув, признал Волконский - Мелют, сами не знают, чего. Без какого солнца?
- Да хоть какого! - Денисенкова второй рукой, свободной от моего локтя, взъерошила мне волосы - У нас тут окон нет, а день зимой короткий. На работу идешь - еще темно. С работы идешь - уже темно. О наличии белого дня на улице узнаешь только из новостей. Сашка, проси кабинет, тебе говорю. И тогда я знаешь, что для тебя сделаю?
Ее тон приобрел интимные оттенки.
- Боюсь представить - поправил я галстук, а после по возможности мягко отцепил ее руку от себя.
- Я скажу всем, что твоя мужская сила соизмерима только с твоим же непостижимым для среднего ума чувством юмора. Совру, конечно, но что не сделаешь для родного человека?
- Чего это - 'совру'? - даже обиделся я - Может, оно так и есть.
- Ну, не буду же я проверять? - фыркнула Денисенкова - Я за годы проведенные с тобой в одном помещении перестала в тебе видеть мужчину, и начала видеть что-то вроде родственника. Собственно, я тебя и созерцаю чаще, чем любую родню, по восемь-десять часов пять дней в неделю. А инцест - это не по моей части.
- Заметь, Сашка, я молчу - сообщила мне Федотова и сделала губы сердечком - И ничего такого не говорю. У меня просто моральных принципов меньше. А кабинет с окошечком в большой мир, полный свежего воздуха, очень хочется. Так хочется, что этих самых принципов вообще почти и не осталось!
- Пошли - рыкнул Волконский и уволок меня из кабинета - Или это словоблудие никогда не кончится. Да и Ольга Михайловна заждалась уже. Она тебя, между прочим, уже третий день разыскивает. Мы дозвониться пытались, но у тебя телефон отключен был.
Ну да, я его вырубил еще в электричке, рассудив, что все, кто меня может разыскивать, уже здесь, а все остальные, включая неугомонную Маринку, перебьются. Я вообще как-то проще в последнее время стал относиться к подобным вещам. Раньше, помню, если телефон сел где-то на улице, так я сразу начинал переживать, что кто-то может позвонить, а я это пропущу. Правда, как правило, никто не звонил, потому что я никому особо и нужен не был.
А теперь... Кому надо - тот меня найдет. А если не найдет - подождет. Вот, Волконский же подождал? И, кстати...
- Слушай, Дим, а откуда Ряжская узнала, что я на службу вышел? - невинно спросил я у зампреда.
- Я ей позвонил - как нечто само собой подразумевающееся, сообщил мне Волконский - Откуда же еще?
Вот за что я люблю нашего зампреда, так вот за эту его простоту. И ведь не возмутишься даже. А что ему предъявишь? Он же не за спиной крысятничает, он же по-честному все мне сказал. И с его точки зрения он поступил абсолютно правильно.
Ряжская обосновалась все в том же ВИП-кабинете, она восседала на кресле, попивая кофе и беседуя с невысокой миловидной дамой, как видно - подругой.
Была эта подруга моложе ее лет, наверное, на пятнадцать, но при этом выглядели они ровесницами. Просто у этой юной еще совсем дамы, больно вид был бледный и болезненный.
- Ольга Михайловна! - голосом человека-праздника радостно гаркнул Волконский - Вот и Смолин. Так сказать - доставил в целости и сохранности!
- Добрый день - негромко произнес я, уже одним своим тоном давая понять женщинам, смотрящим на меня, что радости от нашей встречи я не испытываю. Подруга Ряжской, правда, мне знакома не была, но по сути это ничего не меняло.
- Саша, здравствуй - Ряжская поставила чашечку на блюдечко, а блюдечко на стол - Мы тебя заждались. Я уж хотела службу безопасности мужа подключать, так волновалась. Чтобы в наше время у человека мобильный телефон был выключен, это, знаешь, ли, как маячок о чем-то нехорошем. Если бы сегодня не появился - пошла бы к ним.
- Да куда он денется - задушевно произнес Волконский и приобнял меня за плечи - Ольга Михайловна, смею вас заверить...
- Дмитрий, спасибо вам - Ряжская выдала свою фирменную улыбку - Думаю, что мы не будем далее воровать ваше время. Я знаю, сколько вы делаете для этого банка, знаю, что он, по сути, заменил вам дом и семью, и очень ценю это. Как и мой муж, с которым я этот вопрос уже обсуждала. Кстати, подробности о вашем трудолюбии мне стали известны благодаря Александру. Он, знаете ли, считает вас не просто коллегой, а своим другом, а потому много и искренне о вас рассказывал.
Щеки Волконского покраснели, а аристократический нос побелел. Оно и понятно - ему только что дали понять, что если кадровые перестановки и будут, то его они точно не коснутся. А, может, даже он еще и в плюсе окажется.
Ну, и мне она вроде как тоже оказала услугу. Нет, Волконский, естественно, понял, что ничего я Ряжской не говорил, но читать между строк умеет любой из офисных обитателей. Больше скажу - здесь без этого умения существовать очень сложно, не сказать - невозможно. Тут никто ничего впрямую не говорит, все на полутонах строится, и на полунамеках.