Сердце мертвого мира (СИ)

  - Довольно! - Берн стряхнул его со своей ноги, точно надоедливого котенка, поддал носком сапога в лицо, отчего одноглазый завизжал и укатился кубарем в сторону, окропив кровью пол. - Убирайся с глаз моих. Еще раз увижу - клянусь Снежным, зарублю. 
  Тому е нужно было повторять дважды. Пинаемый ногами, получая проклятия чуть не от каждого, но на четвереньках выполз в дверь. 
  - Вы двое - еще раз все мне поведаете, только не здесь уж. Ты, - посмотрел на Ортана, - поедешь с людьми моими в столицу, в Белый шпиль. И что хочешь делай, а только пусть дверь тебе откроют и выслушают каждое слово. А нет если... проори по громче, что Медведь Берн придет, и башню их разложит по камню, если понадобится, чтоб вытравить колдуний на свет божий. И пусть разошлют гонцов по всем деревням и поселениям, чтобы все собиралась в городских стенах. Шараши мимо Сьёрга не пройдут, ну да мало ли что. 
  Ортана окружили несколько добровольцев и, с молчаливого согласия Берна, вышли. 
  - Совет нужно держать, - сказал тот, которого все звали Кородом. Арэн помнил его не только по кислой роже, но и потому, что северянин ругался почем зря почти весь путь от побережья до Харрога. - раз уж в твоих стенах собрались, Берн, ты и созывай, а то как бы лихо не подошло прежде, чем фергайры решат. 
  Берн согласился. От Арэна не укрылась покорность, с которой вожди выполняли его приказания. Наверняка пророчат ему место будущего Конунга, подумал Арэн, и, когда служки по приказу хозяина принялись быстро прибирать со столов, носить тяжелые кованные светильники и подбрасывать больше ров в жаровни, вышел Берну наперерез, как раз когда тот собирался покинуть зал. 
  - Мне можно на совете быть? - Спроси прямо. 
  - Отчего же нет. - северянин огладил бороду, серебряные кольца на косицах звякнули. - Ты уже показал на что годен, чужестранец. Когда беда идет, грех не принимать советов от светлого ума. Только девку свою прибери: не место женщине на совете. 
  Арэн так и сделал. Спровадил Бьёри, велел сразу же спать лечь и ни о чем не беспокоиться. Не стал говорить, что нехорошие предчувствия подсказывают - эта ночь может стать не такой уж спокойной. Кто знает, когда придет то войско, о котором говорил Ортан. Может оно уже перехлестнулось через границу и стремительно несет вперед. Великаны, чтоб их харсты имели отростками козлиными! 
  Не успел дасириец и глазом моргнуть, как в пиршественном зале все поменялось. От прежнего веселья не осталось и следа. Блюда сменились свитками и картами. Сария покинула зал последней, то ли по праву хозяйки, то ли в надежде, что ее допустят. Но Берн громыхнул на нее и женщина, словно ужаленная, выскочила вон. Арэну оказалось, что с ее уходом даже дышать стало легче. 
  - Думаете что об этом всем? - Хозяин Харрога обвел взглядом всех вождей. Было их два с половиной десятка, все густобородые, все меченные свежими шрамами. 
  - Пусть сперва эти молодцы заново все расскажут, - пробубнил Кород. Он то и дело ерзал на лавке, будто не мог найти себе удобного места. То на левый бок оборачивался, то на правый, потом и вовсе поднялся, бубня под нос: - Заплечных дел мастер тебе что ли лавки строгал, Медведь. 
  На что Берн только грозно свел брови. 
  Оба северянина рассказали все в точности так, как и Ортан. Про войско, про тварей быстрых. Изредка их перебивали, выспрашивали про какие-то места, требовали подробнее рассказывать, чтоб ничего не упустить. Арэн насторожился только тогда, когда хромой упомянул про фигуру в темно плаще. Но его перебил скрип отворившейся двери. На пороге стоял Раш, позади которого толкались двое охранников, и пытались ухватить карманника за шиворот. Тот успешно вывертывался. 
  - Оставьте его, - приказал Берн, жестом пригласил Раша присоединиться. 
  Когда тот пристроился возле Арэна, дасириец в который раз пожалел, что еще не вполне окреп. Влепить бы этому олуху пару затрещин, чтоб впредь охота отпала по чужому добру рыскать. Зная натуру карманника, не сомневался - тот успел погреть руки на чужом добре. "Еще не хватало, чтоб нас поймали с тем, что мы у гостеприимного хозяина добро умыкнули", - со злостью подумал Арэн. Но, когда хромой продолжил рассказ, отринул все мысли, слушая внимательно, чтоб ничего не упустить. 
  - Было их несколько между ними. Все в черных одеяниях, лиц не разглядеть. Может и не было вовсе, лиц ихних. - Тут он как-то сник, и добавил, чуть тише. - Я видел, как один прямо у меня на глазах растворился. Только что был, я уж собрался железом его попотчевать, а и нет его. 
  Арэн вспомнил про фигуру в темном в гуще боя. Все было так, как говорил хромой. Только фигура та, кто бы там не скрывался за темными одеждами, творила чародейство. И такое быстрое, какого дасириец прежде не видел. Чтоб воздух становился твердым из ничего - Арэн был незнаком с такой магией. 
  Но лица северян читались как открытая книга. Никто, даже Берн, не поверили его словам про черную фигуру. Хозяин Харрога поторопил его, велел рассказывать только самое главное. Хромо насупился и дальше закончил без отступлений. Сухо, как велели: как северян перебили, как они обратились в бегство, как их догоняли шараши, хватали и тут же жрали еще живых. Когда закончил, пожди взялись громко обсуждать его рассказ. Говорили про дозорные башни, и почему никто не подал вестей. По приказу Берна принесли письма: два свитка, исписанных кое-как. Кто-то из вождей попросил разрешения глянуть. 
  - Тут грамотно написано, - с пренебрежением сказал он. - Я Стрига хорошо знаю, он родич мне по женовьей стороне. Наверное, не сосчитает сколько пальцев на руках, а здесь вон как ладно все: сколько проехали и в какую сторону. 
  - А писано хоть им? - Переспросил Кород. 
  - Да харст его знает, я в письменах не мастер гадать. Тут бы кому более досужему и знающему посмотреть - было бы больше проку. А так вот вам мой сказ: не похожа эта писулька на Стригову. 
  - Думаете, продался он поганым тварям? 
  Эти слова принадлежали Фьёрну. Арэн все никак не мог понять, что его так настораживает в этом северянине. Вроде и не пустозвон, голова не горячая, но сердце жаркое - бросался на шарашей, что зверь с голодухи. Может, всему виной была его мать, которая успела показать, что желчь у ней не только в чреве, но и под языком. Не отвечает сын за родителя, напомнил внутренний голос. Арэн и рад был согласиться, но чуял: пока не случится чего-то эдакого, будет и дальше смотреть на Фьёрна как на пособника матери. Теперь ведь именно за него торг велся; него и кровь Гирама. 
  По спине дасирийца пополз холод. Сквозняк, будто все это время прячущийся под столом, выскочил на свободу, прошелся по бритым головам северян, пощекотал ноздри запахом пива, хлеба и таремского душистого перца. Не иначе волшебница на себя пол флакона вылила, поморщился Арэн. 
  - Где ты видел, чтоб шараши договоры заключали? - Берн вопросительно глянул на сына. - Им бы лишь брюхо набить человечиной, а никаких уговоров не признают. Голод им единственный хозяин. 
  - Но они же зачем-то воруют живых? - Вмешался Арэн. - Когда в Яркии устроили первый погром, кто-то вел их. Когда поняли, что не будет им победы, повернули назад. И тролль с ними был, как будто знал, где детей искать. Деревенские говорили: людоеды и западни свои рассадили иначе, не так, как всегда. 
  - И мы так и не разузнали, как твари эти пробрались незамеченными к самой южной границе Артума, - сказал жилистый северянин с рукой на перевязи. 
  - Думаю, через те лазы, которые нашли разведчики Ирта, - предположил Берн. - Если, как чужестранец говорит, - указал в сторону Арэна, - землю трясло, могло завалить лазы. Будет нам впредь наука, как надобно смотреть и подмечать, а то как мыши: зерно пшеничное нашли, а кошку в гнезде и не заметили. 
  - Раз так, что ж получается? Идут ли они на юг, или хотели Артум кольцом взять с двух боков? - Кород крякнул, и пристроился на скамье, недовольно ворча. 
  - Известное дело по наши души, - взялся отвечать воин с переломанной рукой. - Давно северяне им как кость в горле. Кабы не мы, так шараши давно бы уж поползли дальше, расплодились без счету на наших землях. Нас прибрать хотят, чтоб не мешались им далее на юг следовать.