Дочь моей жены (СИ)

  
ПРОЛОГ
 
— Константин Захарович, — ко мне обращается женщина за пятьдесят. И я поднимаю на нее свой недовольный взгляд. — Выбора у вас нет, — ехидно улыбается, посылая мне коварную ухмылку, а потом подмигивает. — Ну, разве что, вы женитесь на мне, — предложение прозвучало более чем серьезно. В ответ я только фыркнул. В переговорной стало слишком душно, и три пары глаз уставились на меня, ожидая решения. Сама женщина — мой деловой партнер с недавних пор, и овдовевшая жена Игоря Вознесенского, сверлит своим взглядом, словно загнала меня в ловушку. Её муж проделал колоссальную работу, но также снабдил золотым парашютом свой личный капитал, которым теперь имеет меня его жена. Сука! Если бы я был только повнимательнее. Слияние компаний — хороший ход, но тогда я потеряю большую часть. Прикинув, если предложение этой суки выгорит, то я смогу отвоевать свою законную долю и даже больше. Нужно посоветоваться со штатом адвокатов. Брачный договор, безусловно, будет составлен обеими сторонами.
— Я подумаю, — грубо ответил, затем встал со своего места и отошел к окну. Вид шикарный на Москву-реку, отметил про себя, потирая рукой подбородок. Мысли в суматохе, как и трепетное желание послать госпожу Вознесенскую ко всем чертям. Я — холостяк, и им же останусь до конца. Еще ни одна юбка не сумела меня охомутать вожжами. Все трое встали из-за стола: два адвоката и сама Евгения. Женщина цыкнула и велела оставить нас наедине, чем только удивила. Статная фигура ничем не отличалась от расфуфыренных девах в нашей компании. Видно, что следит за собой. Окинув ее взглядом из-за плеча, я снова повернулся к окну, сцепив руки в крепкой хватке за спиной. Она встала рядом, легонько касается моего локтя, чтобы обратил на нее внимание.
— Ну что вы, Константин Захарович, — посмеивается, снова искривляет губы в победной улыбке, от которой мне становится тошно. Чувствую себя загнанным в угол, но это только так кажется. И пусть женщина думает именно в этом направлении. — Всего лишь брачный договор, — проводит тонкими пальцами мне по плечу, намеренно прикасаясь к шее. Ноготок Евгении слишком острый, и она буквально вонзает им мне в пульсирующую вену, отчего я резко повернул голову в ее сторону и зло оборвал:
— А вы рассчитываете на что-то большее? Думаю, Игорь уже трижды в гробу перевернулся, — урезонив женщину, я отхожу в сторону, оставляя ее стоять, как будто прошелся по голове обухом пару раз. На лице Евгении не дрогнул ни один мускул при упоминании ее покойного мужа. — Насколько мне известно, вы были очень примерной женой Вознесенского, — подчеркиваю каждое слово, когда сажусь на свое рабочее место, перед этим расстегнув пиджак дорогого костюма. Мой голос суров и груб, и так же таит в себе неприятные посылы, о которых женщина догадывается с первых строк. Она развернулась на каблуках, отчего ее шевелюра выбилась из идеальной прически. И я узрел воочию мегеру во всей красе: глаза искрятся, щеки порозовели от злости, тело чуть трясется от перенапряжения, а я наслаждаюсь от вида того, что сумел пробить броню этой суки.
— Рано радуетесь, Дубровский, — фыркает, направляясь легкой походкой к выходу. Ее рука замирает на ручке, и она снова оборачивается ко мне, сощурив свой взгляд, продолжает: — мы еще с вами не закончили. — Затем оставляет меня одного в моем кабинете. Сам не заметил, как в руке все это время держал карандаш, и стоило ей хлопнуть дверью, я его переломил напополам, представляя госпожу Вознесенскую на его месте. Звук хруста эхом расползся по просторному кабинету, заполняя собой все пространство и мой слух. Долбанул кулаком по столу, сотрясая на нем компьютер и прочую хрень в виде органайзера. Впервые меня застигли врасплох и практически ухватили за яйца. Провожу ладонями по лицу, обдумываю, что с этим всем делать. Зазвонил мой мобильник, вырывая из чертовых мыслей. Смотрю на экран. Наконец-таки этот долбанный день закончится приятным вечером.
— Эдуард, — поприветствовал своего старого друга, и некогда партнера по бизнесу. Расслабившись, откинулся на спинку своего стула.
— Тащи свой зад ко мне в клуб, — с порога заявляет, удивляя. Раньше таких предложений не поступало с ходу. Засмеявшись, я пошутил над ним, на что он только фыркнул. — Зря ты так, — его тон голоса звучит обижено. Совсем недавно мой друг открыл специфический клуб — БДСМ-клуб, признавшись по пьяни, что давно мечтал об этом. Держал в секрете разработку комнат почти полгода. И, вот, наконец, этот день настал.
— Не уж-то все сделал? — снова подшучиваю.
— «Готика» войдет в историю, друг. Вот увидишь! — горделиво восклицает. — Я открыл запись, и знаешь, — он затаил дыхание, привлекая мое внимание. Эта «тема» в принципе всегда была заманчивой. И число клубов в Москве слишком ограниченное, где я бы мог развлечься как следует, а затем остаться инкогнито. Это было первым условием, когда Эдуард предложил мне вип-ключ. Мне огласки не нужны. Строгая конфиденциальность. — Я весьма впечатлен желающими, попасть в день открытия. А каких я цыпочек нашёл, — протягивает последнее предложение, будто получает мгновенное удовольствие, — твой типаж. Определенно — твой, Костя. Так что, тащи свой зад, пока я не передумал.
— Ладно, — соглашаюсь, смотрю на свои часы: скоро рабочий день закончится, а у меня осталось еще пару дел в виде срочных-несрочных звонков. — Во сколько открытие?
— В восемь, — победно оглашает.
— Жди, — я отключаюсь, не давая другу сказать еще чего-либо.
* * *
Клуб «Готика» располагался в самом центре города, в одном из элитных зданий. И занимал четыре этажа. С виду — обычный ночной клуб, который, действительно, был открыт для всех желающих. Но в основной массе преобладала золотая молодежь, раскидывающая родительские деньги налево и направо. А вот подвальное помещение — это уже святая святых, как успел заверить меня Эдуард. Друг с порога встретил с распростертыми объятиями, и я понял, что он уже пригубил пару стопок для храбрости. Свою машину припарковал поодаль от скопления металла, да и, чтобы меньше светиться у всех на виду.
— Я же тебе говорил! — в глазах горит успех вперемешку с пьяными искрами. — Говорил! — хлопает меня по плечу, провожая в закрытое помещение сквозь танцующую толпу. Ритмичные ноты грохотали на целый этаж, распространяя электронную музыку, чем только зомбировала молодых людей, и те отплясывали, словно в трансе. Я нахмурился, прекрасно понимая, что алкоголем тут явно не обошлось.
— Эд, — обращаюсь к нему, и мужчина резко тормозит, широко улыбается, находясь в перевозбужденном состоянии. Грубо — навеселе. — Что в меню вошло? — киваю на ребят, и он прослеживает за мной, а потом отмахивается, разворачиваясь на пятках, идет дальше. Я следую за ним. Подойдя к массивным железным дверям, он вручает мне тот самый обещанный вип-ключ, и подталкивает. — То, что происходит здесь — тебя не касается, — обрывает, подмигивая. — Я выполнил твой заказ, Константин Захарович, — ухмыляется, а затем еще раз хлопает по плечу. — До четырех утра все в твоем распоряжении. Инструкции получишь у стойки администрации.
— Хорошо, — отвечаю, даже не пытаюсь перекрикнуть музыку. Это бесполезно.
Вставляю вип-ключ, и двери мгновенно отворяются, на противоположной стороне меня встречает молодая длинноногая девица-вамп. Алый цвет помады слишком размазан на губах, будто ботокс вкололи, да с дозой промахнулись. Она улыбается, приветствует меня, затем просит пройти внутрь помещения, и за мной закрывают массивные двери. Клубная музыка мгновенно прекращает поступать сюда, и наступает гробовая тишина. Молодец, Эдуард, постарался над звукоизоляцией.
— Хозяин предупредил нас, что вы желаете оставаться инкогнито, господин, — писклявый голос разорвал гнетущую тишину. Обстановка была располагающей. Оббитые стены в красный бархат, создавали некий уют и роскошь. А золотые гвоздики, что были вбиты в обивку, сияли от яркого света винтажных люстр, специально направленных на стены. Черные кожаные диваны стояли вдоль нее, создавая своеобразный контраст. И на них сидели такие, как я. Ждали. Но, чего? — Кх-м, — девушка привлекает мое внимание, пока я стоял рассматривал внутреннее убранство. Протягивает пару бумаг и ручку, указывая наманикюренным красным пальчиком, где расписаться. — Вот здесь, — томно выдыхает, и намеренно выпячивает свою немаленькую грудь. Я одарил ее своей ухмылкой, которая никак не коснулась моих глаз. Быстро просмотрел пункты и правила, расписался, затем получил черный браслет, который гласил, что я — верхний. В народе — Дом. — Прошу, — девица указывает на другую дверь, которая, судя по всему, ведет в основное помещение, где уже я смогу развлечься на всю катушку.