Сердце мертвого мира (СИ)

  Арэн не мог не поддержать его. Ведь если подумать - если б не Рок, может, шараши не стали бы нападать на Яркию таким маленьким числом? Обождали подкрепления и напали бы. Но северянин застал их врасплох, вот и бросились погоней. И Миэ говорила, что вышли они по лазу, который в то самое место выходил, через которое людоеды могли приползти. 
  Дасириец не стал гадать и выложил все как есть. Говорил долго, основательно, сам заново вспоминая, что да как. Когда закончил, прошло много времени, прежде чем кто-то решился заговорить. Артумцы теребили бороды, сопели и кряхтели. Наконец, заговорил Берн. 
  - Одно я вижу - нужно собирать всех, кто может оружие держать. Обороняться, пока еще не поздно. А может уж и ушло время, нам о том неведомо. Только нечего больше пустопорожние разговоры водить. Только Конунга нет, кто народ поведет? 
  Над столом тут же, точно растревоженные пчелы, расползлись разговоры: "Хорош дурака валять, все знают уж, что тебе быть Владыкой Севера!", "Глядите-ка, каким кротким наш Медведь сделался!". 
  - Дело то почти решенное, что тебе над нами головой быть. - Кород нарочно сказал громко, чтоб прекратить другие разговоры. - Да и мы все за тобой пойдем без спору. Раз беда пришла в Артум, кому-то надобно защищать сопляков наших и баб. Не до споров теперь. 
  И смачно харкнул на пол, под дружный гогот остальных. 
  - У нас остались зажигательные горшки, - сказал Берн, после того, как хохот улегся. 
  Арэн не мог не подивиться жизнерадостности северян: у них под самым носом вестники Гартиса, а они животы надрывают. Но, к удивлению, обнаружил улыбку и на лице Раша. 
  А Берн продолжал: 
  - Здесь, в Харроге, самое дело их силы переполовинить, не зря же крепость поставили гостей привечать с Пепельных пустошей. 
  - Нельзя тебе здесь оставаться, отец, - вмешался Фьёрн. Говорил молодой северянин с жаром, глаза лихорадочно блестели, будто он вот-вот готовился кинуться в сердце битвы. - Твое место в Сьёрге. Пусть не решено еще ничего, но вожди верно говорят - мы все видим в тебе своего правителя, а правителю надобно столицу оборонять. Я останусь в Харрге. 
  - Дело говорит малец, - поддержали его. 
  - А тепереча меня послушайте, - проскрипел Кород. - Сердце у мальчишки горячее, рука крепкая, только рано ему еще в мертвое царство спускаться. Может, все поляжем, как есть, а может и выживем - боги на нас смотрят, им виднее, как рассудить. Так что ты, Фьёрн, с отцом поедешь, а я, если Берн позволит, на себя возьму Харрог: все одно тут каждый закуток знаю, почитай-то уж сколько раз его оборонял. 
  Фьёрн запротестовал, зашлась словесная перепалка, но их быстро успокоили. Кород продолжал стоять на своем, и молодому северянину, как он не противился, пришлось уступить. 
  - Как себе хотите, а не заманите меня и моих воинов опять в засаде сидеть. - Довольный, что последнее слово осталось за ним, Кород крякнул, и хлопнул в ладоши, растерев их, будто мельничные жернова. - Пусть тот сидит, кому в прошлой битве славы перепало, а у меня давно руки чешутся бошки поганые по-отрубывать. И уж больно самому поглядеть хочется, что там за твари такие неуловимые. 
  - Ну тогда уж и я с вами, - сказал худощавый, с рукой на перевязи. - Ты, Берн, не серчай, что не встану рядом, рука моя еще не так окрепла, чтоб прикрывать Конунга. А здесь всяко мои люди будут нужнее. Левая рука у меня не так ладно с мечом управляется, но зато злости с избытком. 
  Вызвались еще несколько. Остальными было решено отправиться в столицу и встать войском там. 
  - Великаны с ними - откуда? - Раш в первый раз подал голос. - Я думал, те времена давно минули, когда эти чудища землю топтали. 
  - Это, чужестранец, всем нам интересно, - задумчиво ответил рыжебородый вождь. - Но в равном бою нам с этими не выстоять. Сметут они Харрог. В столице можно бы их попробовать встретить. 
  - Тут без фергайр и их чародейства не обойтись, - сказал Берн. 
  - А отчего шараши в воду не лезут? - вдруг догадался спросит Арэн. В голове дасирийца зашевелилась идея, но он не спешил ее раскрывать. 
  - А не знает никто, - передернул плечами Кород. - Вроде страх их берет. 
  - Тогда нужен дождь, - отвечал Арэн. - Да погуще, чтоб стеной вода лилась. 
  - Не время еще таким-то ливням, - сказал кто-то. 
  - Ну так а фергайры на что? - не унимался дасириец. 
  - И то верно, - подхватили остальные. 
  На том совет решили закончить. Чтоб не откладывать в долгий ящик, Берн велел поднимать людей. Женщин и детей забирал с собою в столицу, воины оставались в крепости. 
  Арэн, видя, что Раш опять куда-то намылился, окликнул его. 
  - Помоги мне до комнаты дойти, - сказал будто бы смирно, но, стило им оказаться подальше от посторонних глаз и ушей, насел на карманника. - Твое счастье, что вокруг неразбериха. Если бы поймал на горячем, я бы тебе сам шею свернул. 
  Рашу угроза пришлась не по душе, но спорить он не стал, хоть теперь преимущество было на его стороне. Вместо того быстро рассказал об их с Миэ задумке. Как оказалось, таремка не только не вразумила его, а еще и стала пособником. Арэн не знал, что и думать. Северные земли влияли на его товарищей самым скверным образом, но он не мог не признать - Дюран получи то, что заслужил, и ничего сверх положенного. Может, хоть так научится жизнь понимать и поступать по совести. 
  Из-под двери в его комнату выбивалась узкая полоска света. Арэн был почти уверен, что Бьёри не послушалась его и не ложилась. Жаль, теперь во всей этой суматохе покой может стать редким гостем. 
  Каково же было его удивление, когда в комнате оказалась еще и Миэ. Волшебница нервно расхаживала взад-вперед, а северянка сидела на кровати и, присмирев, водила взглядом вслед за таремкой, будто зачарованная. 
  - Наконец-то! - Миэ бросилась к ним и торопливо закрыла дверь. - Я уж думала, никогда эти пустозвоны не закончат. Тяжело же стоять смирно, слушать их бестолковые переспросы об одном и том же, и помалкивать. 
  - Я думал, показалось, будто кто-то возле камина жался. - Раш зевнул. - Ты как выскользнула впереди нас? 
  - Так ты подслушивала? - Нахмурился Арэн. Ему не нравилась, что Миэ уже дважды использовала чары таким низким способом, и он неприминул о том сказать. - Значит, сначала Рашу воровать помогла, теперь - прикрылась чарами, чтобы слушать о том, что не про твои уши было. 
  Миэ посмотрела на него так, словно прозрела после долгой слепоты: щеки волшебницы сперва покраснели, после сделались бледными, как если бы она без меры нанесла белил. Но она не торопилась, видимо понимала, что не будет толка от ругани. 
  - И что с того, что слушала? - Сказала таремка на удивление спокойно. - Ничего тайного не узнала, а если бы и так - донесешь? Зато скажу тебе, что письмо то подложное, написано чарами, а не человеческой рукой. Я в свое время такие писала по десятку за день: отцовские приглашения на пиры, записки всякие, вторая книга учета налогов... - Миэ улыбнулась, черты ее красивого лица ненадолго сгладились. Но она быстро взяла себя в руки. - Чары не самые тяжелые, канцелярские, но чтоб так ладно писать, нужно иметь в этом деле сноровку. И то письмо сделал человек, прожженный на подлоге. Понимаешь, что это может значить? 
  Арэн понимал, но от понимания сделалось еще горьше. 
  - Думаешь, предатель есть среди северян? 
  - Или человек, который знает, что тут за порядки, знает, о чем нужно писать. Только про печать не прознал почему-то. Значит либо не нашел, либо вовсе не знал о ее существовании. Потому выходит, что предатель вовсе не должен быть обязательно из своих. Их просто одурачить, я тому пример. В Харроге один единственный служитель есть, да чародей - на три четверти самоучка. Никто не углядит невидимку или подделанное обличие. 
  Тут она сделала паузу, внимательно посмотрела то на одного, то на другого. Девушку, как успел заметить Арэн, Миэ нарочно игнорировала, и у Бьёри, когда она решалась посмотреть на таремку, во взгляде тоже читалась взаимная неприязнь. Ну и пусть, подумал он и мысленно пожал плечами. Главное, чтоб не сцепились.