Тайфун (Собрание рассказов)
— Нет, нет, Господи, — торопливо заговорил Петр. — Я не об этом прошу Тебя. Я хочу иного чуда. Я хочу, чтобы спаслась группа отрантских жителей, не уразумевших того, что им повелевает долг верующих в Тебя.
— Чего же ты хочешь? — удивленно спросил Христос. — Какое же иное чудо требуется совершить с утопающим, как не дать ему утонуть?
Все еще взволнованный, а затем и смущенный ответом Христа, Петр сказал:
— Господи, утопающий уже мертв. Позаботимся лучше о живых, которые отказались спасти его, говоря, что он иной веры. Разреши Господи, сотворить такое чудо, чтобы утонувший оказался веровавшим в Царствие Твое. Ибо, увидев труп христианина, отрантские жители глубже и скорее поймут свой грех и покаются.
Тихим, как шелест листьев, голосом отвечал апостолу Христос:
— Мне приятнее было бы спасти этого несчастного, вернувши ему жизнь. Но ты, названный мною ловцом человеков, — ты лучше знаешь людей. Иди и сотвори чудо.
* * *Вечером того же дня, когда острые звезды усеяли небо, Петр снова стоял перед Иисусом Христом.
Глубокие тени падали на его лицо. Под тяжестью каких-то мучений он весь согнулся, вздыхающий и уставший. В глазах апостола, полузакрытых ресницами, блуждало тревожное смущение, подобное тому, какое некогда испытывал он на дворе первосвященника Каиафы.
Христос спросил:
— Ты совершил чудо?
— Я совершил его, — глухо отвечал апостол. — Я сделал из турка неаполитанского рыбака.
— Жители Отранто видели его?
— Да, Господи. Когда спустились сумерки, дети разложили у моря костер. Труп несчастного подплыл к берегу вместе с лодкой, и при свете костра грешники ясно разглядели лицо утонувшего.
— Они покаялись?
Апостол Петр, названный ловцом человеков, виновато взглянул на Христа и, тяжело вздохнув, сказал:
— Напрасной оказалась жертва. Они оттолкнули труп обратно в море и избили одного монаха, который в суровых словах уличал их в грехе бессердечия.
— Это был ты? — с печалью спросил Христос.
Апостол молча кивнул головой.
Новелла 59-ая, рассказанная монсеньером де Вольфрэн
Среди повествований, известных под названием «Ста новелл» и некогда развлекавших Людовика XI, когда он, будучи дофином, скрывался в Бургундии, есть одно повествование, ныне никому неведомое.
В рукописной копии этой книги, помеченной 1460-м годом, означенный рассказ числился под номером 59-м, но чья-то рука грубо перечеркнула его семь раз и, по-видимому, пыталась вырвать те пять страниц, на которых он был записан. Вероятно, это был благочестивый христианин, которого возмутило кощунственное содержание новеллы. Возможно также, что это был просто веселый малый, не лишенный эпикурейского вкуса: обнаружив, что новелла несколько разнится от безобидно шуточных повествований д'Арманьяка, Понселэ, де Санти-Поля и монсеньера де ля Рош, заключая в себе совершенно неуместную для застольной беседы религиозную мораль, он решил пожертвовать ею в угоду беспечности, которой проникнута вся книга. По крайней мере, позднейшие издатели этого замечательного сочинения Антуана де ля Саль благополучно обошлись без упомянутой новеллы, заменив ее веселой непристойностью, рассказанной монсеньером де Ланнуа. Так она и дошла до нас под не принадлежащим ей номером.
Никто не будет отрицать, что от этой замены книга нисколько не потеряла и, вероятно, до скончания веков будет служить занимательнейшим чтением для кавалеров и дам. Но на всякий случай не лишним будет познакомиться и с подлинной новеллой № 59, тем более, что занимательного чтения становится все меньше и меньше, ибо нынешние писатели драгоценным даром выдумки, как известно, не обладают.
Издатель
В одном из городов герцогства Брабантского, о котором здесь уже упоминалось не раз, не так давно проживала молодая дородная вдова, по имени Катерина. Отличаясь привлекательной внешностью и не будучи гордой, она щедро позволяла любоваться собою молодым людям того города, а наиболее настойчивым из них иногда уступала и в другом. Таким образом, и вдове было хорошо, и поклонникам ее отнюдь не плохо.
Однако же среди многочисленных почитателей Катерины был и такой, настойчивость которого ни в какой мере не вознаграждалась. Это был кюрэ, лицом некрасивый, в одеянии небрежный, а главное, очень мало осведомленный в правилах учтивости, до которой падки все женщины, в том числе и самые добродетельные. Чтобы не оскорбить чувства почтенного кюрэ, вдова упорно отклоняла все его домогательства под предлогом того, что он духовного звания и, стало быть, принадлежит Богу.
Говоря так, она ссылалась на свою преданность религии, которую не забывала ни при каких случаях. И это действительно было так, как она утверждала: нисколько не стесняя себя в любовных утехах, Катерина в то же время преисправно посещала церковь св. Гудулы, где усердно молилась.
Тогда кюрэ, отвергнутый в своих намерениях, крепко затаил досаду и стал внимательно следить за вдовой, чтобы, улучив момент, добиться того, в чем ему было отказано наотрез. Однако, его слежка была безуспешной.
Как раз в это время в город прибыл некий молодой дворянин из Лангедока, любитель путешествий, веселых компаний и красивых женщин.
Случайно он остановился в гостинице, расположенной рядом с пресвитерием, в котором неудачник-кюрэ мечтал о прелестях дородной вдовы. Так как дворянина никто в городе не знал, вероломный кюрэ решил проделать с ним следующую вещь в своих целях.
Втершись в доверие к лангедокскому дворянину, кюрэ тотчас же дружески указал ему на веселую вдову Катерину, как на достойную его любовного внимания. При этом он сказал:
— Она изящна, чертовски умна, и все статьи ее могут доставить удовольствие самому королю.
— За чем же остановка? — воскликнул дворянин, воспламененный описанием вдовы. — Укажите мне ее, и она тотчас же будет мною довольна.
Хитрый кюрэ прищурил глаза и ответил:
— Нет, сударь, это не так просто. Дама, о которой идет речь, не испытывая недостатка в любовниках, имеет склонность только к необычному. И поэтому, если вы желаете добиться удачи, назовитесь Сатаною, Вельзевулом или как хотите, но только не дворянином из Лангедока.
— Если вы полагаете, г. кюрэ, что это наиболее удобный способ добиться того, что мне было бы приятно, я так и сделаю, — сказал дворянин.
— Но помните, сударь, — заметил кюрэ, — вы и действовать должны, как Сатана или Вельзевул, и если бы вам пришлось согрешить со вдовой на паперти церкви, то не останавливайтесь и перед этим, ибо кощунство сродни ее сладострастию. А чтобы вдова действительно убедилась, что вы Сатана, вам надлежит, как и полагается нечистому, немедленно при моем появлении скрыться.
Вскоре после того лангедокский дворянин познакомился со вдовой и, почувствовав в себе любовный огонь, сразу же открыл перед Катериной свои пылкие намерения.
А так как вдова отвечала уклончиво, он, помня наставления кюрэ, тихо проговорил:
— Сударыня, со мной вы изведаете то, чего не знали никогда, ибо я Вельзевул.
Полагая, что это одна из тех шуток, к которым обыкновенно прибегают все ухаживатели, Катерина засмеялась и к настойчивым просьбам его отнеслась благосклонно.
Этот разговор происходил у церковной ограды и, чтобы не терять времени на поиски удобного помещения, нетерпеливый дворянин стремительно повел вдову на колокольню церкви.
Между тем, кюрэ, неотступно следивший за парочкой, тихонько последовал за ними, приготовившись к победе.
Дождавшись разгара любовной баталии, кюрэ внезапно показался у площадки в изгибе винтовой лестницы и, совершив крестное знамение, воскликнул:
— Сгинь, сатана!
Дворянин согласно уговору, не преминул тотчас же скрыться, хотя предпочел бы повременить немного, и оставил кюрэ наедине с Катериной, смущенно оправлявшей свое платье.
